— Тут самое главное, что все идет хуже и хуже. До войны этой проклятой жил я тихо в своей хижине и никогда дверь не запирал, потому что знал — кто пойдет у такого воровать? Я ведь человек тихий, с янками на Кубе сражался, и живу я с моих изобретений. Ну, а теперь все с ума посходили. Собак на меня спускают, и ребята чертовы гоняются. Сам видел — фляжку утащили, а я ее тридцать лет носил. Бог их знает, что другой раз стащат. Ты, конечно, мал еще, тебе это все ни к чему, что я говорю. Да и поздно уже, пора мне за дело приниматься.
Он вынул рогатый ореховый прутик в палец толщиной, в полметра длиной. Потом тяжело поднялся с упавшего дерева и с неожиданной легкостью потоптался на месте.
— Нога затекла.
Он направился к ручью, прошел шагов пятьдесят, держа за концы прутик острием вперед.
— Смотри, чтоб никто нас не увидел.
Он шел медленно, держа свой прутик в горизонтальном положении. Дошел до тростников, повернул и направился обратно тем же путем.
Так, в полной тишине, прошли несколько минут. Туннель света золотой пыльцой стоял в воздухе, на мокрой лесной траве лежало золотистое пятно.
Целлофановые стрекозы парили над цветущим дроком. Авель увидел свое лицо в движущемся зеркале воды и для развлечения стал на него дуть. Солнце сверкало все сильней, и москиты кружились над ручьем сверкающей галактикой.
— Опускается, скажи, опускается? — вдруг спросил нищий.
— Что опускается?
— Ну, прутик.
Авель нерешительно поднялся с колен.
— Я не знаю…
Нищий выпустил прутик и отер лоб платком.
— Наверное, опять я ошибся, а?
— Простите, пожалуйста, — сказал Авель. — Я не знаю, о чем вы говорите.
— Прошу тебя, не волнуйся по пустякам.
Он сказал это очень торжественно, и слова на минуту задержались в сверкающем утреннем воздухе.
— Это вопрос не особенно важный. Я бы так сказал: это вопрос маленький.
Он ласково взял руку Авеля и вложил в нее прутик.
— Знаешь, что это такое?
Мальчик отрицательно покачал головой — старик подавлял его.
— Просто-напросто рабочий инструмент колдуна, или, если хочешь, волшебная палочка.
— А для чего она?
Нищий снова сел на ствол каштана, а палочку сунул в котомку.
— Такие палочки, — сказал он, — показывают место, где прячутся источники, трупы или клады. — Он заметил недоверие в глазах мальчика и поспешил добавить: — А если правду говорить, они показывают, где есть ключи, да и тут ошибаются. Вот я, например, тридцать с лишним лет ищу, где бы устроить водохранилище для здешнего местечка. Еще при короле, скоро после выборов, объявили тут власти конкурс, так никто и не победил. Я с тех пор перепробовал этих палочек сотню с лишним.
Конечно, иногда подумаешь, может, и не врут в книжках, что это все зря, только я человек честный, теперь мне обратного пути нет. Такие дела за тобой всю жизнь тянутся, и раз уж начал, бросать нельзя. Я и сам знаю, что нет конца тому конкурсу, хоть я и внес сотню с лишним предложений. Один со мной соревновался, умер в прошлом году. Только я обязан искать, такое мое дело. Могу, если надо, и в анкете государственной написать, что служу, а, по сути говоря, что человеку еще нужно?
Он зевнул и затянул ремни на плече.
— Хочешь, пойдем ко мне, — предложил он. — Позавтракаем вместе.
Но мальчик вспомнил о письме генералу, которое написал вчера перед сном. Он хотел дать его Мартину на проверку и покачал головой.
— Мне так жаль, но у меня как раз важное дело, и я никак не могу опоздать.
Старик посмотрел на него с подозрением.
— Ты не из вежливости говоришь?
Авель ответил не моргнув глазом:
— Честное-пречестное слово.
— Ну, если так, увидимся в другой раз. В этом мире надо слово держать.
— Если вы хотите, мы можем увидеться в любой день, — сказал Авель, пугаясь, как бы старик не обиделся. — Завтра, например.
Нищий подумал.
— Завтра… завтра… вряд ли смогу сюда прийти завтра. Лучше ты приходи на той неделе. Я с утра всегда тут сижу, у ручья.
— Хорошо, я обязательно к вам приду, — обещал мальчик. — Теперь уже поздно, меня дома ждут.
Он пошел к шоссе в сопровождении своей Звездочки и по пути много раз оборачивался.
«Вы мне сразу понравились, — говорил он потом, — потому что с вами я не чувствую себя маленьким. Вы и Мартин со мной обращаетесь как с равным, и мне это очень приятно».
Тянулись душные августовские дни, похожие один на другой. Авель каждое утро ходил встречать грузовик, но ответа не было. Однажды он вспомнил обещание, данное старику, и, вместо того чтобы идти на перекресток, свернул к ручью. Старик сидел на корточках подле упавшего каштана и, завидев его, улыбнулся довольной улыбкой.
— Молодец, молодец. Я как раз тебя ждал.
Из четырех камней он сложил очаг, а на очаге стояла огромная жестянка. Старик снял крышку и показал мальчику зайца.
— Утром убил. Давно не ходил на охоту, а сегодня вот вышел и ружье прихватил.
Он показал Авелю камышину с какими-то болтами, прикрученными проволокой.
— Я тоже сейчас видел зайца, — сказал Авель.
— Зайца видел? — тихо спросил старик.
— Когда вышел из дому, — врал Авель. — Шагах в десяти от входа.
— Везет людям…
— А вам? Вы долго ходили?
Старик неопределенно махнул рукой.
— Да так, знаешь… В мои годы…
Авель чуть не спросил: «А сколько вам лет?», но вовремя удержался.
— Во всяком случае, вы не слишком устали.
— Да, не особенно, — признал нищий.
Через край жестянки текли струйки жира, и Авель заметил у зайца около шеи кусочки шкурки. Словно проследив за его взглядом, нищий полил их из ложки соусом, пока они совсем не пропитались.
— Трудное дело стряпать, — объяснил он. — На таком огне вовек не управишься.
— Хотите, я пойду поищу дров?
— Спасибо, пойди поищи.
Мальчик углубился в рощу. Он знал тут все наизусть и без труда нашел сухую ветку. Он положил ее на плечо — так, он видел, делал Элосеги — и вернулся к старику.
— Достаточно будет?
— Еще бы, еще бы!
Он взял жестянку за края и поставил на камень. Потом принялся шевелить пальцами головешки и подложил углей под ветку.
Авель вздрогнул, волосы поднялись у него, как колючки у кактуса.
— Вам не горячо? — спросил он тоненьким голосом.
Нищий показал ему жилистую руку.
— А ты взгляни, — сказал он. — Потрогай.
Мальчик почтительно пощупал руку; она была мозолистая, жесткая, шершавая, как древесная кора. Старик гордо улыбнулся.
— У детишек руки нежные, как у головастиков лапки, — сказал он, — А потом пожестче становятся, как у птиц.
Он снял сапог и размотал бинт на пятке.
— Я и ходить могу по углям, ничего мне не будет.
Он показал Авелю бесформенную, заскорузлую пятку — такие пятки бывают у людей, привыкших ходить босиком.
— Потрогай, если хочешь, — разрешил он. — Не бойся, нога не дернется.
Авель почтительно потрогал ее кончиком пальца. Старик начал как-то странно перебирать пальцами — одни пальцы пошли вперед, другие назад, сами собой, словно он играл ими на гитаре.
— Было время, играл я вот так «Королевский марш». Теперь не могу, стар стал. Кости ломит…
Громко пыхтя, он натянул сапог. Авель с интересом разглядывал его вещи; в котомке лежали самые диковинные штуки — жестянки из-под сардин, древесные корни, пустые банки, флакончик в виде бочки, с аккуратно выкрашенным отверстием, краником и клепками, сложенная вчетверо старая газета, полная бутылка муравьев.
Нищий вынул из кармана темно-зеленый пузырек, встряхнул его и наклонил над алюминиевой кружкой.
— Дай-ка водицы, — сказал он.
Авель растерянно огляделся.
— Темную бутылку. Там вода.
Мальчик дал ему бутылку. Старик налил половину зеленой жидкости и половину воды. Потом указательным пальцем размешал как следует.
— Хочешь глоточек?
— А что это? — спросил мальчик.
— Наливочка. Сам утром изготовил.
Преодолев отвращение, Авель отхлебнул чуть-чуть.
— Очень вкусная, — сказал.
Нищий поднял брови углом.
— Еще хочешь?
— Нет, правда, не хочу, спасибо.
— Ну, как знаешь.
Он быстро поднес кружку к губам и раньше, чем пить, ополоснул рот своей наливкой.
— Конечно, не будь я такой рассеянный, занимайся я больше своими делами, я бы запатентовал мои изобретения. Другой бы на них заработал кучу денег. А я уж с детства такой, и теперь мне меняться поздно. Дам хорошую мысль, а другие разрабатывают. Выдумал я, а они пускай пользуются. — Он вздохнул. — Так всегда бывало с учеными. В нашей стране никто нам не поможет.
Он расстегнул куртку и принялся ощупывать подкладку. Авель, к своему удивлению, обнаружил, что к ней привязано множество мешочков на разноцветных ленточках, а в мешочках самые разные вещи — пробочники, пробки от пивных бутылок, стеклянные шарики, гребенки с обломанными зубьями, фарфоровые изоляторы, семена, сухие травки. Старик проверял свое имущество в четыре приема: сперва вытаскивал накопленное добро, потом осматривал, потом проверял мешочек и, наконец, складывал все обратно.
