— Конечно отвечу. Когда вам было восемнадцать лет, вы не подозревали о своем даре. И мы не в силах были на это повлиять. Если бы мы сказали вам об этом, это ничего бы не дало, вам следовало осознать себя самостоятельно. Мы считали, что процесс займет пятнадцать лет, он затянулся на двадцать, а вы все еще окончательно не пробудились.
— Я мог бы…
— Да, — сказал Фландерс, — вы могли бы расти в вашем собственном теле, но существовал еще один фактор — наследственная память. В ваших генах запечатлена еще одна мутация, встречающаяся столь же редко, как и телепатия. Нам хотелось, чтобы к моменту появления у Виккерса детей он полностью осознал, что собой представляет и каким даром наделен.
Виккерс вспомнил, как задумался о возможностях наследственной памяти, когда лежал на чердаке дома Эндрюса. Наследственная память, память, переходящая от отца к сыну. Теперь он понял ее механизм. Когда он стал взрослым и — он не мог подыскать более верного слова — пробудился, наступил момент узнать или вспомнить о ней.
— Итак, — сказал Виккерс, — вы хотите использовать этот мой дар против Крофорда, хотите, чтобы у меня появились дети, наделенные тем же даром?
Фландерс утвердительно кивнул:
— Думаю, мы поняли друг друга.
— Да, — согласился Виккерс. — Прежде всего я должен остановить Крофорда. Это нелегкая задача. А какова будет плата?
— Нам есть чем отплатить вам, — сказал Фландерс. — И думаю, форма оплаты заинтересует вас. Вы спрашивали о Кэтлин Престон. Вас интересовало, существовала ли она, и я могу вам ответить, что существовала. Кстати, сколько вам было лет, когда вы с ней познакомились?
— Восемнадцать.
Фландерс кивнул:
— Прекрасный возраст. — Он глянул на Виккерса. — Не так ли?
— Нам тоже так казалось.
— Вы любили ее, — сказал Фландерс.
— Да, любил.
— И она любила вас?
— Думаю, любила, — сказал Виккерс. — Я не уверен в этом сейчас. Но думаю, что любила.
— Вы можете удостовериться в этом.
— Вы хотите сказать, что она здесь?
— Нет, — ответил Фландерс, — здесь ее нет.
— Но вы…
— Когда вы выполните работу, вы сможете вернуться в свое восемнадцатилетие.
— Такова ваша плата? Значит, вернуться в свое тело и начать все сначала. Снова стать восемнадцатилетним…
— Это вас не привлекает?
— Думаю, нет, — сказал Виккерс. — Поймите, Фландерс, мечты восемнадцатилетнего юноши растаяли. Они были убиты в теле сорокалетнего андроида. Иметь физически восемнадцать лет еще не все. Грядущие годы и то, что они обещают, и мечты, и любовь идут рядом с тобой по веснам жизни.
— Восемнадцать лет… — напомнил Фландерс. — Восемнадцать лет, и надежда на бессмертие, и семнадцатилетняя Кэтлин.
— Кэтлин?
Фландерс кивнул.
— Так же, как и прежде? — усомнился Виккерс, — Но так не может быть, Фландерс. Я чувствую фальшь. Ведь что-то исчезло, улетучилось.
— Все будет точно так же, — уверенно сказал Фландерс. — Словно и не было всех этих лет.
Глава 38
Все-таки он был мутантом, только в облике андроида, и, как только ему удастся остановить Крофорда, он снова превратится в восемнадцатилетнего мутанта, влюбленного в семнадцатилетнюю мутантку, и у них будет надежда, что бессмертие станет явью при их жизни. А если так произойдет, то они с Кэтлин смогут вечно совершать прогулки по заветной долине, и у них родятся дети-мутанты, наделенные исключительным даром предвидения, и все они проживут такую жизнь, какой могли бы позавидовать все языческие боги старой Земли.
Он откинул одеяло, вылез из постели и подошел к окну. Застыв у окна, он смотрел на залитую лунным светом долину, по которой когда-то гулял, и видел пустынное место, которое навсегда останется пустынным, что бы ни произошло.
Более двадцати лет он лелеял мечту и вот, когда она почти стала явью, понял, как она потускнела с годами: невозможно вернуться в тот день 1956 года, человек не в силах вернуть ушедшее.
Нельзя стереть прожитые годы, их нельзя собрать, сложить в уголок, оставить там и уйти. Их можно упрятать в глубины памяти и забыть там, но наступит день, и воспоминания вернутся. И тогда вам станет ясно, что вы прожили не одну, а две жизни.
Это и тревожило — ведь прошлое забыть нельзя.
Скрипнула дверь, и Виккерс обернулся.
В дверях стоял Айзекайя, его металлопластиковая кожа блестела на свету, проникавшем из коридора.
— Не спится? — спросил он. — Могу вам помочь. Принесу снотворное или…
— Вы действительно можете помочь, — сказал Виккерс. — Я хочу заглянуть в дело.
— Дело, сэр?
— Да, дело. Дело моей семьи. Оно должно быть где-то здесь.
— В архиве, сэр. Я могу его принести. Подождите немного.
— А также дело Престонов, — добавил Виккерс. — Дело семьи Престонов.
— Хорошо, сэр, — сказал Айзекайя. — Подождите.
Виккерс включил свет у изголовья кровати и присел на край постели. Теперь он знал, что делать.
Заветная долина оказалась пустыней. Лунные тени на белизне колонн были мертвым воспоминанием. А аромат роз давно ушедшей ночи унесли ветры пролетевших лет.
«Энн, — сказал он сам себе, — Я веду себя по отношению к тебе как дурак».
— Как ты считаешь, Энн? — спросил он вполголоса. — Мы ругались и ссорились, и хоронили нашу любовь под этой пикировкой, и, если бы не мои мечты о долине, мечты, которые с каждым годом становились все призрачнее, хотя я не знал этого, мы бы давно поняли, как обстоят дела.
«Они забрали у нас обоих, — думал он, — врожденное право прожить нашу собственную жизнь в наших подлинных телах, Данных нам при появлении на свет. Они превратили нас в подобие мужчины и женщины, и мы шли по жизни словно тени, бегущие по стене. А теперь они хотят отнять у нас право на смерть и сознание выполненного долга. И мы должны прожить лживую жизнь — я как андроид, наделенный жизненной силой человека, который вовсе не является мной, и Энн тоже».
— Порвать с ними, — сказал он. — Порвать со всеми их двойными жизнями и состоянием искусственного существа.
Он вернется на ту Землю. Разыщет Энн Картер, скажет, что любит ее, любит не призрачной любовью при лунном свете и аромате роз, а настоящей любовью мужчины, утратившего пыл юности. Они уедут вместе и проживут свою собственную жизнь: он будет писать книги, а она — ходить на службу, и они постараются, насколько возможно, забыть, что они мутанты.
Он прислушался к шорохам дома, тихим шорохам ночного дома, которые не слышны днем, когда он наполнен человеческими голосами, и подумал, что при желании этот язык дома можно понять. Дом расскажет вам все, что вы хотите знать, — какое было выражение лица у кого-то, и как было произнесено то или иное слово, и все, что мог сделать или о чем мог думать человек, находящийся наедине с самим собой.
В деле он не найдет всего, что хотел бы узнать, там не окажется всей правды, которую он ищет, но там будут сведения о нем и о бедном фермере и его жене, которые были его отцом и матерью.
Дверь открылась, и появился Айзекайя с папкой под мышкой. Он протянул папку Виккерсу и в ожидании застыл у стены.
Дрожащими пальцами Виккерс открыл папку и на первой же странице увидел:
ВИККЕРС ДЖЕЙ, род. 5 авг. 1937 г., п. ж. 20 июня 1956 г., д. п., в., н. п., скр.
Он не улавливал смысла написанного.
— Айзекайя.
— Да, сэр.
— Что все это значит?
— О чем вы говорите, сэр?
— Вот эти обозначения, — Виккерс ткнул пальцем, — п. ж. и так далее.
Айзекайя наклонился и прочел:
— Джей Виккерс, родился 5 августа 1937 года, перемещение жизни 20 июня 1956 года, дар предвидения, ощущение времени — наследственная память, скрытая мутация. Все это означает, что вы еще не пробудились.
Виккерс глянул ниже — там были имена, вклейка о браке, в результате которого он родился.
ЧАРЛЬЗ ВИККЕРС, род. 10 янв. 1907 г., конт. 8 авг. 1928 г., в., н. п., пр. ж. 6 февр. 1961 г.
И ниже:
САРА ГРЭХЕМ, род. 16 апр. 1910 г., конт. 12 сент. 1927 г., пр., ук. об., в., н. п., пр. ж. 9 марта 1960 г.
Его родители. Он попытался расшифровать:
— Чарльз Виккерс, родился 10 января 1907 года, контужен, нет, тут что-то другое…
— Контакт установлен, сэр, — подсказал Айзекайя.
— Контакт установлен 8 августа 1928 года, пробужденный, в., эл., что это означает?
— Ощущение времени и электроника, сэр, — пояснил Айзекайя.
— Ощущение времени?
— Ощущение времени, сэр. Другие миры. Все заключено во времени, вам это известно?
— Нет, я этого не знаю, — сказал Виккерс.
— Времени не существует, — разъяснил Айзекайя. — В том смысле, как его понимают обычные люди. Нет беспрерывного потока времени, а есть отрезки времени, как бы секунды, следующие одна за другой. Хотя ни секунд, ни похожих соизмеримых отрезков времени нет.
