- Нисколько, ваше величество, Франция, например, всем сердцем с нами; она оплакивала наше поражение под Танненбергом{40}, и если бы она могла легко с нами сноситься, мы получали бы все, чего нам не хватало, а ей посылали все то, что она за столь дорогую цену покупает в Соединенных Штатах. Франция всегда вела себя по-рыцарски. Что же касается Англии, то у меня было мало контактов с ее разведывательными службами, тем более с Интеллидженс Сервис, деятельность которой весьма сомнительна. У этой организации совершенно четкие и специфические задачи, которые держатся в строгом секрете. Не придерживаясь никаких моральных соображений, она шпионит как за союзными разведками, так и за вражескими, и противодействует усилиям и тех и других в соответствии с секретными указаниями. А в остальном руководители и офицеры британской разведки предельно вежливы со мной. Что касается Италии, то с ее стороны я получал ценную помощь.
- То, что вы рассказываете, полковник, малоутешительно. Поговорим теперь на другую тему, которая сильно ранит мое сердце. Что вы думаете о слухах, циркулирующих в Париже, Лондоне, а также в иностранной печати, согласно которым я и императрица якобы хотим заключить сепаратный мир{41}?
- Действительно, ваше величество, я слыхал об этом, не придавая большого значения слухам: мало ли какая ложь в ходу!
- Императрица очень задета подобными инсинуациями. Это гнусная клевета. Я позволяю повторить мои слова всем, кто будет заговаривать с вами на эту тему.
Очень возбужденный, охваченный сильным и глубоким гневом, император расхаживал по кабинету, чтобы успокоиться. Я также встал вместе с ним, поскольку никто не имеет права сидеть, когда стоит император.
- Садитесь, полковник, - милостиво разрешил Его величество, - а мне надо немного подвигаться.
Император долго ходил большими шагами по кабинету, куря папиросу за папиросой. Наконец, немного успокоившись, он возобновил беседу:
- Прошу вас, полковник, по возвращении во Францию провести глубокое расследование, чтобы узнать источник этих слухов. Используйте все ваши связи и не останавливайтесь перед расходами, чтобы добиться результата.
Император добавил несколько указаний политического и военного характера и отпустил меня, пожелав доброго пути.
Направляясь в ноябре в Париж, я сделал остановку в Лондоне, где в то время находился один из моих лучших агентов, человек очень способный и редкого ума. Я приказал ему провести тщательное расследование истоков клеветы, которая возмущала государя. Одновременно я поручил подобное задание агенту из высших лондонских кругов, который имел серьезные связи в политическом мире.
В Париже я рассказал об этом бывшему начальнику 2-го бюро полковнику Губэ. Он возвратился и обещал похлопотать перед цензурой, чтобы была запрещена перепечатка статей из иностранных газет на эту тему.
Вместе с моими подчиненными я приступил к расследованию во всех политических и финансовых кругах. Нигде я не смог получить точных данных. Повсюду отвечали: "Кое-кто говорит", а этот неуловимый "кое-кто" в сто раз хуже, чем прямая клевета. Однако сведения, почерпнутые из французской печати, позволили мне обрести уверенность, что тенденциозные слухи исходят из Голландии и особенно из Швейцарии В последней стране действовало двадцать моих агентов. Полученная информация выводила нас на два мощных германо-швейцарских печатных органа, однако предстояло установить, кто их инспирировал? Вопрос был естественным, поскольку столь серьезные газеты не могли бы придумать подобную гнусность. Разыскиваемый нами "инспиратор" должен был подкреплять достоверность факта.
Двум моим лучшим сотрудникам было поручено посетить лиц, связанных с этими газетами. После многочисленных попыток одному из них удалось подружиться с редактором одной из них, который позволил ему скрытно присутствовать при разговоре с неким германским дипломатическим представителем. Господин редактор очень ловко перевел разговор на интересующую нас тему и, чтобы вызвать немца на откровенность, сказал, что, вероятно, было бы тенденциозным и необоснованным говорить о достоверности слухов о сепаратном мире.
Дипломат, возбужденный столь коварным вопросом, высказал многочисленные доводы, подтверждающие эту сплетню, и попытался доказать необходимость убедить через прессу иностранное общественное мнение в достоверности слухов, дав понять, что их разглашение происходит из официального источника. Ясней и не скажешь, что этим официальным источником была Германия. Более того, редактор, который в целом не вникал в редактирование газеты, мог убедиться из беседы, что газета поддерживала тесные отношения с германским посольством.
С другой стороны, мои люди сообщили мне такие детали, что я пришел к единственному логическому заключению: все слухи о сепаратном мире, которые в октябре столь сильно возмутили государя и которые пятнали честь России в глазах союзников и бесчестили Россию и императорскую семью, исходили от германского генштаба или Министерства иностранных дел.
Поэтому я закончил свой доклад государю высказыванием германского дипломата, которое слышал мой сотрудник:
"Нам не интересно знать, что русский император не хочет заключать сепаратный мир. Нам важно, чтобы верили этим слухам, которые ослабляют положение России и одновременно ее союзников. Вот то единственное, что нам нужно и чего мы ожидаем от вас".
Наш сотрудник Милич
Осенью 1916 года штаб Юго-Западного фронта обосновался в казармах Лысой Горы под Бердичевым, однако на месте генерала Иванова находился генерал Брусилов, примечательный только своим окружением. После моего возвращения из Парижа генерал Клембовский{42}, исполнявший обязанности начальника штаба, не нашел ничего более интересного, как расспросить меня о жизни на Монмартре до и во время войны. Зато пост генерала-квартирмейстера занимал генерал Духонин, руководитель рассудительный и пунктуальный.
При штабе я встретил одного из моих лучших друзей, однокашника по военному училищу. Напрасно я ему твердил, что силы наших союзников растут с каждым днем, что наша самая прочная опора, Франция, не подпишет мира до полной и окончательной победы. Эти аргументы воспринимались моим другом скептически. Он уверял меня, что русская армия истощена, что никто не хочет продолжать борьбу и что революция неизбежна.
Однажды вечером, после долгой беседы с генералом Духониным, я задал ему следующий вопрос:
- Ваше высокопревосходительство, может ли так быть, что мы проиграем войну и наша армия будет не в состоянии сражаться? Что нужно сделать для поднятия духа наших войск?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
