«Вот и конец нашему походу, — подумала Маруся. — Дикари оказались сильнее всех: и человека, и ёхху, и даже пулемета из прошлого».
На глаза девочке попался полуразрушенный, источенный ветрами и морозами кирпичный дом — выбитые окна, дырявая крыша, серые стены, поросшие лишайником. «Значит, мы уже в поселке. Здесь у морлоков лагерь. Здесь меня убьют. И съедят».
От этой мысли Маруся раньше обязательно бы заплакала, но сейчас глаза девочки остались сухими: сил реветь не осталось.
— Шабаш! — проскрипел знакомый мерзкий голос. Девочка ухнула вниз. Ее не положили, а просто бросили на землю.
Новая вспышка боли. Маруся вскрикнула. Морлоки радостно завопили.
Это был их праздник, их триумф.
С трудом повернув голову, девочка огляделась. Она лежала посреди вытоптанного пятачка земли. Вокруг бесновалась толпа дикарей. За их спинами виднелись островерхие палатки из шкур, еще дальше высились шесты с черепами, а за ними — поросшие молодыми березками крыши домов поселка. В равнодушное небо поднимались дымы десятков костров.
Над лагерем висел густой, тяжелый смрад от немытых тел, нечистот, гнилого мяса, гари, сырых шкур. Маруся почувствовала, что ее сейчас вырвет.
Она заметила поодаль неподвижное тело Уфа. Ёхху походил на большой меховой мешок, туго перевязанный веревками.
Мертв!
Добряка Уфа убили…
Маруся закрыла глаза, чтобы не видеть восторженной толпы дикарей и погибшего друга. Гигант умер, как настоящий герой, прикрыв ее собой от камней. Много ли она знает «челофекоф», способных поступить так, как Уф?
Да ни одного!
Но вдруг Маруся поняла: рано отчаиваться. Раз Уфа связали, значит, его боятся. А боятся живых.
Ёхху жив! Он просто без сознания!
От этой мысли девочке стало немного легче.
— Ша-а-а! — хриплый рев покрыл все остальные звуки, заставив морлоков замолчать. Маруся увидела, как из толпы, прихрамывая, выбрался невысокий, но очень плечистый морлок с длинной темной бородой. Голое тело его поросло клочковатой шерстью, под низким лбом бешено горели злые, острые глаза, щеки были вымазаны черным и красным. На животе синела грубая татуировка — Луна с человеческим лицом; по рукам и ногам ползали выколотые змеи, на груди раскинул крылья ворон.
Опираясь на кривой посох, хромец по кругу обошел лежащих Марусю и Уфа, плюнул себе под ноги. Толпа взвыла.
— Надысь Луна прижмурится. Жертва! — каркнул морлок, указывая на пленников.
— Жертва!! — заорали дикари.
— Матуха-Луна!
— Матуха!! — ор стал громче.
— Я — пахан! Мое слово!
— Слово!
— Жертва!
— А-а-а-а!! Жертва!!! — морлоки окончательно взбесились. Некоторые рвали на себе волосы, кто-то упал на землю, в белесую пыль; в воздухе замелькали кулаки, палки.
Отбросив посох, пахан выхватил короткий ржавый нож, заковылял к Марусе.
«Сейчас зарежет», — девочка забилась в путах, пытаясь освободиться. Скаля коричневые пеньки гнилых зубов, пахан в несколько движений перерезал веревки, потом проделал то же самое с Уфом.
— Обшмонать! — велел он группе охотников. — На кичу! Ночь — жертва матухе-Луне!
— Матуха!! А-а-а-а! — зашлись в экстазе морлоки.
С десяток грубых рук бесцеремонно ощупали Марусю, вывернули карманы «разгрузки». В сторону полетели нож, фонарик, коммуникатор, упаковки салфеток, зажигалка, найденная на базе взамен подаренной Уфу, подобранные там же солнцезащитные очки. Рядом другие морлоки стаскивали с ёхху пулеметные ленты. Подхватив пленников на руки, не меньше десятка дикарей с воплями «На кичу! На кичу!» потащили их по заросшей травой улице поселка.
Маруся успела заметить двухэтажное строение с рухнувшим балконом и красными буквами на фронтоне: «Д м кул тур». Поодаль находилась странная постройка цилиндрической формы, небольшая, с выпуклой, сферической крышей. Круглые окна были завалены камнями, а над дверью весело улыбалась серебряная, чеканная Луна. Ниже шла надпись: «Кафе Луна». Видимо, и чеканку, и буквы изготовили из какого-то нержавеющего металла, и поэтому они прекрасно сохранились.
Возле кафе морлоки упали на колени:
— Матуха-Луна! Жертва!!
Затем Марусю и бесчувственного Уфа затащили внутрь здания, дверь захлопнулась, и они остались одни…
2
Первым делом Маруся бросилась к ёхху, приложила ухо к мохнатой груди, затаила дыхание.
Бьется!
Стучит!
Уф жив! Девочка сунула руку в вырез тельняшки, схватила ящерку. Морлоки почему-то не тронули фигурку, хотя несколько раз натыкались на нее во время обыска.
Сняв предмет с шеи, Маруся вложила его в бессильные пальцы ёхху, прижала своими и сразу же почувствовала, как целительный холод обжигающей волной потек по руке.
Гигант шевельнулся, глухо застонал, скребя черными ногтями бетонный пол.
— Потерпи, Уфочка, потерпи. Сейчас станет легче, — прошептала Маруся. Ее ящерка, похоже, уже вылечила: боль отступила, исчез противный звон в ушах, прошла тошнота, правда, захотелось есть.
Неожиданно фигурка потеплела. Маруся вытащила ящерку из руки ёхху, потрогала лоб гиганта, прислушалась к дыханию — похоже, Уф крепко спал. Спал спокойным, здоровым сном.
Пришло время заняться собой. Кое-как приведя в порядок раздерганную, рваную одежду, Маруся взялась за волосы и с удивлением обнаружила на голове гарнитуру связи. В суматохе она совершенно забыла про нее, а морлоки, похоже, вообще не обратили внимание.
— Исинка! Это Маруся! Ответь мне! Исинка.
— Слышу тебя, — прорвался сквозь треск помех голос искусственного интеллекта. — Все видела. Разработала три варианта плана спасения. Но хочу предупредить сразу: ни один из них не могу считать успешным хотя бы на пятьдесят процентов. Максимум — тридцать семь.
— Давай максимум, — выдохнула в усик микрофона Маруся. — Только скажи сначала: как думаешь, что с нами будет?
— Проанализировав хранящиеся в моей памяти записи, сделанные с камер наблюдения, могу с большой долей вероятности утверждать, что сегодня, в ночь новолуния, вас должны принести в жертву, дабы Луна не отвратила свой светлый лик от племени морлоков и народилась вновь.
— Про жертву я и так поняла, — прошептала Маруся и удивилась тому, как спокойно она произнесла это страшное слово — «жертва».
— Я не хочу тебя пугать, — продолжила Исинка, — но считаю, что ты обязана знать, как это будет: в полночь во всем поселке погасят огни, на площади перед жилищем вождя разожгут один большой костер, и вас подвесят над ним, растянув на веревках. Снимут только на рассвете. Вождь лично разделит тела на порции и одарит каждого мужчину… Маруся! Маруся! Ты слышишь меня?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
