— Не волнуйся, Мак, у нас были раздельные декларации, — сухо ответила Нелл.
Она уже собиралась вылезти из кабины, но затем опять повернулась к деду.
— Мак, скажи мне честно: ты знаешь нечто такое, что указывает на причастность Адама к получению взяток?
— Нет, — с заметной неохотой ответил Мак и для большей убедительности замотал головой. — Ничего такого я не знаю.
— Значит, все разговоры о его возможной причастности — не больше чем слухи?
Корнелиус Макдермотт кивнул.
— Мак, я понимаю: ты стараешься меня оградить. Наверное, я должна быть тебе безумно благодарна за заботу, но...
— Я что-то не ощущаю даже обычной благодарности.
Нелл заставила себя улыбнуться.
— Сказать по правде, меня постоянно тянет накричать на тебя, сказать, чтобы не совался не в свои дела. Но потом я понимаю: ты прав. Наверное, это и есть мудрость, которой мне недостает.
С этими словами Нелл выбралась из такси, мягко захлопнув дверцу.
В лифте к ней пришло решение. Когда Нелл оказалась в благословенной тишине собственной квартиры, оно уже было вполне оформившимся.
Она не собиралась пускать в ход свои парапсихологические способности. Она по-прежнему скептически относилась к общению медиумов с умершими. Но если Бонни Уилсон утверждает, что находится в контакте с Адамом, нужно проверить ее утверждения. Если не для себя, то хотя бы для Адама.
36Поисково-спасательная служба Береговой охраны день за днем вела кропотливые поиски того, что осталось от «Корнелии II» и ее пассажиров. Находки последних четырех дней были крайне скудными, и только в пятницу поиски дали ощутимый результат. В районе моста Верразано обнаружили расщепленный обломок деревянной обшивки длиной около трех футов. Он неожиданно всплыл и теперь торчал из воды, покачиваясь на волнах. В деревяшке застряло несколько грязных лоскутков голубой ткани с приставшими к ним кусочками человеческой кости.
Печальная находка позволяла начать опознание еще одной жертвы взрыва. Секретарша Сэма Краузе заявила, что хорошо помнит, в чем был одет ее босс, отправляясь на встречу. По ее словам, на нем были голубая спортивная рубашка с длинными рукавами и слаксы цвета хаки.
Джон Бреннан узнал об этом, когда уже собирался покинуть свой кабинет, отправляясь на встречу с Джеком Склафани. Местом встречи была квартира в доме 405 по Четырнадцатой улице. В кармане у Бреннана лежал ордер, позволяющий произвести обыск в жилище Ады Каплан, чей сын Джед превратился в главного подозреваемого по делу о взрыве яхты.
Полицейские встретились в парадной. Бреннан сообщил другу последнюю новость, добавив:
— Кто бы ни был виновником взрыва, такого количества взрывчатки хватило бы на половину океанского лайнера. В прошлую пятницу погода начала портиться только к вечеру. Гавань пестрела яхтами и лодками. Просто чудо, что почти все они вернулись к причалам еще до взрыва. Представляешь, во сколько крат возросло бы число жертв?
— Ты считаешь, что бомбу взорвали через радиоуправляемое устройство? — не ответив на вопрос, спросил Джек. — Вообще-то похоже. Либо оно, либо таймер. Однако такие штуки требуют весьма осторожного обращения.
— Ну, Джед Каплан наверняка имел опыт обращения с взрывателями. А если взорвал кто-то другой, тому просто повезло. Иногда эти игрушки взрываются еще при сборке.
Ада Каплан плакала от стыда. Мыслимое ли дело? Ее четырехкомнатную квартиру обыскивают! Что скажут соседи, когда узнают? А они узнают. Консьерж обязательно разболтает, к кому и зачем приходили двое полицейских.
Джед Каплан сидел в небольшой комнате, служившей здесь столовой. На лице была все та же презрительная ухмылка.
«Он даже не нервничает, — подумал Джек. — Если яхту взорвал все-таки он, у парня хватило ума не оставлять в квартире улик.
Обыски увенчались скромной победой: в кладовке, в байковом мешке, был обнаружен пакет с марихуаной.
— Только не лепите мне обвинение, — заявил Джед. — Сами, что ли, не видите, что травка старая? Я ее и в глаза не видел. И потом, меня вообще пять лет в Нью-Йорке не было.
— Сын говорит правду, — вступилась за Джеда Ада Каплан. — Все старые мешки я убирала в кладовку. На всякий случай. Мало ли Джеду понадобятся. Внутрь я вообще не заглядывала. А когда Джед вернулся, он меня про них и не спросил. Клянусь вам.
— Мне очень жаль, миссис Каплан, — ответил ей Бреннан, — но такое количество травки вполне позволяет нам обвинить вашего сына в хранении наркотических веществ с целью сбыта.
Через три часа Джеда Каплана отвезли в камеру предварительного заключения.
— Его мать не пожалеет денег, чтобы сынка выпустили под залог. Хорошо хоть судья согласился изъять у него заграничный паспорт, — хмуро сказал Бреннан.
— Марихуана действительно старая. А парень, должно быть, крепко усвоил австралийский урок, когда его застукали со взрывчаткой в багажнике, — отозвался Джек Склафани. — Полный ноль улик, говорящих о причастности Каплана ко взрыву яхты.
Оба шли к своим машинам.
— Забыл спросить: чем кончился твой разговор с Лайзой Райен?
— Ничем. Самое обидное, она уже была готова мне что-то рассказать, как из школы вернулись дети. Опоздай они минут на пять, я бы узнал, что ее гнетет. Я даже специально задержался и поговорил с ребятней.
— Тебя поди угостили молоком с печеньем? — предположил Бреннан.
— Угадал. А потом мы с Лайзой пили кофе. Вкусный, надо сказать. Но сколько я ни пытался вытащить ее на разговор — все безуспешно.
— Отчего же она захлопнулась?
— Наверняка не скажу, но догадываюсь, чего она опасается. Вдова Райен стремится, чтобы у детей осталась память о Джимми как об идеальном отце. А расследование может испортить картину. Ее дети еще не в том возрасте, чтобы различать полутона.
— Наверное, ты прав. Дождемся завтрашнего дня. Может, нам повезет.
Возле самой машины Бреннан получил звонок на мобильный телефон. Ему сообщили, что в районе моста Верразано, примерно там же, где всплыл обломок яхтенной обшивки, найдена женская записная книжка. Книжку нашли в липком от воды бумажнике. Там же лежали кредитные карточки и водительские права на имя Уинифред Джонсон.
— Самое удивительное, книжка почти не обгорела, — сказал Бреннан, убирая телефон. — Ума не приложу, как такое могло случиться. Разве что взрывной волной бумажник сразу же выбросило и воду.
— Либо хозяйки бумажника в момент взрыва на яхте уже не было, — задумчиво добавил Джек Склафани.
37Письма соболезнования. На листах и на специальных открытках. За неделю их набралась целая кипа. Вернувшись из квартиры Уинифред, Нелл потратила несколько часов на ответы. «Надо проветриться, — решила она, дописав последний. — За всю неделю ни одной пробежки».
Она переоделась для бега, положила в карман кредитную карточку и десятидолларовую купюру и отправилась в Центральный парк. До него было не более трех кварталов. На Семьдесят второй улице Нелл свернула в парк. Обычно она совершала такие пробежки три-четыре раза в неделю.
Постепенно она вошла в знакомый ритм, почувствовав свободу и радость движения. Вот только мысли продолжали бежать вместе с ней. Нелл вспоминала фразы из писем соболезнования. Они почти повторялись.
«Ты была так счастлива с Адамом...»
«Мы потрясены вашей трагедией...»
«Мы с тобой, Нелл...»
Но почему никто, ни в одном письме, даже вскользь не упомянул, каким замечательным парнем был Адам и как они по нему скучают?
«Почему мной до сих пор владеет какое-то оцепенение? — спрашивала себя Нелл. — У Лайзы Райен глаза опухли от слез. Тогда отчего мне не плачется?»
Она побежала быстрее, но вопросы не отставали. «И не отстанут, — грустно усмехнулась Нелл. — Ведь от себя не убежишь».
Дэн Майнор достиг южной оконечности Центрального парка. Там он развернулся и побежал в северном направлении. Лучшего времени для пробежек не придумаешь. Предвечернее солнце согревало, но не обжигало. Дул приятный ветерок. На дорожках парка было полно бегунов, любителей роликовых коньков и просто гуляющих.
Дэна больно кольнуло, когда он пробегал мимо одной из скамеек. Там сидела молодая женщина в поношенном платье. Чувствовалось, ее уже давно не занимало, как она выглядит. Возле ее ног громоздились пластиковые мешки. На соседних скамейках люди сидели вплотную, однако садиться рядом с бездомной никто не желал.
Он где-то читал об «островках отчуждения», которые создают вокруг себя такие люди. Звучное словосочетание, придуманное не то психологами, не то журналистами. А что должны испытывать те, от кого окружающий мир подчеркнуто держится на расстоянии? Неужели и Квинни много лет подряд прожила на таком «островке отчуждения»?
Дэну почему-то было проще мысленно называть свою мать Квинни. «Мама» относилось совсем к другой женщине: красивой, темноволосой, с ласковыми руками. Та женщина звала его «Дэнни-малыш». И та же женщина тихо напивалась по вечерам, уложив своего «Дэнни-малыша». Иногда он просыпался и, обнаружив мать заснувшей на диване в гостиной или даже на полу, накрывал ее одеялом.
