Они сели на велосипед, который Барбосов почтительно называл мотоциклом, и быстро поехали, Надя-Сфинкс сидела сзади, крутила деревянную трещотку. Треск раздавался на весь бульвар, при большом желании можно было принять его за мотор настоящего мотоцикла.
Все потихоньку разошлись. Юна молча кивнула и исчезла за поворотом. Загадочная молчаливая девочка.
– Леха! Догоняй свое счастье, – Агата дразнила его и совсем не ревновала. Это было неприятно и даже оскорбительно для Лехи: какая же любовь без ревности?
– Догоняй Юну, Леха! – подхватили все.
– Вот еще! Не собираюсь никого догонять, – проворчал он и бросился за Юной по дорожке Веселых собак.
22. Экстрасенсиха
Экстрасенсиха была дома и беседовала с попугаем Попкой:
– Говорят, на бульваре появился профессор, он предсказывает будущее. Назови ему только имя и отчество, и он все про тебя скажет. Это, по-твоему, нормально?
– А что особенного? Он еще по цвету бровей угадывает, по двум макушкам тоже. А имя у него такое красивое – Юлий Цезаревич! Классно!
– У меня тоже красивое имя, – проворчала она, – Экстрасенсиха! Много ты встречал таких имен?
– Я вообще никаких имен не знаю, почти всегда сижу дома, в клетке. А вырвался один раз на волю, ты, Экстрасенсиха, все столбы объявлениями обклеила: «Пропал попугай, зеленый, крылья красные. Говорящий, иногда не совсем прилично. Имя – Попка. Верните, умоляю!» Всех на уши поставила! Бедного своего мужа Морозика заставила носиться в своих огромных ботинках по всему бульвару, расспрашивать бабок и детей. А я, между прочим, сам вернулся. Влетел в форточку, и все. Не любишь ты, Экстрасенсиха, давать мне свободу, вот что. Приходится бороться за свои права.
Во время этой справедливой речи раздался звонок в дверь, пришел молодой человек с хвостиком на затылке:
– Здравствуйте! Я Юлий Цезаревич, мне надо с вами посоветоваться.
Попка крикнул со шкафа:
– Привет, Профессор Кислых щей! Предскажи, скоро ли Экстрасенсиха забудет закрыть форточку и отвернется? Мое имя Попка, ты по имени все угадываешь.
– Кыш, – махнула рукой на попугая Экстрасенсиха, – помолчи, хотя бы притворись воспитанной птицей.
Профессор посмеялся и сказал:
– Экстрасенсиха, у меня проблема.
Попугай тоже догадливый:
– Любовь-морковь? Эх ты, а еще профессор! Все сюда ходят с одним и тем же!
Экстрасенсиха сочувственно смотрела на Профессора Кислых щей:
– Неужели такой незаурядный человек как ты, Юлий Цезаревич, не может сам справиться со своими проблемами?
– Моя любовь незаурядная, в этом все дело, – вздохнул Профессор, – я люблю необыкновенную девочку, а она ходит мимо и не обращает на меня внимания.
– Ха-ха-ха! – обидно захохотал попугай. – Все считают свою любимую девчонку необыкновенной, уникальной, удивительной! Нет трезвого взгляда!
– Попочка, не вмешивайся, прошу по-хорошему. – Экстрасенсиха сняла с ноги меховую тапочку и прицелилась в любимую птицу. – Клиент пришел ко мне, а не к тебе.
– Он хороший попугай, – заступился Юлий Цезаревич, – хотя совсем скоро он совершит побег. Вижу это по его взгляду и по хохолку на его макушке.
Экстрасенсиха вскочила на подоконник и стукнула кулаком по форточке, чтобы плотнее закрылась.
Потом они с Юлием Цезаревичем сидели за столом напротив друг друга и внимательно смотрели на большой хрустальный шар, который, как всегда, висел на золотой нитке.
Внутри шара сияли разноцветные картины, лучи и зайчики. По темно-вишневой бархатной скатерти были разбросаны драгоценные камни – красный рубин, синий сапфир, зеленый изумруд. Были камни солнечно-желтые и совсем черные, но их названий Профессор не знал. А туманный лунный камень лежал отдельно.
– Мы с вами, Экстрасенсиха, коллеги. Почти. Мы должны помогать друг другу, правда?
– Вот и помоги мне. – Она смотрела печально и весело одновременно. Печальным было настроение, но она была очень рада приходу Професора. – Угадай, где мой муж Морозик? Ушел с утра, сказал «елки», а какие елки в ноябре? Елки бывают в зимние каникулы, любой это знает.
– У Морозика репетиции, если не подготовиться в ноябре, плохо будет в декабре. – Юлий Цезаревич сказал первое, что пришло в голову, а она вдруг поверила, успокоилась и сказала:
– Теперь начинаем заниматься твоими проблемами, почти коллега. – И она заговорила специальным низким голосом, который предназначался для тайн и загадок.
– Туман покрывает поле, понять нельзя. Девочка-загадка пришла на твою дорогу, ты влюбляешься в тайну. Все влюбляются в тайну. А потом хотят ее отбросить. Глупые влюбленные – безнадежные, смешные. Затмение приходит и уходит, а загадки остаются, пока есть песня, любовь и красота.
Она помолчала, Профессор слушал, прикрыв глаза, чтобы лучше воспринимать ее слова. Но не так уж хорошо он их понял. Гадания – тоже тайна.
– Вот и все, что могу сказать тебе, почти коллега.
– А как же с любовью будет? – Он растерянно вертел в руке брелок с ключами, машинально достал из кармана. И вдруг Профессор взорвался: – Я смотрю, она не смотрит. Подойду, она отходит. Говорю, она не слышит, Улыбнусь – нахмурит брови!
– Ты что? Меня передразниваешь? – рассмеялась Экстрасенсиха. – В общем, похоже.
– Само получилось, – он отвел глаза, – а попроще ответить можете?
– Что ты хочешь узнать конкретно?
– Как она ко мне относится, только это хочу узнать. Конкретно.
– Кто – она? Как ее зовут, скажи, Профессор.
– Зовут? Да если бы я знал имя, я бы по имени все понял и разгадал. А так – загадка. Ни имени, ни отчества, ни фамилии.
– Да, полный туман. В наших делах, коллега, без тайн было бы нечего делать. Понимаешь?
– Понимаю, но грустно.
– Мне тоже грустно, муж врет на каждом шагу, и при всех моих талантах, не поймаешь. Бегает к Снегурке, а мне говорит «елка».
– У вас хоть ясность, – печально ответил Профессор и по привычке накрутил хвостик на палец. А в другой руке вертел ключи.
– Какая же это ясность? Ясность – это правдивость и прозрачность. А у Морозика сплошной обман.
– Не обязательно обман. – Юлий Цезаревич сочувствует Экстрасенсихе, но и Морозика жалко – заврался Дед. – Это не обман, скорее – сказка. Дед Мороз и сам из сказки. И елка, и Новый год, и каникулы – это все сказка. Ее трудно разгадать.
– Ключи ты сегодня потеряешь, это мое точное предсказание.
– В следующий раз принеси семечки или овсяное печенье, попугай надеется на тебя, Профессор Кислых щей, и омлета с колбасой? – крикнул со шкафа Попка.
Профессор ушел.
Он брел по Лунному бульвару, в голове крутились волшебные слова про туман, тайну и безответную любовь. Тут из-за куста выпрыгнула Лидка Князева:
– Профессор! Хочешь расскажу тебе, как забацать холодную закуску «Тормоз» быстрого приготовления? Или салат «Ералаш», в него идет все подряд, что найдется в доме. Научить?
– А зачем? – отмахнулся Юлий Цезаревич. – Для полного счастья мне только не хватало готовить закуски! Отвянь, Князева. Где твой мастер холодных закусок? Почему бродишь опять одна? Поругались?
– Ты угадай, ты же Профессор Кислых щей! Удивляюсь, честное слово.
– Да знаю, знаю, просто так спросил, чтобы поговорить. Он в Париже.
Лидка быстро заговорила:
– Его выбрали для участия в конкурсе салатов, он улетел в Париж! Представляешь, Профессор? В Париж, столицу Франции!
– Престижно и круто, – без эмоций произнес Юлий Цезаревич.
– Профессор, о чем ты задумался? Ты рад за меня?
– Рад, рад. Париж – это Париж. А салаты – это салаты. Надолго он улетел?
– Очень надолго, на целых две недели. А прошло всего полдня. Но ничего, ничего. – Она прыгала на одной ноге вокруг лужи и сама себя успокаивала: – Время идет быстро, не успею оглянуться, и он вернется!
– Вернется, конечно, – Юлий Цезаревич повторял Лидкины слова, а думал о другом – такая у него привычка. А какие у него мысли, Лидка так и не узнала. Он думал о своей тайне, о девочке, которая проходит мимо, не замечая его.
– Я так долго искала свою любовь! Девчонки меня доставали: «Дожила до двенадцати лет, а никто в тебя не влюбился! Никто от тебя не тащится! Никто на тебя не запал!» Они ведь не понимают ничего, наши девчонки, ума – ноль, одна только вредность. И я терпеливо ждала и дождалась! Я зову его Салат, красиво, правда? Салат.
– Лида, пока, – Профессор пошел по дорожке Случайных встреч. Там, около палатки «Мороженое „Восторг“» мелькнула знакомая фигура, очень стройная и легкая. Надо было успеть добежать до палатки, пока не исчезла эта необыкновенная девочка с большой сумкой через плечо. А она умела исчезать. Юлий Цезаревич давно заметил: есть люди, которых не видно, когда ты очень хотел бы их увидеть. «Загадка и тайна, – как говорит Экстрасенсиха, – без тайны не бывает любви». Он это и сам знает. Но разве от этого легче?
Юлий Цезаревич летел по бульвару, ветер свистел в ушах, а девочка уходила не спеша, но догнать ее никак не удавалось. Как же так? Еще одна тайна, их полно на Лунном бульваре. На каждой дорожке, на каждой площадке.
