Она появляется примерно через час после ухода Луки с полосатой сумкой в руке и первой улыбкой, которую я увидела на ее лице с момента взрыва.
— Это действительно мило с твоей стороны, — говорит она, ставя сумку на пол, наклоняясь вперед, чтобы обнять меня.
— Ты издеваешься надо мной? Это огромное место, мне кажется, что я теряюсь в нем каждый день, когда я здесь одна. Будет здорово, если вы с Анной проведете здесь выходные.
— Когда она приедет?
— Вероятно, через несколько часов. — Я оглядываюсь, когда Джио, один из двух телохранителей, которых оставил Лука, пересекает комнату в направлении кухни. — Я не знаю, как я собираюсь привыкнуть к тому, что они здесь.
— Скоро они смешаются с толпой. Я помню, как в детстве, после того, что случилось с твоим отцом и отцом Луки, у меня время от времени появлялся телохранитель. Через некоторое время я даже перестала замечать.
— Я надеюсь на это. — Я заставляю себя улыбнуться, пытаясь избавиться от любого намека на плохое настроение. — Лука спросил меня, что бы я хотела иметь здесь для нашей вечеринки. Итак, у нас много вина, кексов, и он оставил Кармен инструкции, чтобы ты заказала на ужин все, что захочешь. Мы собираемся хорошо провести время сегодня вечером, несмотря ни на что. Все это место в нашем распоряжении, и мы будем в безопасности. В этом здании так много охраны, что я не знаю, сможет ли паук проползти мимо так, чтобы они этого не заметили.
— Что ж, это хорошо, — со смехом говорит Катерина. — Я ненавижу пауков.
— Где-то около девяти наконец появляется Ана. После обсуждения того, что делать, мы оказываемся на крыше у бассейна под звездами, где Ана готовит замороженный дайкири в баре, а вокруг разбросаны коробки из-под пиццы.
— Боже мой. — Катерина практически стонет, откусывая кусочек колбасы с сыром. — Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела пиццу. Я была очень строга в отношении своей диеты перед свадьбой, и я просто… мм. — Она откусывает еще кусочек, отправляя половину в рот, и я прикрываю рот рукой, чтобы не расхохотаться вслух.
— Что? — Она улыбается мне, вытирая салфеткой соус со щеки. — Ты никогда раньше не видела, чтобы кто-то ел пиццу?
— Я никогда раньше не видела, чтобы ты ела пиццу. Ты всегда такая элегантная. Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда ты отправишь в рот половину ломтика за один укус.
— Ну, кроме вас двоих, здесь больше никого нет, так что я могу делать то, что хочу. — Катерина смеется, откидываясь на спинку шезлонга и проглатывая последний кусочек пиццы. — На самом деле это действительно расслабляет.
Одно это предложение дает мне представление о том, какой строгой, должно быть, была ее жизнь все эти годы.
— А как насчет колледжа? — Спрашиваю я с любопытством. — Разве тебе не удалось тогда расслабиться и немного повеселиться?
Катерина фыркает.
— Вряд ли. Мне пришлось продолжать жить с родителями, и у меня был строгий комендантский час. Мне повезло, что они вообще меня отпустили. В наши дни среди молодых мафиози нет стигматизации из-за жены с образованием. Мне не разрешалось заводить много друзей, или ходить на вечеринки, или делать что-либо по-настоящему, кроме как ходить на занятия и возвращаться домой. Они слишком беспокоились, что я могу оступиться.
— И как именно? — Ана подходит к нам с тремя клубничными дайкири и раздает их, присаживаясь на краешек своего стула и делая глоток.
— Пересплю с кем-нибудь, — категорично говорит Катерина. — Моя девственность, это настоящий товар. Мои родители заботились о том, чтобы защищать ее так же яростно, как и любую другую часть семейного бизнеса.
Ана корчит рожицу.
— Подожди, так ты тоже девственница? Боже, я чувствую себя шлюхой, тусуясь с вами двумя.
— Я такая. — Катерина смеется. — София больше нет.
— Едва ли, — бормочу я. — Но меня не заставляли оставаться такой. Я просто никогда не ходила на свидания.
— По крайней мере, у вас обеих есть суперсексуальные мужья, которые были вашими первыми, — говорит Ана, наклоняясь вперед. — Ты нервничаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Немного, — признается Катерина. — Франко такой же, как все другие молодые мужчины и, честно говоря, некоторые из старших тоже. Он постоянно спит со всеми подряд, насколько я слышала. Я не хочу, чтобы он не был счастлив в нашу брачную ночь.
— Так подожди…ты ничего не делала? Совсем? — Ана хмурится. — Ты целовалась с ним, верно?
— Конечно! — Катерина краснеет. — Я…мы…ну, мы немного… Я… — она прикусывает нижнюю губу, внезапно становясь такой ярко-красной, какой я ее никогда не видела. — Я набросилась на него в лимузине после того, как он сделал мне предложение.
— Я бы тоже! Посмотри на это гребаное кольцо! — Ана хохочет. — Давай, София, вмешайся. Дай бедной девушке совет, как одна невинная невеста другой.
— Я не думаю, что могу дать много советов, — признаю я. — Я в основном неопытна.
— Ты и Лука… вы ведь спали вместе, верно? — Катерина хмурится. — Мы видели кровать на следующее утро.
Ана издает рвотный звук.
— Они серьезно проверили ваши гребаные простыни? Это что, четырнадцатый век?
Катерина пожимает плечами.
— Нам всем это противно. Моя мать пыталась отговорить моего отца делать это ради Софии. Но он настоял. Он очень традиционен. — Тень грусти пробегает по ее лицу, вероятно, при упоминании ее матери, но это мимолетно. Я могу сказать, что она пытается оставаться в хорошем настроении.
— Лука не будет поддерживать эту традицию, я уверена. — Я делаю глоток своего напитка, стараясь не думать о той ночи, когда я пила здесь, на крыше, и к чему это привело.
— Не удивляйтесь, если он это сделает. Он унаследовал должность и все, что с ней связано. Я не знаю, быстро ли он внесет изменения, особенно пока мой отец еще жив. — Катерина делает паузу. — Но вы ведь спали вместе, верно? Я имею в виду, я могу понять, если вы притворились, но…
— Нет, мы это сделали, — быстро отвечаю я. — Я просто…
— Это было нехорошо? — Ана поднимает бровь. — Такие горячие парни, как Лука, как правило, дерьмо в постели. Они настолько великолепны, что им даже не нужно пытаться. Девушки имитируют оргазм только в надежде, что с ними можно будет встречаться какое-то время, поэтому они думают, что они боги. — Она закатывает глаза.
— Нет, я имею в виду…
— Ты кончила? — Ана наклоняется вперед, ее глаза озорно блестят. — Давай, София, у нас девичник. Расскажи немного.
Я думаю о ночи неделю назад, о том, как твердый член Луки терся о мой клитор, его язык на мне, как я умоляла его позволить мне кончить, пока он, наконец, не смягчился. То, как я бесстыдно распалялась перед ним, даже не заботясь больше о том, что он смотрит. И то, как он отверг меня после этого.
Я чувствую, что заливаюсь ярко-красным, и я рада, что сейчас ночь, так что, по крайней мере, это не так заметно, даже при свете фонарей на крыше.
— Нет, — говорю я тихо. — Я этого не сделала. Думаю, это было неплохо. Я просто сказал ему покончить с этим.
— Ты что? — Катерина садится. — Он не принуждал тебя, не так ли?
— Я имею в виду… — Я вздохнула. — Вы, девочки, знаете, что все это было устроено для меня с самого начала. Я ничего этого не хотела. И я не хотела с ним спать.
— Ты не считаешь его привлекательным? — Катерина хмурится.
— Нет, — если бы. Все было бы намного проще, если бы Лука был уродливым или если бы он меня просто-напросто совсем не привлекал. Но как кто-то мог этого не делать? Он похож на персонажа из чьей-либо фантазии: мускулистый, темноволосый и темноглазый, высокий, и красивый во всех смыслах этого слова. Он великолепен, и я не могу представить, как какая-либо женщина могла бы не хотеть его. — Я просто, я ничего из этого не выбирала. Я не хотела выходить за него замуж. У нас даже никогда не было свидания.
— Я тоже не выбирала Франко. — Катерина пожимает плечами. — Но несмотря на то, что я нервничаю, я тоже взволнована нашей брачной ночью. Он красивый. Надеюсь, он хороший любовник. Я не вижу причин расстраиваться из-за этого. Могло быть намного хуже.
