– Тебе чего-то нужно, Гардан? Говори, не стесняйся.
– Капитан, я не хотел бы отнимать много времени, но Луис меня сильно беспокоит.
– А какое ты отношение имеешь ко всему этому? С чего так? Он что, тебя чем-то обидел? Мне непонятна твоя тревога.
– Луис опасный человек. У него в голове постоянно копошатся грязные и опасные мысли. Мне кажется, что с ним будет много неприятностей.
– О, это серьезное заявление, Гардан. Однако к таким словам необходимо приложить доказательства. Они у тебя есть?
– Доказательств пока нет, капитан. Но я его вижу, иногда совсем отчетливо, и его мысли мне ясны. Они для меня не составляют тайны.
– Смело, очень смело, юноша. Однако мне не понять тебя, если ты не удосужишься хоть немного просветить меня, как это ты можешь видеть его мысли? Разве это возможно?
– Возможно, капитан. Может, я не точно сказал, но его мысли мне иногда ясны и понятны. Он постоянно обдумывает свои планы. Я не могу точно сказать – какие именно, но очень плохие для всех нас.
– А не кажется тебе, Гардан, что твои подозрения не менее опасны? Я бы посоветовал найти сначала доказательства, а уж потом обсуждать их. Как ты считаешь?
– Когда будут доказательства, тогда может оказаться поздно их обсуждать. Капитан, я не вру, я говорю правду, и Пьер может это подтвердить. Он не раз был свидетелем моей правоты. Но если ты не веришь, то лучше я тебе покажу кое-что. Можно попросить об одолжении?
– Одолжении? Странно. О каком же, говори.
– Завтра у меня день рождения. Восемнадцать лет. Я бы хотел отметить это с друзьями. На берег ты нас не отпустишь, так мы хотели бы здесь кусок мяса зажарить с рисом и приправами. Ю может это отлично сделать. Дай ему указание, а вот тебе золотой на все это. Хватит?
Гардан протянул капитану деревянный кружочек величиной с монету. Тот взял его, повертел в руке и сказал:
– А откуда ты знаешь, что именно завтра твой день рождения? Ты что же, считаешь дни? Вроде ничего подобного у нас на судне никто не делает, кроме Леонара. Как ты мне это объяснишь?
– Так я у него и спрашивал об этом уже давно, чтоб, значит, не пропустить.
– Понятно. Однако как же без вина?
– Так у меня всего один золотой, капитан.
– Ничего. За один золотой и вина можно подать твоим гостям. А много их будет?
– Да нас всего трое. Я с Пьером и Фернан, с которым мы недавно подружились. Начальство я не смею приглашать, так что…
– Ну что ж, Гардан. Такое мне сделать нетрудно. Я завтра же скажу Ю, и он все устроит отлично. Но откуда у тебя золотой?
– Капитан, я же не пью вина. Вот он и остался еще с давних времен. Да и Пьер мне помог сохранить деньги.
– Да, конечно. Я понял. Считай, что мы договорились. Завтра станем на якоря, и Ю все достанет и сделает к вечеру. Ты доволен?
– Да, конечно. Спасибо, капитан. Мне можно идти?
– До свидания, Гардан. Иди готовься.
Гардан ушел, посмеиваясь в юношеские усы, которые он с недавних пор стал отращивать. Пьер встретил его вопросительным взглядом, потом не выдержал:
– Рассказывай. Убедил капитана?
– По-моему, пока нет. Он требует доказательств, а где я их возьму? Но выслушал он меня с интересом, и скоро, я думаю, сам к себе позовет. – Гардан замолчал, погрузившись в свои мысли. Пьер не стал ему мешать, понимая, что делается у друга в голове.
Прошло чуть больше получаса, как голос рулевого позвал Гардана к капитану. Гардан ухмыльнулся, многозначительно глянул на Пьера, подмигнул ему и поплелся на корму.
– Капитан, ты звал? Я пришел.
– Слушай, Гардан. Ты что же мне голову морочил с золотым?
– А что случилось, капитан?
– Я хотел прибрать в шкатулку твой золотой всего через четверть часа после твоего ухода, но в кармане нашел только вот этот деревянный кружочек. Что ты на это скажешь, каналья?
– Прости, капитан, но мне хотелось доказать свое умение. Ты же был уверен, что держишь в руке золотой? Так? Почему же я не могу угадывать иногда чужие мысли? Вот тебе одно, хоть и косвенное, доказательство моей правоты.
– Ах ты проходимец! Ах ты каналья! – В негромком голосе капитана не слышалось угрозы. – Как ты осмелился все это проделать со мной? Говори, шельмец!
– Капитан, надо же мне было предоставить какие-нибудь доказательства того, что я и в самом деле могу что-то не только чувствовать сам, но и внушать другим. А какие, если их у меня нет?
– Однако ты хитер, братец! Хотя теперь я и понимаю тебя, но все это слишком странно. Так ты уверяешь, что Луис опасный человек?
– Опасный, капитан. Остерегайся его, а всего лучше было бы избавиться от этого типа.
– Последнее, я думаю, слишком громко сказано! Погодим малость и присмотримся. Да и ты не оставляй его своим вниманием. А люди нам нужны. Но за все это спасибо, Гардан. Занимательно вышло у тебя. Я буду иметь все это в виду. А Пьер тоже умеет такое?
– Нет, капитан. Он ничего такого не умеет, да и я долго не мог, после того как получил хороший удар по голове на той самой арабской фусте, с которой мы к тебе и перешли. Однако нам не раз удавалось выходить из самых трудных передряг благодаря моим умениям. Правда, после таких упражнений у меня долго болит голова и настроение плохое. Вот и сейчас все это уже начинается. Мне надо бы пойти отдохнуть и соснуть малость.
– Конечно, Гардан! Иди и отдохни. Я прикажу не трогать тебя до утра.
Пьер видел, что другу сейчас не до него. Он молча проводил Гардана на бак и там помог устроиться поудобнее. Они молча кивнули друг другу, пожелав спокойной ночи.
Перед вечером следующего дня наконец-то зашли в залив и встали на якорь на рейде в виду Сиболга. Городок тонул в лучах заходящего солнца, малые парусники торопились домой. Несколько небольших судов покачивали свои мачты на легкой волне у причалов. Было тихо, жарко и мирно.
С утра капитан отправился на берег к начальнику внешних сношений в порту – шахбандару, чтобы засвидетельствовать свое почтение и разведать обстановку. Остальная команда изнывала от безделья, слоняясь по палубе или играя в кости, в надежде, что их сегодня же отпустят на берег поразвлечься. Уж больно долго они качались у экватора, и теперь хорошо было бы снять то напряжение, которым они зарядились за недели изнурительного плавания.
Дни тянулись, а команда сидела на судне, не вступая на землю Суматры. Это злило матросов, но ничего поделать было нельзя. Капитан молчал, часто отлучался на берег, возил подарки чиновникам и появлялся на судне на закате.
– Ты заметил, Гарданка, что Луис все больше сходится с нашим боцманом? Постоянно крутится рядом, и они уже почти друзья.
– Еще бы не заметить – Ив Ваде, видимо, нашел себе родственную душу.
– Мне это не очень-то нравится. А тебе?
