Маша устала ломать над этим голову и решила заняться чем-нибудь полезным, например, сходить в магазин. Вроде бы все необходимое в доме есть, но можно про запас купить каких-нибудь круп, соли, сахарного песка.
Если пойти в соседний магазин, то через полчаса она уже опять будет дома, и в голову снова полезут мысли о Павловском. Надо выбрать какой-нибудь большой универсам подальше, чтобы бродить, бродить по огромному залу, рассматривать полки, ломящиеся от товара, и ни о чем не думать. Да, но как потом припереть домой из дальнего универсама все эти пачки с крупой и солью? Ну… например, можно взять такси. А можно проще: и не покупать их! Кто сказал, что купить крупу с солью надо непременно сегодня? Она может выбрать каких-нибудь особых приправ, деликатесный сыр, кофе, наконец! Кстати, кофе у них с отцом уже дня два, как закончился. Но тогда надо ехать в тот самый торговый центр «Все для вас», потому что на его первом этаже находится лучший продуктовый магазин города.
Нет, туда ехать не стоит. Этот «Все для вас» уже подарил ей «день синих занавесок», а потом еще и кабинетик скользкого Игоря… Ну и что? Что же она теперь, должна избегать лучших в городе мест, потому что… Нет! Нет! И еще раз – нет! Она сильна духом и вполне способна абстрагироваться от негативных впечатлений и… воспоминаний.
Маша торопливо оделась и резво зашагала к остановке автобуса, чтобы не передумать и не свернуть к ближайшему универсаму.
Поднимаясь по пологому пандусу на широкое крыльцо торгового центра «Все для вас», где на первом этаже находился продуктовый магазин, Маша порадовалась тому, что совершенно спокойна. В торговом зале она обрадовалась еще больше. Вокруг было столько товаров в ярких пестрых упаковках, что у нее резко повысилось настроение. Нет, что ни говори, а шопинг (даже продуктовый!) лечит от хандры любого рода.
Маша медленно пошла по проходу между стойками, то и дело останавливаясь и снимая с полок то нарядную упаковку печенья, то пачку чая с корицей и кусочками экзотических фруктов, то золотистую баночку с медом. Она набирала в корзинку продукты, которые ей вовсе не были нужны, и чувствовала себя при этом почти счастливой. Девушка понимала, что попала в лапы прожорливому торговому спруту, который не отпустит ее, пока не высосет из нее все денежки, и, улыбаясь, опускала в корзинку то упаковку желейных конфет, то банку огромных черных оливок без косточек, то контейнер с сыром, покрытым ажурной синей плесенью. Ей стоило определенного труда остановиться и направиться туда, где стояли самые разнообразные упаковки с кофе. Все-таки именно за кофе она сюда и приехала. И еще за приправами… Да, но на приправы может уже не хватить денег… да и на кофе… Нет, кофе надо непременно купить, потому что отец его очень любит. В крайнем случае она выложит из корзинки сыр…
Около стоек с кофе ошеломляюще пахло жареными зернами. Маша покрутила головой и увидела отгороженный от торгового зала маленький кафетерий, откуда несся этот дивный аромат. Она положила в корзинку банку с кофе той марки, которую особенно любил отец, и, чуть подрагивая ноздрями, быстрым шагом отправилась к кассе. Хорошо, что в большом магазине и касс много, а потому всегда можно выбрать такую, где меньше народу. Маша расплатилась и заторопилась к кафетерию. У нее, тоже заядлой кофеманки, во рту уже будто перекатывался горько-пряный кофейный шарик.
Маша подошла к стойке, заказала себе большой двойной капучино с колечками крошечных сушек и обернулась, прикидывая, куда бы присесть. Свободным оказалось только одно место в самом углу этого маленького заведения. За столиком, спиной к Маше, сидел мужчина в строгом темном костюме. Она подумала: «Раз в костюме, значит, приличный человек», подошла к нему и дежурно спросила:
– У вас свободно?
Мужчина обернулся, и Маша чуть не выронила маленький подносик, который и без того с трудом удерживала одной рукой, поскольку другую оттягивал пакет с продуктами. Перед ней сидел ее бывший одноклассник Лешка Задворьев, который много лет был в нее безнадежно влюблен и даже раза три предлагал руку и сердце.
– Лешка! – радостно воскликнула она, а Задворьев уже перехватил ее подносик и устраивал его на столике.
– Машка! – так же радостно отозвался он. – Сто лет тебя не видел! Что ты? Как ты? Замужем, конечно?
– Тебе, разумеется, хотелось бы, чтобы я была не замужем? – спросила она, улыбаясь.
– Ну почему… Такие красивые женщины, как ты, непременно должны быть замужем, иначе теряется смысл…
– Какой еще смысл?
– Смысл жизни. Женщинам нужно выходить замуж и рожать детей. Красивые женщины будут рожать красивых детей, и род людской на земле улучшится…
– А сам-то ты женат? – Маша решила отвести разговор от собственной персоны. – Как насчет детей?
Алексей сделал глоток из своей чашечки и, сразу посерьезнев, ответил:
– Не женат я. И детей у меня, увы, нет.
Чтобы не спрашивать дальше, Маша срочно занялась кофе с сушками, но он продолжил и без ее вопросов:
– Как-то не сложилось. Так и не нашел хоть чуток похожую на тебя.
– Леш, вот только не надо начинать все сначала, – попросила Маша.
– Я ничего и не начинаю. Ты спросила, я ответил. Я же знаю, что никогда тебе не нравился. Обидно, что ведь не нравился в основном внешне. Твой прекрасный принц непременно должен был быть брюнетом, а я, понимаешь, вышел блондином…
Маша поставила чашечку на блюдце, с улыбкой оглядела одноклассника и сказала:
– Тебе, Лешка, время на пользу пошло. Заматерел. Исчезла излишняя есенинская женственность, которая мне действительно не нравилась.
Задворьев хлопнул себя по колену и огорченно проговорил:
– Ну вот! Когда я наконец вышел лицом, ты замужем! Обидно, понимаешь! Ну и кого ты осчастливила, Машка?
Маша сначала хотела сказать, что замужем за серьезным человеком, и описать ему Павловского, потом вдруг с удивлением вспомнила, что вовсе и не замужем за ним, да и вообще все у нее скверно, гадко, отвратительно…
Видимо, по ее лицу пробежала тень, потому что Задворьев спросил:
– Что-то не так? Ты прости, если я не то ляпнул…
– Нет-нет… все нормально… – поспешила заверить его Маша. – Просто я, Леша, не замужем. Так получилось. Конечно, есть человек… и все такое…
– Развелась?
– Нет! – Маша взяла себя в руки и очень твердо и членораздельно произнесла: – Я никогда не была замужем. То есть… как бы была, но…
Задворьев накрыл ее руку своей, отчего она вздрогнула. Он сразу руку убрал и сказал:
– Не надо, Маша… не оправдывайся. Ты жила, как жила. Это твоя жизнь, и у меня нет никаких прав лезть тебе в душу.
Некоторое время они пили свой кофе молча, потом Алексей сказал:
