Непроизвольно свожу колени и кидаю косой взгляд на своего спутника. Он невозмутим. Одной рукой закидывает попкорн в рот, другой продолжает ласкать мою ногу.
Наверное, я задерживаю взгляд на его лице чуть дольше положенного, потому что Рокотов резко поворачивает голову и полушепотом роняет:
– Что такое, Алин?
– Да так, задумалась, – лепечу и я. И вдруг неожиданно для себя добавляю. – Когда ты собирался мне сказать, что выкупил акции компании, в которой я работаю?
Его глаза расширяются. Губы трогает легкая улыбка.
– Тогда, когда бы это пришлось к слову.
– Начальница сказала, что ты деспот, – так же шепотом продолжаю я. – Что до мелочей докапываешься и людей увольняешь.
Улыбка Рокотова становится шире.
– Это правда.
– Выходит, ты не такой хороший, каким кажешься?
– Я кажусь тебе хорошим? – его ладонь чуть сильнее стискивает мое колено. – Помнится, раньше ты называла меня грубияном.
– А потом я переменила свое мнение. И даже позволила тебе себя поцеловать.
– А теперь не позволишь? – он подается вперед и его дыхание обжигает щеку.
– Это зависит от твоих планов, – тоже слегка наклоняюсь. – Собираешься ты увольнять кого-то из моего отдела или нет.
– До отдела внутреннего аудита я еще не дошел. Так что обещать ничего не могу, – шутливо.
– В таком случае я тоже не могу тебе ничего обещать, – в тон ему отзываюсь я.
– Справедливо, – он поднимает глаза и ловит мой взгляд. – Тогда договоримся?
– О чем именно?
– Я никого не увольняю, а ты приглашаешь меня к себе в гости. Сегодня. После фильма.
– Какой хитрец, – отзываюсь я, пьянея от запаха его кожи, перемешанного с ароматом хвойного парфюма.
– Да, я такой, – выдыхает мне в губы.
– Но… Как ты узнал, что вечером у меня в квартире никого?
Маришка сегодня гостит у бабушки, а Мишка отпросился ночевать у друга.
– А я и не знал. Просто уповал на удачу.
– А ты везучий…
– Именно поэтому я здесь. С тобой.
С этими словами он придвигается еще чуть ближе и накрывает мой рот своим. Целует глубоко и влажно. Натягивает нервы струной. Туманит сознание своим карамельным вкусом.
Наши языки переплетаются в буйном танце страсти, а души незримо тянутся навстречу друг другу. Так бывает только тогда, когда человек подходит тебе на всех уровнях: на ментальном, физическом, эмоциональном… Когда вместе настолько хорошо, что аж крылья за спиной вырастают.
На самом деле я пока не планировала звать Рокотова к себе домой, но похоже, теперь у меня нет выбора. Я с ума по нему схожу. Натурально погибаю от желания.
Влад первым разрывает наш поцелуй и, поерзав в кресле, вновь устремляет взгляд на экран. Я же облизываю воспаленные губы и глуповато хихикаю. Чувствую себя шестнадцатилетней школьницей. Той, что целуется за гаражами с самым классным парнем во дворе.
Остаток фильма проходит в томительном ожидании. А когда в зале наконец загорается свет, мы с Владом чуть ли не первые подскакиваем со своих мест и устремляемся на выход. Пока спускаемся на эскалаторе, он берет меня за руку и одаривает лукавой улыбкой. Дескать, я знаю, о чем ты думаешь, плутовка.
На пути к его автомобилю еще несколько раз примагничиваемся друг к другу и целуемся. То я в щеку его клюну, то он меня в ухо чмокнет. Контролировать порывы нам обоим не под силу. Да и к чему сдерживаться, если эмоции фонтаном бьют?
Наверное, со стороны мы смотримся немного странно: двое взрослых людей, ведущих себя, как влюбленные подростки. Но мне, если честно, плевать, какое мнение сложится о нас у окружающих. Пусть думают, что хотят. Главное, я чертовски счастлива!
Глава 36
– Нет, серьезно, почему ты не сказал, что выкупил долю в нашей компании? – не унимаюсь я, пока Влад плавно вращает руль.
– Не знаю, – он пожимает плечами. – Не считал, что это важно.
– Но это важно. Очень!
– Разве? – недоверчиво усмехается.
– Конечно.
– И как бы это повлияло на наши с тобой отношения?
– Пока неясно, – улыбаюсь. – Но, возможно, я бы чуть лучше фильтровала речь, когда говорила с тобой о начальстве.
Помнится, за ужином в азиатском ресторане, где мы сами себе варили суп, я пару раз упоминала о Криничной. Жаловалась на ее скверный характер и шутила насчет ее театральных манер.
Однако теперь, в свете последних новостей, это не кажется мне таким уж смешным.
– Брось, Алин. Все, что ты говорила о своей начальнице, – лишь офисный юмор. Не более того.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – произношу с облегчением в голосе. – На самом деле Мария Ивановна – неплохая тетка. И дело свое знает на отлично. Просто с характером не повезло. Но за это ведь не увольняют?
– Алин, – Рокотов снова находит мою ладонь и легонько ее сжимает. – Успокойся уже. Я же сказал, что не собираюсь никого увольнять.
– Но ты уволил Германа Петровича, – возражаю робко.
– Кого? – судя по выражению лица Владислава, это имя ему ни о чем не говорит.
– Германа Петровича Новосадова, – поясняю. – Начальника отдела снабжения.
– Эх, этого, – Влад понимающе кивает. – Да, было дело.
– А он был одним из самых старых сотрудников нашей компании, – вздыхаю. – И я сейчас не про возраст, а про стаж работы в компании.
Мы с Германом Петровичем были знакомы только по верхам. Пересекались на корпоративах и годовых конференциях. Но он всегда производил впечатление приятного дядечки. Весь такой подтянутый, солидный. Всегда при галстуке и в чистых ботинках.
– Самый старый и самый коррумпированный, – едко вставляет Рокотов.
– Что? – округляю глаза.
– Что слышала, Алин. Этот ваш Новосадов брал взятки за сотрудничество. И вместо того, чтобы организовывать закупки честными методами, всегда выбирал тех, кто хорошо дает ему на лапу.
– Да ну? – обалдеваю, не веря своим ушам.
– Ему еще повезло, что он отделался одним лишь увольнением. А то так бы и к суду могли привлечь.
– Но как? Как ты выяснил, что он мухлюет?
– Поверь, для этого много ума не надо. Житейский опыт, смекалка, немного морального давления – и все его мутные схемы вылезли наружу.
– Вот это да, – тяну пораженно. – А ты серьезно подходишь к делу…
– Алин, я вложил в эту компанию практически все деньги, которые у меня были. Поэтому нацелен на результат. Мне не нужны менеджеры, которые воруют или не справляются с возложенной на них ответственностью. Я хочу, чтобы бизнес работал эффективно и преумножал вложенные в него средства.
– Справедливо, – не могу не признать разумность его суждений.
– Оттуда, вероятно, и слухи о том, что я деспот, – добродушно подытоживает Рокотов.
– Знаешь, а мне это даже нравится, – я игриво закусываю нижнюю губу.
– Что именно?
– Ну, что со мной ты открытый и нежный, а с другими – кремень, – протягиваю руку и ощупываю его бицепсы.
Твердые. Аж дух захватывает.
Рокотов паркует машину подле моего дома, и мы вместе идем к подъезду. Заходим в лифт и, еле дождавшись, пока его двери сомкнутся, снова начинаем целоваться. Гораздо более неистово, чем в кинотеатре. Тут-то посторонних глаз нет.
Влад пригвождает мое тело к стене и, обхватив руками ягодицы, жарко ласкает шею. Его язык вытворяет нечто невероятное! Выводит на моей коже немыслимые влажные узоры, которые тут же испаряются под воздействием его горячего дыхания.
Запускаю пальцы ему в волосы и сжимаю их у корней. Мне хочется впиться в него зубами, ногтями… Всем, чем только можно, лишь бы он оказался ближе. Еще ближе!
Двери лифта разъезжаются, и мы с Рокотовым едва успеваем отпрыгнуть друг от друга. Он поправляет выправившуюся из-под ремня рубашку, а я судорожно пытаюсь пригладить взлохмаченные волосы.
– Здрасьте, Анна Васильевна! – выдавливаю я, заметив соседку-пенсионерку, которая таращится на нас во все глаза. – А мы наверх едем.
– Срам развели, – морщится она, не скрывая своего осуждения. – Прямо средь бела дня.
Торопливо выжимаю кнопку закрытия дверей, но они, как назло, еле ползут.
