— Не стреляй! Сдаюсь!
— Ага! — легко согласился Леонид и нажал на спусковой крючок.
Пистолет отозвался звонким металлическим щелчком, но выстрела не последовало. Мякишев, продолжая сокращать дистанцию, дернул затвор, увидел в патроннике перекошенный патрон и метнул пистолет в бандита. Тот, в свою очередь, оценил ситуацию, уклонился от летящего в лицо куска бесполезного железа и рванул навстречу противнику. По габаритам он уступал Мякишеву совсем немного, но был выше на голову и для короткой рукопашной схватки убийственно свеж.
Правда, ему надо было сделать шагов восемь, не меньше. Леонид же неожиданно бросился в сторону Филина, который лежал от него всего в паре метров. Так же, как и его автомат. И Мякишев прыгнул к нему длинным ныряющим движением. Бугай закричал, понимая, что не успевает, а Леонид подхватил оружие, перекатываясь с одного бока на другой, развернулся и встретил набегающего противника короткой очередью почти в упор.
Бандит рухнул на колени, заваливаясь всем корпусом назад и дергая перед собой руками, словно взбираясь по невидимому канату, а Мякишев уже поднялся на ноги, оглядывая поле битвы.
Оказалось, что твердолобый Ломоть очнулся и теперь пытается доползти до тел фанатиков, чтобы взять их оружие. Лицо Мякишева исказилось злорадным кривым оскалом. Уже не торопясь, он поднялся, прошел мимо Филина и даже остановился, заметив, что главарь открыл глаза.
— Живуч, гнида, — вслух удивился Мякишев и со всего размаха ударил лежащего ногой в голову.
Филин затих, но едва Леонид от него отвернулся, снова зашевелился и застонал.
— Опять жив! — озадаченно сказал Мякишев, разглядывая тело под ногами. — Ну ладно, потом разберемся.
Нагнувшись, он быстро обыскал одежду главаря и вытащил из плечевой кобуры блестящий черный пистолет. Неторопливо, но достаточно быстро приблизился к первым двум бандитам, которых в самом начале схватки стукнул головами. Кожа продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Рисковать Мякишев больше не хотел, поэтому сделал два контрольных выстрела. Ломоть тут же прекратил ползти и перевернулся на спину, лицом к Леониду.
Спокойно перешагнув через труп, тот несколько секунд оценивающе смотрел на бандита. Потом направил на него пистолет и в этот момент явственно осознал, что бой закончен. И сразу навалилась такая усталость, что даже слегка закружилась голова.
Ломоть что-то говорил, поднялся на колени и полз к нему. Только когда мародер руками обхватил его ногу, Леонид словно очнулся. Резко ударил бандита, отбрасывая его от себя, и тот сразу заверещал, снова пытаясь приблизиться.
Мякишев сделал два шага назад и поднял опустившийся было пистолет. Только сейчас до него дошли слова мародера — тот просил не убивать его.
— Что?! Не убивать тебя?!
— Нет, нет! Не убивайте! — закивал Ломоть. — Не убивайте! Не стреляйте, Леонид! Прошу вас! Пощадите!
И от этого вежливого обращения по имени, словно и не было ничего, ни похищения, ни казней, ни мучений, нервы у Мякишева окончательно сдали и в затылке даже заломило от приступа бешенства. Не прошли для «свободного художника» даром последние двое суток, когда его последовательно били, морили наркотиками и решали, каким способом и в какое время ему предстоит умереть. Теряя остатки самоконтроля, Мякишев наклонил голову, зажмурил глаза и страшно оскалился навстречу земле.
— Пощадить?! — заорал он вдруг, делая шаг навстречу бандиту и глядя ему в лицо. Тянущий к нему руки мародер отпрянул, а Мякишев продолжал на него кричать: — Да если бы не ты, сука, я бы сейчас домой ехал в купейном поезде навстречу мягкому кабинету и пенсии! Я всю жизнь по заданиям мотался, дождался наконец теплого места и даже выполнил свой «дембельский аккорд», а ты меня сюда просто так, на дебильную забаву затащил, в эту грязь, дерьмо и кровь! Пощадить тебя?!
— Пощадите! — верещал Ломоть на еще более высокой ноте. — Я дам много денег, очень много! И артефакты — они бесценны! — Мародер развернулся и пополз к фанатикам. Он даже не пытался взять оружие. Схватил контейнер и трясущимися руками вынул светящийся рубином, напитавшийся кровью артефакт. — Возьмите! За Периметром такие стоят сотни тысяч!
Мякишева словно окунули в ледяную воду. Исчез гнев, прошла ярость. Как будто в одну секунду атрофировались все чувства. Осталась ненависть. Чистая, холодная, успокаивающая.
Ломоть продолжал быстро говорить, не замечая перемен в Леониде:
— Я знаю, кому их продать, у нас их с руками оторвут, то есть у вас, конечно, мы...
Хлопок выстрела прервал его. Мародер вздрогнул, кончиками пальцев прикоснулся к своей груди, трогая пулевое отверстие, и недоуменно посмотрел на Мякишева.
Плотно сжав губы, без единой эмоции на лице, «художник» выстрелил в бандита еще несколько раз.
— А вот теперь можно и к десерту вернуться, — удовлетворенно буркнул он, развернулся и двинулся обратно, к тому месту, где лежало тело главаря.
Почти сразу он увидел, что Антон сидит и смотрит на него во все глаза. Наверное, парень слышал, как он кричал в бешенстве на Ломтя. Леонид сморщился, понимая, что, выпуская пар, сболтнул лишнего. Ну да ладно. Парень молодец, не сплоховал. Если бы не Антон, Бугай запросто мог продырявить его.
Подумав, что Филин подождет, Леонид подошел к товарищу по несчастью. Только теперь он увидел, что двое других пленников, остававшихся к началу схватки в живых, лежат в неестественных позах, а на их одежде расплываются красные пятна.
Подхватив по ходу вещмешки бандитов, Мякишев достал из одного фляжку, отвинтил крышку, понюхал и протянул Антону. Парень взял воду, но тут же отвернулся, сжался в комок, выронив флягу. Его вырвало. Леонид все понял. Присел рядом, поднял флягу и снова протянул ее парню:
— Вот, попей. Только маленькими глотками. Понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь, но ты вспомни, что они сделали с остальными, и представь, что то же самое было бы с тобой. И будь уверен: их даже не замутило бы.
Антон жадно припал к фляжке и почти сразу подавился. Мякишев постучал его между лопаток и внезапно почувствовал за спиной движение. Повернувшись, он увидел, что это пытается подняться Филин.
— Нет, ты посмотри на него! — В голосе Леонида звучало неподдельное удивление. — Сколько же в этом ублюдке здоровья?! — Он выпрямился и направил на главаря ствол автомата. Потом спросил у Антона: — Ты как?
— Нормально, -— прохрипел парень.
Леонид кивнул и пошел к бандиту, не сводя с него внимательного взгляда. Филин уже не только очнулся, но и умудрился отползти на несколько метров в сторону.
— Понимаю, — быстро сказал он надвигающемуся «художнику», — что пощады просить и деньги предлагать бесполезно. Но у меня есть кое-что более ценное, чем какой-то там артефакт.
— Вы посмотрите на него, — не переставал изумляться Леонид. — Он уже и соображать может, и языком работать!
Стараясь не обращать внимания на тот устрашающий факт, что его слова проигнорировали, Филин утер окровавленные губы и продолжал:
— Я ведь правильно понимаю, что сейчас говорю с сотрудником разведки под прикрытием?
— Ты правильно понял только одно: к тебе идет ласковый пушной зверек! — грубо сказал Мякишев, останавливаясь в нескольких шагах от Филина и поднимая автомат. — Окажи напоследок услугу, скажи: почему я? Чем привлек ваше внимание? Я же все время был на виду, завел кучу знакомств — все это наши аналитики не один день просчитывали. Не должны были меня похищать вообще. Ни в одном из случаев. Так что же вы прилипли-то ко мне? Где наш просчет?
— Не знаю, — угрюмо буркнул Филин. — Незнакомый одинокий бездельник. Которого никто не ждет. Мы больше ни о чем не думали.
— Тьфу ты, — в сердцах сплюнул Мякишев. — Просчитали все, кроме появления законченных дебилов. Сюда-то меня зачем было тащить? Ну, выкуп попросили бы, а убивать-то зачем?
— Да это сколько возни, — слегка оживился Филин. — А тут сразу живые деньги: фанатикам всегда было нелегко найти людей для... этого.
— Так вам все равно было, брать меня или нет? Взяли потому, что на глаза попался? Не было особых причин? — продолжал Мякишев таким тоном, будто беседовал с приятелем.
— Никаких, — мрачно кивнул бандит. — Но ты так в городе веселился, что не попасться на глаза просто не мог.
— То есть шансов избежать встречи с вами у меня не было? — все еще дотошно допытывался Мякишев, и это странное занудство нагоняло на бандита какой-то первобытный ужас.
— Не было. А после того как ты на «обкатке» моих людей поранил — решили, что берем тебя обязательно, — еще более мрачным голосом сказал Филин. — И время поджимало. Пришлось травить прямо в баре у Бульдога.
— Тебе не стыдно? — деланно ласковым голосом вопросил Мякишев, слегка наклоняясь к бандиту. — Ты вроде как главарь целой банды, а ума — как у насекомого. Не боялся, что друзья Крота на хвост тебе сядут? У них серьезный авторитет среди сталкеров-одиночек. И в «Долге» у меня пяток не последних по влиянию приятелей имеется. А паре кланов я вообще обещал подумать стать их протеже кое-где «наверху».
