- А может, и идиот! – заорала в ответ Сонька и тут же, кажется, испугалась своих слов. Но ведь поздно было… Поздно! Ян отбросил нож и поднялся со стула. И без того тесная кухня стала, кажется, совсем крошечной. Понимая, что сейчас рванет, я вскочила за ним следом. Схватила за руку.
- Пошла… вон, - тихо, едва ли не по слогам произнес он.
- Соня… - я дернулась к подруге, но Ян удержал меня, не позволяя бежать за ней. А та усмехнулась, мазнула взглядом по нашим переплетенным ладоням, после чего развернулась и, гордо распрямив плечи, пошла прочь. Я проводила подругу взглядом и устало опустилась на стул. Растерла виски, не понимая, что делать дальше. Мы с Сонькой… мы ведь с ней раньше не ссорились никогда. Даже детьми не ссорились. Может, стоило попытаться еще раз ей все объяснить? У меня даже мысли не было попытаться сместить ее с пьедестала. Так почему все так вышло? И могло ли оно в принципе пойти по другому сценарию?
Пока я кусала губы, не зная, как поступить, Ян тоже вышел из кухни.
- Эй, постой, ты куда?
- Двери закрою. Хватит с нас нежданных гостей. Проходной двор какой-то… - ворчал он. – И ты чтобы в следующий раз закрывала. Это понятно?
- Ага… Только, если бы я закрыла, ты бы не вошел. И, может, ничего бы не было…
- Ну да, как же. Я бы тебя из-под земли достал. Я тебя теперь везде найду. Разве ты еще не поняла? – он снова оттеснил меня к той самой тумбочке…
- Поняла! Ты очень доходчиво объясняешь.
Гейман улыбнулся и снова ставшим таким знакомым движением коснулся носом моего виска. Подсохшие волосы завились в крупные локоны, которые, шевелясь от его дыхания, щекотали мне шею.
- Только…
- М-м-м?
- Ты что, правда хочешь, чтобы мы поженились?
- А что, у тебя какие-то сомнения? Разве не ты мне сказала, что тебе от меня все-все надо? Ну, собственно, вот…
- Ты сейчас серьезно? – сощурилась я.
- Конечно. А что не так-то?
- Считаешь, штамп в паспорте – предел моих мечтаний?
- Ну, может, еще шикарная свадьба…
У меня задергался глаз. Серьезно. И от того, что по его невозмутимому лицу невозможно было прочесть, серьезен он или просто… смеется. Взвинченная происходящим, я легонько его оттолкнула и отступила к двери.
- Лиль…
- Отстань.
- Лиль…
- Я тебя побью, если ты еще что-нибудь скажешь.
- Это хорошо, что ты меня предупредила. А то я уже хотел сказать, что люблю тебя.
Я замерла. Застыла просто. Уперлась лбом в дверной косяк, чувствуя, что еще немного и, наверное, разревусь. Хотя… почему немного? Вон… капает с ресниц. И ничего… ну, абсолютно ничего перед собой из-за слез невидно. На плечи легли руки.
- Лиль…
- М-м-м? – промычала я.
- Прости меня. Я – дурак. Прости, что все свел к шутке. Это от нервов.
- Брось, у тебя нервы, как стальные струны, - всхлипнула я.
- Может быть. И такое ощущение, что они обрываются… одна за другой.
- Врешь ты все…
- Нет. Нет, не вру. Я тебя люблю просто до невозможности.
Вообще-то я имела в виду его слова о нервах, но уточнять не стала. Уж слишком приятно… невозможно приятно было слышать его «люблю»…
- Ну, и чего ты плачешь?
- Лук в глаза попал… И да… по поводу свадьбы…
- А что с ней?
- Думаю, я таки хочу пышное торжество.
Глава 19
Ян
Я бы, наверное, и не ушел. Отодвинул бы решение всех вопросов и с Сонькой, и с матерью, которой та наверняка разболтала о том, чему стала свидетельницей, но меня опять скрутило. Оставаться в таком состоянии с женщиной, которую любишь, было… унизительно. Лиля и так уже начала что-то подозревать. Смотрела на меня так пристально, с трудом скрывая беспокойство во взгляде и вертящиеся на языке вопросы.
- Вот, до чего моя готовка доводит. В следующий раз определённо закажем доставку, - смеялась она, в попытке как-то пощадить мое самолюбие, однако мы-то оба понимали, что все началось задолго до нашего припозднившегося ужина.
Прощался с ней тяжело. Как от себя отрывал, ей богу. Хотя понимал, что до Лилиного отъезда несколько дней, и мы обязательно еще не раз увидимся. Но почему-то от этой мысли легче не становилось. Может, конечно, я успокоюсь, когда она вернется домой. Ко мне домой. К нам… На этот раз в качестве полноправной хозяйки. Не знаю… У меня не было сомнений, что Лиля запросто впишется в мою жизнь. И в том, что она найдет общий язык с моей матерью. Слабым звеном была Соня. Однако даже это ничего не меняло. Моя дочь была уже взрослой девочкой. Я не собирался потакать ее капризам в ущерб собственной личной жизни. Ситуация усложнялась тем, что сама Лиля слишком загонялась по этому поводу. А я бы многое отдал, чтобы ей не пришлось выбирать. Потому что… бляха, ну, она и так очень многим пожертвовала, чтобы… я даже не знаю, как это описать. Чтобы… завоевать меня? Чтобы мне… доказать что-то? Она и так слишком многим пожертвовала...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В доме все уже спали, когда я вернулся. Поэтому разговор с Соней пришлось отложить. Первым делом я пошел в туалет. В который раз за день… Нет, я понимал, что это ненормально. И что с этим нужно что-то делать. Но… вместе с Лилей в мою жизнь вошел страх. Страх, что все закончится, так и не начавшись. Совершенно по-идиотски я боялся в это все углубляться. Дело было даже не в долбаной колоноскопии.
- Господи, мама! Ты меня напугала! – выдохнул я, когда, открыв дверь, столкнулся нос к носу со старой каргой. – Что ты забыла в моей спальне?
- Ты был у врача?
- Я был у Лили. Как будто Соня тебе не доложила.
- И что? Твой мозг перетек из головы в известное место?
- Мама!
- Тебе нужно к врачу! Когда до тебя это дойдет?
- Я… был… у… врача. У нескольких. И ни один из них… не сказал мне ни черта внятного.
- О, простите, что они не ставят диагноз по звездам!
Я нахмурился. Сложил руки на груди. Допуская, что, может быть, она, конечно, права. Но, с другой стороны, разве я мало сдал анализов? Да они истыкали меня иголками. И… всем остальным. О чем мне даже вспоминать неловко.
- И не надо так на меня молчать! Я договорилась с Юлием Израилевичем на завтра. Начать можно с МРТ. А там, если понадобится…
- Я же просил тебя не лезть в это!
- Кто-то должен в это влезть. Раз тебе самому не хватает мозгов! Как ты можешь быть таким чудовищно безответственным? Почему ты думаешь только о себе?
- Я?! Только о себе?!
- Ты! Кто ж еще?! А ты о той же Лильке подумал? Или… дорвавшись, не до этого было? Так ты хоть сейчас мозгами пораскинь и спроси себя, что с ней будет, если с тобой что-то, не дай бог, случится? А со мной… что будет? А с Соней?
Я отвернулся к окну. Моя мать была очень сложной женщиной. Очень твердой. В чем-то даже жесткой. И когда ее голос сорвался… черт, ну, это стало для меня таким хорошим пинком. А еще ее слова о Лиле… К тому же… вообще непонятно, почему я о самом плохом думаю. Скорее всего, причина яйца выеденного не стоит. Просто нужно её обнаружить. И… ладно, если для этого нужно пройти через эти все процедуры… хрен с ним.
- Иди спать, мама. Утро почти.
Она ничего не ответила. В тишине комнаты раздались ее шаги, а потом мне на пояс легли изувеченные артритом женские руки.
- Скажи, что ты поедешь к доктору, Янык…
- Поеду, – вздохнул. - И правда, ма… иди, отдыхай.
- А хочешь, я с тобой съезжу?
- Ну, мне ж не три года!
- А помнишь в семь? Когда тебе аденоиды удаляли?
- Такое забудешь, - хмыкнул я. - Советские больницы – то еще счастье. Как сейчас помню тот холодный железный стул и ремни, которыми меня привязали.
- Ты орал, как бешеный. Наверное, тогда у тебя и случилась эта душевная травма.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я тяжело вздохнул. Обернулся. Обнял тощие плечи, понимая, что просто так от нее не отделаюсь:
- Ну, какие еще травмы, мама?
- Боязнь врачей!
- Нет ее у меня.
- Ну, нет, и нет, - как-то подозрительно покладисто согласилась мать. – Как Лилька-то? Ты ее, наконец, осчастливил?
