хватит денег, чтобы покрыть все наши репутационные риски? Даже если вы продадите весь ваш театр с актерами в придачу.
Мне следовало гордится своей выдержкой, ведь я сумел даже не отвести взгляда. Да, я понимал, что на кону стоит слишком многое, но напоминать мне об этом не стоило. В конце концов, изменить что-то сейчас уже невозможно, и нужно только постараться вывести ситуацию из критичной. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы спектакль прошел успешно, и угрожать для этого мне не нужно.
— Александр, я понимаю ваши опасения, но вам остается только довериться мне.
Я осознавал, что в случае провала спектакля риски банка минимальны, ведь опытный маркетолог сможет извлечь выгоду даже из негативной ситуации. Они ведь всего лишь спонсоры. А вот театру моему точно придется несладко. Но я не стал говорить об этом, чтобы Савельев не почувствовал моих сомнений в успехе. Да и даже если банк не понесет никаких расходов, из меня не постесняются вытрясти все до копейки, и сам Савельев прекрасно это знает. Я не сомневался, что у банка не только маркетологи крутые, но и юристы.
— Похоже, нам больше ничего не остается, кроме как положиться на ваш, хм, опыт, — проговорил Савельев, продолжая буравить меня взглядом, и даже в этой фразе, в которой он вроде соглашался со мной, слышалась угроза. — Вы в свое время уговорили меня вложить финансы в ваше предприятие, и я принял риски. Но теперь в случае провала руководство потребует ответа не с вас, а с меня. Так что учтите — уступок от меня вы точно не дождетесь.
Я согласно кивнул и снова поднялся, намереваясь уйти.
— Я надеюсь, мы все выяснили? — задал я вопрос, обозначая свой уход.
— Да, — коротко ответил Савельев. — И все же я хочу знать обо всех возникающих сложностях, которые могут повлиять на успех мероприятия. Надеюсь, вы меня поняли.
— Уверен, сложностей больше не возникнет, — ответил я и вышел из кабинета.
Из здания я выходил с совершенно невозмутимым видом. И только сев в машину, позволил себе откинуться на спинку и прикрыть глаза. Это был миг моей слабости, моего отчаяния. Я живо представил себе, что произойдет со всеми нами в случае, если Элина Вельт не справится со своей задачей. Пожалуй, только сейчас я осознал до конца, что ее плохая игра окажет эффект разорвавшейся бомбы, которая сработает еще хуже, чем несостоявшийся спектакль. Но тогда хотя бы чисто формально я выполню свои условия по договору с банком, так что денежные потери будут меньше.
Мысли были гадкие, как и осадок от разговора с Савельевым. Я стиснул руль, кожа оплетки скрипнула. Нет, я должен взять себя в руки. Все зависит только от моего самообладания. Если я его лишусь, то потеряю контроль и над всем остальным, так что все полетит в тартарары.
Я скинул с себя пиджак и подвигал плечами, ощущая, как от напряжения закаменели мышцы. Нет, так не пойдет. Надо успокоиться, а проблемы решать по мере поступления.
Я открыл телефон и увидел сообщение от Эдика. Он сообщал, что Элли явилась даже раньше, и я вновь почувствовал досаду, хотя должен бы радоваться, что она не обманула. И чего я накинулся на нее с утра?
Следующие сообщения заставили меня раздраженно выдохнуть. Мне написали еще несколько партнеров, которым я должен был оплатить их работу после премьеры спектакля. Как и Савельев, они были обеспокоены сменой актрисы на главную роль. А с ними ведь тоже будет нечем расплатиться, если придется возвращать зрителям деньги за билеты. Как же быстро разлетаются новости! Даром, что в Москве живем. Интересно, кто же та крыса, что так быстро распространила лишнюю для чужих информацию? Надеюсь, это не Элли. Но я обязательно это выясню.
Один из партнеров, который готовил для нас декорации, просил о встрече, еще несколько хотели созвониться. Я окрестил сегодняшний день самым паршивым и решил полностью потратить его на объяснения и обещания. Декоратор согласился встретиться сегодня, через час, так что я направился прямиком к нему.
Мне повезло, что та фирма была совсем небольшой и не слишком амбициозной, так что ее директор разговаривал со мной очень вежливо. Мне довольно просто удалось успокоить его и уверить, что спектакль состоится, а он получит все свои деньги.
Тем не менее, со второй на сегодня встречи я вышел морально выжатым. Сложно произносить утешительные речи, когда у самого сомнения не покидают голову. Меня-то успокоить было некому, а ситуацию я понимал гораздо лучше их всех. Я все-таки зашел в ресторанчик и пообедал. Меня ждало слишком много дел, так что вряд ли мне удастся поужинать сегодня, как и уйти пораньше домой.
Немного собравшись с мыслями и силами, я поехал в театр. Заходить на репетицию не стал, не желая, чтобы к паршивому дню добавилось еще разочарование в актерской игре новенькой.
Я написал Марату, что приехал, и он скоро пришел ко мне в кабинет
— Ну как там дела? — первым делом спросил я его, бросая опостылевший пиджак в кресло и стягивая галстук. Марату даже не нужно было уточнять, что я имею в виду.
— Знаешь, у Элины очень хорошая память. Она наизусть читает огромные куски пьесы. Даже Эдик впечатлен.
— Хорошая новость, — сказал я, почему-то не испытывая от этой самой новости бешеную радость. Наверное, чтобы развеять мое мрачное настроение, нужно что-то больше, чем подтверждение хорошей памяти Элли. Я ведь и сам мог заучивать огромные куски текста, прочитав всего несколько раз, так что это не казалось мне каким-то особенным достижением. — А как она справляется с ролью?
Марат хмыкнул и, наморщив нос, потер его. Этот жест неуверенности мне не понравился.
— Не очень, если честно. В некоторых сценах она никак не поймет, что хочет от нее Эдик. Нет, девочка старается, и если бы у нас было больше времени, то мы бы смогли ее подтянуть. Но…
Вот она, очередная плохая новость, которая перекрывает все остальное, что произошло и еще грозит произойти сегодня.
— Что за сцены? — спросил я.
— Любовные. И чем больше страсти ей надо изобразить, тем хуже получается.
— Так любовные сцены основные! Вся пьеса, черт ее подери, о любви и о чувствах! — вспылил я.
— Именно. Но Элина, как бы тебе сказать поделикатнее, слишком отстраненная. А когда изображает страсть или чувственность, как просит Эдик, начинает переигрывать. В общем, пока далеко до идеала.
Я с силой провел ладонями по лицу. Неужели я все-таки я ошибся? Может, не поздно сейчас назначить еще один
