Хантович тяжело вздохнул, отложил письмо и потер лицо.
— Как я теперь Сожрикабыло буду объяснять, что мы провалили операцию по окружению сил Короля Демонов? — тихо прошептал он.
С ощущением неминуемой анальной кары офицер взял конверт с надписью «МАКСИМАЛЬНО СЕКРЕТНО!», положил туда письмо и принялся причитать:
— А я виноват, что эти дебилы заблудились? — тихо произнес он. — Неучтенный фактор!.. Да, целая операция коту под хвост, но… идиоты народ непредсказуемый и опасный…
Подписав конверт, он встал из-за стола и с обреченным видом вышел из кабинета. Поймав там посыльного, он вручил ему конверт и произнес:
— Максимально быстро в штаб Северного Фронта!
Проводив убежавшего посыльного, полковник тяжело вздохнул и прошел по коридору, зайдя в небольшое помещение с табличкой «Пункт связи».
Внутри его ожидал коренастый паренек с сержантскими погонами.
— Полковник, сэр! — вскочил он.
— Сиди… Дай связь с гарнизоном Хариссона, — устало махнув рукой, ответил Хантович.
Полковник подошел к небольшому окну и уставился в него задумчивым взглядом. Вид выходил на единственную клумбу, среди которой торчала очень необычная огромная ромашка.
— Может… травануть их? — слегка наклонил голову Хантович, рассматривая незнакомое растение. — Или лучше для верности пристрелить?
— Сэр! Хариссон на связи! — отозвался связист, выстукивающий морзянку на магическом артефакте.
— Стучи! — приказал полковник, хмуро взглянув на огромный шкаф, перед связистом, что весело и задорно подмигивал кристаллами всех цветов радуги. — Полковнику Хариссону!
В комнате раздался едва слышный писк, а полковник продолжил.
— Никита Просто… выполнил задание… ТЧК… — начал расхаживать по кабинету Хантович. — Возвращаю бойца к тебе… ТЧК… Со всей группой… ТЧК.
Тут он взглянул на связиста, который прислонил к голове наушники, в которых морзянкой выстукивали ответ.
Наушники состояли из двух старых, видавших лучшие времена кружек, что соединялись куском гнутой арматуры.
Связист начал чиркать на бумажке, а спустя пару минут продиктовал ответ:
— Полковнику Хантовичу… ТЧК… Часть набрала пополнение… ТЧК. Мест нет… ТЧК… Эпидемия поноса и рвоты… ТЧК. Часть на карантине… ТЧК.
Хантович поправил воротник и со злостью зыркнул на связиста.
— Стучи ответ! — сжав кулаки, полковник снова принялся мерить помещение шагами. — Боец твой! ТЧК. Забирай его и его отряд. ТЧК. Бойцы отличные. ТЧК. Все, как на подбор! ТЧК.
Связист принялся отстукивать ответ, а Хантович с дергающимся глазом подошел к окну.
— Ответ, сэр!
— Читай!
— Иди нахрен… ТЧК. Меня нет дома… ТЧК. Оставь себе… ТЧК. И вообще я в отпуске… ТЧК.
Хантович дернул головой и с дергающимся глазом уставился на клумбу.
— Может быть, действительно пристрелить? — тихо спросил он самого себя.
* * *
Никита сидел на ветке дерева и задумчиво смотрел на то, как догорает телега. Пламя полыхало с приличной силой и уже окутало транспорт полностью, а ветер, что дул с запада, только подстегивал пожар.
— Не знаю, почему, но в этот раз медали не дали, — произнес Просто, смотря, как бора толкает перекати-поле мимо пожара. Рядом с ним, словно зеленые бабочки, пролетали купюры. — Сисюля сказал, что мы нашли не склад, а лагерь основных сил Короля Демонов. И своими действиями сломали планы генерального штаба.
Тут он покосился чуть в сторону, где лежало несколько трупов.
— Полковник Хантович на нас смотрел очень плохо, — тут парень опустил взгляд и посмотрел на шакалов, глаза которых светились ярким красным огоньком в предвкушении очередной порции свежей плоти. — Вот, примерно такими же глазами. Наверное, он сильно обиделся, что мы нарушили его планы. Поэтому мы в тот день обедали, ужинали, а потом еще и завтракали звездюлями.
Никита нахмурился и взглянул на висящий под ним труп мужчины в чистом дорогом фраке и галстуке, на котором бедолага и умудрился повеситься.
— Если честно, звездюля вместо каши — такое себе удовольствие, — доверительно произнес он. — Но я не унывал! У меня была любимая должность!
Тут Никита поерзал на ветке и с гордостью сообщил:
— Я продолжал чистить картошку… хотя превышать полномочия приходилось все чаще. Может в этом виноват Сисюля, что ставил на картошке брагу и пытался выгнать «картофельный самогон»? Вряд ли, — пожал плечами Никита, совершенно не замечая, как под ним начинает трескаться ветка. Он вздохнул с мечтательной улыбкой и продолжил: — Жизнь вернулась в привычное русло! Я нес службу на своей должности. А там подъем, зарядка и исполнение обязанностей. Обед и снова исполнение обязанностей. Только вот полковник Хантович постоянно на нас ругался. Чтобы мы не делали — ему всё равно не нравилось. Жалко, я думал, что мы подружимся…
ХРЯСЬ!
Ветка окончательно не выдержала, и Никита вместе с мертвецом полетели вниз.
Глава 8
Никита задумчиво посмотрел на парня в смирительной рубашке и произнес:
— Я видел, как парочка гоблинов одевала нашу форму точно так же, — произнес он и кивнул головой. — Вообще, гоблины оказались довольно опасными. Они мелкие, быстрые, а ещё хоть иногда, да путают окончания! Но зато довольно сообразительные.
Тут Никита нахмурился от скрежета. Повернув голову в сторону, он уставился на старика, что единственным зубом пытался перегрызть стальную дугу на спинке кровати.
— Но внутри они красные. Как орки. И тролли… И свекла, — тут он нахмурился. — Правда, в свекле нет дерьма, которое разлетается после меткого попадания Безос в живот.
— П-с-с-с… Парень, — прошептал пациент в смирительной рубашке. — Не доверяй уткам! Эти злые пернатые твари опасны!
— Не знаю, почему они опасны, но по-настоящему злого человека я видел дважды. Первый, когда мама застала меня и папу за магией. Тогда отец показывал мне проклятье, и как его снять… — тут Просто сглотнул. — У мамы тяжелая рука… особенно, когда в ней кастрюля.
— Не доверяй им! И, никогда! Слышишь? Никогда не давай им виски! Они тут же звереют! Звереют и выходят из себя!
— Полковник Хантович тоже зверел. Очень громко орал и зверел, когда видел нашу группу специального удовлетворения, — кивнул Никита. — Почему-то все были специального назначения, а после того дракона нас стали называть группа специального удовлетворения. А почему полковник злился, я так и не понял… Может быть, потому что…
* * *
За свою недолгую жизнь я часто видел недовольных людей.
Увы, рудник зачастую сложно было назвать спокойным местом. Там вечно, что-то происходило. И, как правило, происходило совсем не по плану Управляющего. В общем, недовольных там хватало.
Однако Хантович был недоволен по-особенному. Он нервничал настолько сильно, что его левое веко начинало непроизвольно дёргаться.
Отец всегда говорил, что если у мамы дёргается веко — быть беде. Возможно даже кастрюле.
А ещё Хантович постоянно приговаривал, что «пригрел на груди идиотов». Да, возможно, сержанта Сисюлю можно было назвать умственно никуда не спешащим, но все остальные из нашего отряда казались мне очень умными и смышлёными.
Особенно малютка Безос.
Увы, наши с ней отношения всё никак не могли прийти к консенсусу. Это умное слово я почерпнул из учебника по этике аристократов. Там говорилось, что цивилизованные люди всегда должны приходить к консенсусу. Это такое состояние, когда обе стороны если недовольны, то согласны терпеть неудобства связанные с договоренностями. Страница семнадцать, книга «Классический этикет имперской аристократии». Я еще подогнул уголок страницы, чтобы не потерять это странное слово.
Помню, я спросил у папы, зачем договариваться так, чтобы всем было неудобно. Папа очень смеялся и сказал, что лучше терпеть «немного неудобно», чем развивать конфликт и устраивать родовые войны.
Я считал себя максимально цивилизованным человеком, между прочим. Да и с Безос хотел подружиться.
