Однако больше всего здесь было книг. Сотни и сотни томов выстроились вдоль стен на глубоких деревянных полках. Многие из них, переплетенные в черно-синюю кожу и украшенные серебряными рунами, были похожи друг на друга, но некоторые выделялись. Книги добавляли кабинету уюта, и все же Китиаре казалось, что, несмотря на поющий в очаге огонь, воздух наполнен чем-то пронизывающе холодным.
Она не была уверена до конца, но что-то подсказывало ей, что холод этот исходит от некоторых книг из собрания брата.
Сот выбрал себе место подальше от очага; он и теперь стоял в углу, скрытый глубокой тенью. Китиара не могла его видеть, но, как и Рейстлин, ощущала его присутствие.
Маг сидел напротив сводной сестры в большом кресле, за гигантским столом черного дерева, украшенным столь искусной резьбой, что Китиаре подчас казалось, будто фантастические существа по его краям разглядывают ее своими деревянными глазами.
Поежившись, Китиара поспешно допила вино. Несмотря на привычку к крепким напиткам, она заметила, что голова у нее начинает слегка кружиться. Китиара терпеть не могла подобного состояния, которое означало, что она начинает терять над собой контроль. Воительница сердито отшвырнула стакан, решив про себя не пить больше ни капли.
— Этот твой план — чистейшее безумие! — раздраженно бросила она Рейстлину.
Устремленный на нее взгляд желтых глаз со странными зрачками действовал на нервы; Китиара стремительно поднялась с кресла и стала расхаживать по кабинету из стороны в сторону. — Он совершенно бессмысленный! Пустая трата времени, и ничего больше. С твоими талантами мы двое могли бы править Ансалоном. Даже… — Она резко повернулась в его сторону. — Мы могли бы править даже всем миром! Для этого нам не понадобится ни госпожа Крисания, ни наш неповоротливый братец…
— «Править миром», — негромко повторил Рейстлин, словно пробуя слова на вкус. — Править миром? Ты все еще ничего не понимаешь, не так ли, сестренка?
Позволь мне изложить мой план еще раз, и как можно проще.
Он тоже поднялся из-за стола. Опершись худыми ладонями о гладкую столешницу, Рейстлин, словно змея, подался вперед.
— Мне наплевать на мир! — сказал он. — Стоит мне захотеть, и я приберу его к рукам хоть завтра! Но я не хочу.
— Не хочешь править миром? — Китиара удивленно передернула плечами, в голосе ее слышалось недоверие. — Но тогда остается только…
Она вдруг прикусила язык и с любопытством уставилась на брата. В углу комнаты сверкнули оранжевым пламенем глаза Сота.
— Ага, теперь ты поняла! — Рейстлин удовлетворенно улыбнулся и сел на прежнее место. — Теперь ты уяснила, для чего мне нужна эта праведная дочь Паладайна, или как ее там… Сама судьба направила ее ко мне, и как раз накануне моего путешествия.
Некоторое время Китиара смотрела на него, не в силах вымолвить ни звука. В конце концов она снова обрела дар речи:
— Как… откуда ты знаешь, что она захочет последовать за тобой? Надеюсь, ты ничего ей не сказал?
— Я сказал только то, что способно было зажечь огонь в ее сердце. — Крайне довольный собой, Рейстлин улыбнулся и откинулся на спинку кресла. — Должен заметить, это был один из самых удачных моих спектаклей. Я говорил неохотно, словно меня вынудили к беседе лишь ее доброта и чистота ее помыслов. Слова мои рождались на свет в муках и истекали кровью — она погибла… Погибла из-за своей же жалости и сострадания. Теперь она моя…
Вздрогнув, Рейстлин вернулся из былого в настоящее.
— Она пойдет за мной, — сказал он холодно. — И она, и этот разжиревший шут, мой братец. Уверен, он станет служить мне не раздумывая. Впрочем, в последнее время он вообще редко напрягает мозги.
Китиара приложила пальцы к вискам и почувствовала быстрые толчки крови.
Она знала, что это не вино, — она давно протрезвела. Ярость и горькое разочарование заставили ее сердце биться быстрее обычного.
«Он мог бы помочь мне, — в гневе подумала Китиара. — Молва не лжет. он и в самом деле невероятно могуч. Но он безумен. Мой брат Рейстлин спятил. Он потерял последние остатки разума…»
Потом где-то глубоко внутри нее проснулся непрошеный голос:
— Ну и что с того, что он безумен? А если он действительно хочет осуществить задуманное?
Китара еще раз оценила план Рейстлина, пытаясь взглянуть на него с самых разных сторон. То, что ей открылось, ужаснуло ее. Нет, ему не победить. Но мало того, что он не добьется успеха, он будет повержен и потащит за собой ее, если она, конечно, к нему присоединится.
Все эти мысли промелькнули в голове Китиары за несколько мгновений, и ни одна из них не отразилась на ее лице. Только очаровательная улыбка ее становилась все шире. Да, многие мужчины умерли под этой улыбкой — она была последним, что довелось им увидеть в жизни.
Должно быть, Рейстлин, не спускавший с сестры пристального взгляда, подумал именно об этом.
— Ты могла бы, обезопасив себя, просто присоединиться к победившей стороне, сестра, — предложил он.
Китиара заколебалась. Если ему удастся осуществить задуманное, это будет просто грандиозно. Грандиозно! Кринн падет к ее ногам.
Китиара посмотрела на мага. Этот двадцативосьмилетний мужчина, в свои годы выглядевший как старик, родился на свет хилым и слабым — только схожесть черт лица роднила его со здоровым и крепким братом-близнецом.
— Дайте ему умереть. Пусть лучше это произойдет сейчас и быстро, чем потом и с тяжкими мучениями, — сказала тогда повитуха.
Китиара была в то время подростком. Услышав, как мать сквозь слезы согласилась с повитухой, она вознегодовала. Мать согласилась, но Китиару сломить не удалось. Внутреннее повеление заставило ее бросить вызов судьбе.
«Ребенок будет жить! — решила она. — Я заставлю его жить, даже если он сам этого не захочет!»
Потом она не раз с гордостью говорила людям: «Моя первая битва была битвой с богами. И я победила!»
Но сейчас… Китиара посмотрела на брата. Перед ней сидел мужчина, но внутренний взор ее все еще видел того, вечно хнычущего, перепачканного рвотой младенца, болевшего всеми мыслимыми и немыслимыми детскими хворями. Китиара отвела взгляд.
— Мне пора возвращаться. — Она натянула перчатки. — Ты пошлешь мне весточку, когда вернешься?
— Если меня ждет успех, то в этом не будет нужды, — сказал Рейсшин. — Ты и так узнаешь.
Китиара чуть было не ухмыльнулась, но вовремя притворилась, будто старается подавить зевоту. Бросив взгляд в сторону Сота, она приготовилась уходил».
— Ну что же, тогда прощай, братец. — Как она ни старалась, ей не удалось полностью подавить в своем голосе сердитые нотки. — Мне очень жаль, что ты не разделяешь моего пристрастия к ценностям этого мира. Ты и я — вместе мы могли бы совершить немало великих дел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
