― Да, но она сейчас поднимется.
Только Мирана это произнесла, как в комнату вошла моя сестра. На ней тоже было платье черного цвета, самого простого покроя с длинными расклешенными рукавами.
― Встретимся внизу, ― сказала Мирана и ушла.
― Выспалась? ― поинтересовалась Иби.
― Не совсем. Мне снились странные сны, и кажется, я видела своих родителей.
― Ничего себе, ― Иби присела на край моей кровати. ― Расскажи!
― Да рассказывать нечего. Увидела беловолосого мужчину с младенцем на руках, тетю Алдору и рядом с ней черноволосую женщину. Их лиц я не помню. Они прощались со своим ребенком. Видимо, со мной.
― Ты плакала?
― Думаю, что во сне, да.
Про преследование Тэктоса я решила сестре не говорить. Точно не перед похоронами нашего друга, умершего от его руки.
― Заплетешь мне косу? ― спросила я у Иби.
― Конечно! ― она подскочила с места и принялась расчесывать мои волосы. Расчесав, сестра стала завязывать аккуратный колосок, закончив плести его у самых кончиков.
― Пора выходить, ― послышался за дверью голос тети Алдоры.
Мы с Иби посмотрели друг на друга, и, взявшись за руки, вышли из комнаты. У входной двери нас ждали Аспис, Мирана и Фокс. Парни тоже были одеты в черные камзолы.
― Где мама? ― спросила Иби.
― Она ушла вперед. У Паулиты опять срыв случился, она понесла ей настой, ― ответила Мирана, передав нам в руки по маленькой свече.
Сердце болезненно кольнуло.
Мы покинули дом и медленно отправились вверх по улице к дому Хольса. К нам по дороге присоединялись и другие горожане, все одеты в черное. Каждый в руках держал по маленькой зажженной свече и цветку реквиримуса[1]. Никто не произносил ни слова. Добравшись до места, я поняла, что попрощаться с моим другом пришел весь город. Во дворе уже стали слышаться тихие перешептывания и всхлипы. Хольса, действительно, любили все.
Я огляделась вокруг. Место погребального костра возвышалось в центре двора. Мой друг неподвижно возлежал на деревянных досках, обложенных со всех сторон сухим хворостом. На нем был надет белый[2] камзол.
Я почувствовала, как рука Иби крепче сжала мою. Мы с ней подошли ближе к телу Хольса. Его кожа была совсем белой, а места ранений — опухшими. Обезображенные веки скрывали два лунных камня. Свободной рукой я коснулась тыльной стороны ладони своего друга — холодная.
Иби начала плакать, шепча что-то себе под нос. Меня душили слезы, но я перевела свой взгляд на браслет и приказала себе держаться. Я дала клятву. Я буду оплакивать его, когда голова его убийцы будет у меня в руках.
В центр двора вышел управляющий города — эср Стигул. Он поставил свечу рядом с телом покойного, и, прокашлявшись пару раз, начал говорить:
― Сегодня мы пришли попрощаться с прекрасным и достойным человеком. Хольс был замечательным мужем, братом и другом, ― произнеся эти слова, эср Стигул посмотрел на Паулиту, которая держалась за тетю Алдору, Сольту, которую удерживали Фокс и Мирана и на нас с Иби. ― Батигар никогда не забудет его доброты, честности и мужества. Пусть одарит его Отрома самым лучшим дворцом в своем царстве! ― мужчина поцеловал два пальца правой руки и приложил их к правому и левому глазу.
― Если есть желающие что-либо сказать, прошу, ― эср Стигул отошел в сторону.
Взгляды всех горожан переместились на Паулиту и Сольту, но, когда народ понял, что те не в состоянии говорить, посмотрел на меня с сестрой. Иби заняла место управляющего городом.
― Вы все знаете Хольса, как добропорядочного человека. Таким он и был, таким он и останется навсегда в нашей памяти, ― ее голос стал срываться на плач. ― Это был самый добрый и заботливый человек в мире. Нам всем будет его очень не хватать, ― сестра повернула голову в сторону бездыханного Хольса и прошептала: ― Мы еще увидимся, друг мой, во дворах Отромы.
Иби сделала знак скорби и отошла в сторону, уступив место мне. Став пред погребальным костром, я посмотрела на свой браслет.
― Совершивший это с моим лучшим другом, получит по заслугам. Это обещание даю я — Ламара Фламмис, ― мой голос звучал холодно и решительно. ― Хольс всегда будет рядом с нами, в наших сердцах! ― я подошла к телу и, склонившись над его ухом, произнесла, словно бы он мог меня услышать: ― Ты всегда будешь рядом со мной, не для поддержки, а для того, чтобы стать свидетелем моего триумфа. Я обещаю тебе, Хольс, ты будешь отмщен. И я знаю, что ты сейчас, сидя в самом просторном дворце Отромы, укоризненно смотришь в мою сторону и не одобряешь того, что я собираюсь сделать, но по-другому я не смогу. Мы обязательно встретимся, друг мой, ― я прикоснулась губами к его холодным каменным рукам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Поцеловав два пальца, и приложив их к глазам, я оставила свою свечу около тела друга и спустилась с возвышения.
К погребальному костру подошел эср Муран. Он взглянул на тетю Алдору, та, слегка скосив взгляд на Паулиту, кивнула. Мужчина прикоснулся руками к сухим веткам и их в ту же секунду охватил огонь. Он быстро разгорался, охватывая все большую площадь, пока тело Хольса полностью не скрыли языки пламени.
Со всех сторон раздались всхлипы и плач. Ночной воздух сотряс пронзительный крик Паулиты, словно увидев погребальный костер, она поняла, что все произошедшее — реальность. Иби безутешно рыдала. Я обняла свою сестру, чувствуя, как ее горячие слезы обжигают мое плечо. Глаза щипало, но я держалась из последних сил.
Наблюдая за тем, как тело моего друга сгорает в пламени, я повторяла раз за разом: «Когда жизнь того, кто виновен в твоей гибели, оборвется; когда Донвингус коснется его глотки, и я услышу последний предсмертный вздох; когда с его губ сорвется мольба о прощении, которого я ему не дам, тогда я и придамся безудержным рыданиям, боли и всепоглощающей тоске по тебе, мой друг. А пока, прости меня, Хольс. Стать слабой и разбитой — непозволительная для меня роскошь».
[1] Реквиримус — цветок с бутоном в виде колокольчика. Чаще всего черного либо темно-бордового цвета с белой сердцевиной. В Эксихоре считается цветком скорби.
[2] Цвет богини Отромы
Глава 8
― Нам придется покинуть Батигар в ближайшее время, ― сказал Аспис, когда мы вернулись домой.
― Почему? ― удивилась Иби.
― Тэктос знает, где Ламара, он знает, на что она способна. Оставаться здесь небезопасно. В прошлый раз он ее нашел сразу, как только она сняла кольцо. Сейчас магию Ламары ему найти проще простого.
― И что мы будем делать дальше? ― спросила я. ― Бегать всю жизнь, пока не сдохнем?
― Никто не планировал бегать всю жизнь, ― вмешалась тетя Алдора. ― Рано или поздно, нам бы пришлось покинуть Батигар.
У меня не было сил с ней спорить, да и смысла в этом не было. Я любила Батигар, но без Хольса и Воиса этот город стал пустым и обычным.
― И куда мы отправимся? ― спросила Иби.
― В Палуз, ― ответил ей Аспис. ― Часть волисольскиских ополченцев отправятся в порт Анд, а оттуда на корабле уже доплывут до порта Гудуари[1]. В Аваяре они уже спокойно могут перемещаться, поэтому доберутся до Палуза быстро.
― Ты сказал волисольские ополченцы? ― удивилась я. ― Откуда они тут?
― Ополчение есть в каждом государстве Эксихоры.
― Даже в Дамдоре есть небольшой отряд, ― подхватил слова Асписа Фокс. ― И после твоего появления, все они будут стекаться в Палуз.
Я тяжело вздохнула. Меня не устраивала та ответственность, которая на меня внезапно свалилась. Тысячи ополченцев видят во мне надежду и главное оружие, которое поможет убрать Мехилара, сменить его режим и разделить огромную территорию, а мне до этого нет дела. Я всего лишь хочу отомстить убийце моих родителей и убийце Хольса. Меня не волнует, кому достанется Раксаран после. Какое это будет иметь значение, если приближающая война будет настолько кровопролитной, что, возможно, в живых никого не останется.
Аспис заметил мое замешательство.
