Каждый вечер я выхожу на терассу своего огромного дома, сажусь на мягкое кресло качалку, наливаю себе бокал вина и разговариваю со звездами. Они, как и прежде, далеки, но все еще дороги моему сердцу. В них таится память о детстве, о моих мечтах. Мне тяжело на них смотреть без папы. А ведь однажды я пообещала ему научиться слышать разговоры звезд. Как я не старалась, все равно они молчали, не реагируя на мои монологи. Быть может, звезды просто обижены на меня? Я ведь чаще всего прихожу к ним на свидание грустная, старая и уставшая. Нет ни улыбки, ни прежнего ребячества, пропала и вера в сказку.
Как хотелось бы жить в вечном празднике. Запретить все будни. Если бы я могла превратить всю свою жизнь в бесконечный, не прекращаемый концерт, если бы могла не уставать и не стареть. Подобные мечты, к сожалению не исполняются.
Занавес, первые аккорды, я выхожу на сцену с улыбкой на устах и в этот миг я чувствую счастье. Глаза людей горят. Как важно чувствовать себя нужной, кому-то необходимой. Я ощущаю энергетику зала и купаюсь в этих невероятных эмоциях.
Мой дом всегда полон цветов, выходя на улицу, я надеваю очки, чтобы люди не приставали ко мне с просьбами сфотографироваться. На каждом шагу у меня просят автограф, и я никогда не отказываюсь – расписываться даже на самых нелепых клочках бумаги. Я перестала быть простым человеком. Больше не могла просто безмятежно гулять парком, не могла завести пса или котенка, чтобы они любили и ждали меня в пустом, немом доме. Не могла позволить себе выйти на улицу без прически или маникюра. Я всегда была в форме, всегда была готова к прыжку, внезапной вспышке фотокамеры, вниманию людей. У меня всегда была напоготове фирменная улыбка и нужные ответы на вопросы журналистов. А иногда ведь так хочется отдохнуть, и стать простой женщиной, домохозяйкой, которая с удовольствием готовит борщ любимому мужчине. Я так и не родила ребенка. Время ускользнуло и теперь пора смириться, что больше никогда и никто не назовет меня «мама».
Как давно я не пила какао и не ела шоколад. Теперь я сижу на строгой диете, употребляю много воды и ем салаты, ростки пшеницы. О мясе даже и думать не смею. Мне нельзя стареть, хотя с каждым днем я замечаю все больше морщинок под глазами, на шее и руках. Ах, как хочется играть на рояле с закрытыми глазами, чувствуя, насколько молода и чиста моя душа. Но, это невозможно, приходится изредка открывать ресницы и вновь видеть свои уже немолодые, напудренные руки. Где же делись те тонкие пальчики молодой девушки, которые так умело скользили по клавишам?
Я сидела на террасе и пила вино. На улице смеркалось, но звезд пока не было видно. На маленьком плетеном столике лежал мой мобильный телефон. В голове как всегда было очень много мыслей, воспоминаний. Я любила анализировать свою жизнь и размышлять над тем, как бы могла сложиться судьба, если бы однажды я поступила иначе, пожелала чего-то иного, свернула на другую тропинку.
Приподнявшись со стула, я зашла в дом. В холле стоял белый рояль. Я села за него, открыла крышку и начала играть. Иногда мне нравилось импровизировать. Новые мелодии всегда отображали мое настроение. Музыка лилась, я купалась в ней. Через миг чудное мгновение пришлось прервать. На террасе звонил мой телефон.
– Ало…
– Привет… Это я! – проговорил Рома.
– Что ты хотел?
– Послушай. Мне опять названивают из Вены. Им просто непонятны причины, почему мы не можем провести сольный концерт.
– Мне все равно, что они там думают. Я сказала нет, значит нет.
– Дорогая, любимая наша Примадонна. Столько времени уже прошло. Может быть пора отпустить боль из сердца и просто поехать и подарить радость людям? Ты же не можешь убегать от воспоминаний вечно. Тебя любят и ждут. Ну же, хватит жить прошлыми обещаниями, болью. Твое призвание дарить радость людям. Так нельзя. Это несправедливо и эгоистично. Из-за одного человека, одной истории, одной любви весь город не должен страдать. Это глупо и нелепо.
– Ах, как я устала бороться с вами, что-то доказывать и объяснять свою боль. Нет больше сил.
– Прости, но я ведь прав.
– Когда ты говоришь, они хотят провести сольник?
– Через два месяца.
– Хорошо… Скажи им, что я согласна.
Рома от радости завизжал как маленький мальчишка. Я смеялась вместе с ним и качала головой, понимая, что мы всегда остаемся теми, кем были когда-то, просто все в этой жизни покрывается пылью, стареет, увядает. Лишь душа остается прежней.
Два месяца пролетели очень быстро. За это время я успела дать еще семнадцать концертов в других городах. В самолете меня переполнял невероятный страх и волнение. В Вене мне предстояло пробыть всего сутки. Отработать концерт и утром улететь обратно. Но, несмотря на это, волнение охватывало холодком всю душу. Я боялась, что увижу Марка, посмотрю в те глаза и заплачу. Мне так не хотелось ворошить прошлое, причинять боль любимому человеку.
Вена встретила нас дождем. Он капал мне в лицо, хотя охранники пытались защитить меня, укрывая большим черным зонтом. Ужасный ветер и влажность сбивали с ног. Мне казалось, что все это знаки, которые говорят мне о том, что не следовало приезжать сюда, что это ошибка.
Концерт должен был начаться в семь вечера.
Зал был переполнен. Ни одного свободного места не осталось, даже на последних рядах, где практически ничего не видно. Музыканты разогревали публику легкими мелодиями, а я стояла и молилась Богу. Перед каждым выходом на сцену я просила у Господа сил и вдохновения, чтобы каждый человек ушел с концерта с чувством удовлетворенности и восторга, с чувством радости и поднесения.
Я была одета в шикарное позолоченное платье. Волосы уложены в элегантную прическу. Большие серьги и колье. Я сияла, словно настоящая звезда, сошедшая с небес.
Звучали аплодисменты. Они вызывали меня на сцену. Этот концерт стал для меня самым волнительным за все годы моей карьеры.
Когда я вышла на свет, в зале было темно. Яркий луч провел меня до рояля. Я села на круглый, изящный стул и выдохнула. Руки легли на клавиши, и через миг зазвучала музыка.
Исполнив четыре песни, я ушла за кулисы. Всему виной стали прожектора, которые слепили меня, не давая наладить контакт с залом. Я не видела людей и их глаза. Это очень мешало и угнетало. Слава Богу, организаторы в миг все исправили.
Вернувшись на сцену, я попросила прощение и продолжила концерт.
Теперь я с наслаждением разглядывала зал и старалась заглянуть в глаза каждому гостю. Мне открылись сотни восторженных лиц, улыбок. Зал был полон цветов. Я улыбалась, наслаждаясь мгновением, чувствуя счастье и тепло.
В один миг мой взгляд столкнулся с огромными карими глазами уже немолодого мужчины. Он сидел в самом центре зала, на первом ряду. Что-то защемило в душе. Я растерялась, испугалась и задрожала. С нежностью Марк смотрел на меня. Седой, с морщинами на щеках он все равно оставался самым красивым мужчиной в моей жизни. Мой любимый, драгоценный бриллиант. Слишком долго мы смотрели друг другу в глаза. Я должна была продолжать концерт.
«Дорогие друзья, – заговорила я, обращаясь к залу. – Я счастлива, что сегодня я здесь, с вами. Мне хорошо и уютно в вашей компании. Давно меня не встречали с таким трепетом и любовью. Меня уже много лет подряд приглашали к вам в гости, но я не могла приехать, потому что дала слово одному прекрасному человеку, что больше не потревожу его и исчезну из жизни. Я нарушила обещание и спустя годы я все же вернулась в Вену. Сегодня этот человек здесь и мне хочется попросить у него прощение за все. Я не могла поступить иначе. В каждом своем поступке я была искренней, была собой. Песню, которую я сейчас исполню, мне хочется посвятить тебе, – заглянув в глаза Марка, сказала я. – Я написала ее очень давно, еще тогда, когда была юной и ветреной, мечтательной и эгоистичной, но все же безумно влюбленной».
Зазвучала мелодия. Мой голос запел. Сердце вырывалось из груди, я сдерживала слезы. На последнем припеве я осмелилась вновь взглянуть на него. Марк смотрел мне в глаза, а по его щекам катились слезы. Он не пытался спрятать их. Я улыбнулась, и он улыбнулся мне в ответ. Рядом с ним сидела молодая девушка с длинными кучерявыми волосами. Он держал ее за руку. Это была София, его доченька. В ее чертах таились линии родного мне лица. Она была прекрасна, словно ангел. В этот миг я поняла, что в нашей с ним жизни все сложилось правильно. По-другому и быть не могло.
