Летом 1942 года Иван Иванович прилетел в Москву по делам партизанского движения и сообщил ей в письме тяжелую весть о том, что брат Петя расстрелян оккупантами. Его и еще троих из нашей деревни каратели захватили и расстреляли недалеко от колодца. Петр, знакомые мне земляки Федор, Иван и Михаил стали первыми жертвами немецкой оккупации в нашем селе. В письме сообщалось, что моей матери с трудом удалось укрыться от расправы фашистов. Комок подступал к горлу. Хотелось закричать, но еще больше хотелось мстить извергам за все их злодеяния.
С наступлением зимы в полосе 7-й отдельной армии активизировалась разведка на открытых флангах, которые стали доступны по льду замерзших Онежского и Ладожского озер. Группы и отряды на лыжах и аэросанях проникали в тактическую и даже оперативную глубину обороны противника. Проводились также разведка боем и поиск. Их данные позволяли составить полную картину о положении противника и его намерениях. В интересах армии поступали разведывательные данные от партизанских отрядов, действовавших в районах Южной Карелии, занятых противником
В глубоком тылу противника, на восточном побережье Ладожского озера, действовал усиленный разведывательный отряд армии. Я знал об этом и следил за его действиями, так как это происходило в полосе моего направления. Связь с отрядом была по строго определенному графику.
Стоял метельный февраль. В одну из ночей меня вызвали к генералу Крутикову, ставшему к этому времени командующим 7-й отдельной армией. Вызов к командующему меня не удивил. Будучи еще начальником штаба, генерал Крутиков со всеми операторами, во всяком случае со старшими направлений нашего отдела, постоянно общался, всегда нас выслушивал, давал советы и следил за работой каждого. Став командующим, он не изменил этому правилу.
- Капитан Бунаков прибыл по вашему приказанию, - доложил я.
- Хорошо. Садитесь и слушайте наш разговор.
У командующего находился начальник штаба армии генерал-майор Орлеанский. (В. П. Орлеанскому было присвоено очередное воинское звание.)
- Завтра к вечеру, говорите вы, они будут здесь? - уточнил генерал Крутиков, показав карандашом пункт на восточном берегу Ладожского озера. - А сумеют ли они оторваться от противника? Если он напал на их след, то, безусловно, будет стремиться их уничтожить (речь шла о нашем разведывательном отряде). - Командующий сделал паузу, еще раз посмотрел на карту. - До нашего переднего края им необходимо преодолеть расстояние свыше ста километров. А как ледовая обстановка на Ладоге? - резко повернувшись, спросил командующий генерала Орлеанского.
- В полосе двадцать пять - тридцать километров от восточного берега на Ладожском озере торосов нет. Фотоплан дает ровную гладь льда, покрытую снегом. Торосы и полыньи отмечаются в центре озера. Непосредственно у берега местами наезженные санные дороги, Видимо, патрулями противника Что касается погоды, то в течение трех-четырех дней изменений ее не предвидится. Северо-восточный ветер, поземка.
- Товарищ Бунаков, - меняя тон разговора, сказал генерал-лейтенант Крутиков, - вам поручается эвакуировать из тыла противника по льду Ладожского озера разведывательный отряд после выполнения им боевой задачи. Командующий позвал меня к карте и обратил внимание на восточное побережье Ладожского озера. - К двадцати четырем часам завтра разведотряд выйдет на лыжах в этот пункт на берегу. - И он поставил карандашом на карте точку, так как иных приметных ориентиров рядом не было. - Вот сюда. - Он несколько раз постучал карандашом по карте, видимо что-то обдумывая при этом. Сформулировал задачу: - Вы должны провести в эту точку аэросанный батальон, посадить на сани разведчиков и пленных и возвратиться тем же маршрутом в тыловой район третьей морской стрелковой бригады. Раненых и военнопленных доставите в Алеховщину. Аэросанному батальону придается минометный взвод. Связь со штабом армии - по радио и только подачей коротких сигналов. Завтра в десять часов из Алеховщины вы поведете аэросанный батальон по руслу реки Оять и далее по Свири до населенного пункта Свирица. В Свирице батальон заправляется горючим. Из Свирицы по телефону через береговою охрану доложите мне или начальнику штаба о готовности к дальнейшему движению. И только с нашего разрешения продолжите выполнение задачи.
От устья реки Свирь до пункта встречи с разведывательным отрядом предстояло проложить на карте маршрут движения. Для опознания были установлены сигналы: отряд дает с берега серию красных и зеленых огней карманными электрофонарями, азросанный батальон за 2-3 километра до пункта встречи отвечает аналогичными огнями. В месте погрузки из батальона десять саней разворачивались в сторону противника, за ними - минометный взвод. Остальные аэросани строились в колонну с интервалами между машинами 10-15 метров в направлении на юг, к устью Свири. Все машины в готовности к открытию огня. Вместе со мной отправлялся на задание капитан Гордеев из разведотдела. Он должен был возглавить головную походную заставу, а при возвращении прикрывать колонну с тыла. Я назначался старшим. Об этом знал командир аэросанного батальона майор Гнездилов,
Командующий подождал, пока я запишу его указания, а потом предупредил:
- Чтобы отвлечь внимание противника от побережья Ладожского озера и скрыть движение азросанного батальона, с двадцати часов завтра и до рассвета следующего дня У2 будут бомбить пункты управления, районы сосредоточения резервов противника на направлении Лодейное Поле, Олонец, Нурмолицы, Тулокса, Салми. Эту боевую задачу знают только здесь присутствующие. Командиру аэросанного батальона ее объявите в Свирице, для чего подготовите боевое распоряжение. После подписания вложите его в пакет. Пакет опечатать.
В назначенное время аэросанный батальон, подняв облака снежной пыли, взял старт. Машины двигались по льду реки Оять. Изгибаясь в русле, батальон напоминал со стороны огромного змея. Капитан Гордеев поглядывал по сторонам и назад: контролировал, как идут аэросани, особенно когда, взяв курс по азимуту, мы вышли на лед Ладожского озера.
Северо-восточный ветер гнал от противника звуки работавших моторов, а поземка и ночь укрывали нас от дальнего наземного наблюдения. Аэросани, подпрыгивая на снежных перекатах, скользили легко. Изредка появлялась луна, и тогда мы во все глаза следили за окрестностями. Но берега, где противник, не видно. Он от нас на удалении 12-15 километров. Габаритные огни на машинах помогали командирам и водителям выдерживать дистанцию и ориентироваться в движении. Я же волновался, наверно, больше всех: как-то найдем назначенный пункт? Ошибиться в направлении движения по азимуту в темную снежную ночь проще простого. Поэтому, находясь в головной машине основной колонны батальона, я непрерывно следил за направлением движения и откладывал пройденный путь по карте. Даже возможный бой меня меньше нервировал, аэросанный батальон хорошо вооружен и подвижен, чтобы успешно противостоять врагу. Только бы встретить командира разведывательного отряда майора Попова...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
