кофе Дмитрий Алексеевич — выхожу из-за ширмы.
Дима смотрит немного виновато, но когда видит мой серьезный настрой, почему-то уголки его губ ползут вверх. Он пытается сдержать улыбку и на щеках появляются ямочки.
Жанна пристально меня рассматривает, пока ставлю кофе и бутерброды на стол.
— Ты же не любишь без молока! — возмущается Жанна — и вообще ты же не ешь в это время?
— Привычки меняются — говорит спокойно Дима и тянется к кружке — спасибо, Лин — он так мило улыбнулся мне, что на душе стало немного теплее.
— Похоже, тебе тогда точно мозг отбили, раз уж ты променял меня на вот это! — она указывает на меня.
Всё-таки у них была связь. От догадки становится больно.
— Быстро подняла свою задницу, и принесла мне все документы, что подписала и расторгла моя мать, а также основание для её руководства.
— Вот пусть она и несёт! — язвительно фыркает.
— Ты пока здесь работаешь — зло говорит ей Дима.
Она словно проснулась от его слов.
— Ой, Димочка, прости, сейчас всё будет — выскакивает из кабинета.
А мне противно становится от всего почему-то.
Обидно, я даже на статус секретаря не тяну для него.
— Лин — Дима подъезжает и берет меня за руку — она здесь не будет больше работать, обещаю — смотрит так пронзительно.
— Эта твоя фирма и тебе решать — пытаюсь говорить спокойно.
— Лин, мне просто нужны документы и информация, иначе бы я выставил её прямо сейчас. Прошу тебя не делай поспешных выводов, я всё тебе объясню, только чуть позже, ладно.
— Хорошо — соглашаюсь с ним — ты правда любишь с молоком?
— Нет — он улыбнулся, у неё просто отвратительный кофе, который приходилось заливать молоком.
Его ответ вызвал улыбку.
— Может и в мой, нужно добавить? — вдруг тоже не понравился?
— Нет, у тебя отлично получилось и спасибо за бутеры я, правда проголодался.
— Кушай на здоровье — отпускаю его руку и он возвращается за стол. С жадностью поедает бутерброды.
— Что-то узнал из бумаг? — решила спросить.
— Да на сколько, я понял, договоров о поставках она не с кем не заключила. Отправил Мирницкому предложения по выгодным для него и нас условиям. Осталось парней вернуть, почему и попросил Жанну, она должна договоры принести. И самую важную бумагу, на основании которой мать руководила тут. Я хочу её опровергнуть, но мне нужно хотя бы в глаза её увидеть.
— А если она предупредит Марину Алексеевну, что ты тут.
— И что? Это мое законное место и никто меня с него не сдвинет.
Мне так понравился его настрой. Насколько же меняет человека его любимое занятие. Дима по-моему даже преобразился и оживился здесь.
— Что? — удивлённо смотрит на меня.
— Мне нравиться твой настрой — отвечаю ему.
— Это тебе спасибо, ты делаешь меня таким — он потянулся через стол и сжал мою руку.
Мне приятны его слова. После них уже хочется забыть про Жанну, Марину Алексеевну и прочие неприятности, лишь бы видеть его вот такую открытую и искреннюю улыбку и любимые ямочки на щеках.
Дима допивает кофе, и я собираю посуду.
— Может, правда подумаешь о работе со мною? — немного растерянно смотрит на меня.
— Я тебя достану на работе, а потом ещё дома. Не хочу надоедать.
— Дома — он так протяжно и с удовольствием проговаривает.
Но мы же не живём вместе.
— Ну, в смысле после работы — начинаю оправдываться.
— Ты никогда мне не надоешь — улыбнулся.
Я заношу посуду за ширму.
— Вот Дим все договора на устройства и увольнения на поставку — слышу Жанну — и вот доверенность.
— Хорошо, теперь можешь быть свободна.
— Спасибо — лепечет.
— Не в этом смысле, с завтрашнего дня ты здесь больше не работаешь!
— Но Дим!
— Я всё сказал!
— Ах так значит на какую-то оборванку, меня променял, да она в первый же день всё завалит! Или она лучше меня удовлетворяет твои потребности? Хотя какие потребности ты уже ничего не можешь, наверное. С Виагрой то не справляешься уже — начинает смеяться.
Ну, это уже слишком!
— Всё с его потребностями и способностями в порядке! — выхожу из-за ширмы — И это не твоего ума дело, тебе сказали уйти, так уйди достойно, а не тявкай, как побитая собака имей уважение хотя бы к себе.
Жанна злобно сопит, затем разворачивается и идёт к двери.
— Надеюсь, ты разоришься, твоя мать всё для этого сделала! — кидает Диме и выходит за дверь.
Дима немного растерян.
— Не обращай внимания на её слова, она просто злиться.
— Ага — опустил взгляд.
Подхожу к нему и присаживаюсь рядом, беру за руку.
— Всё будет хорошо, мы справимся — пытаюсь успокоить его.
— Иди ко мне — тянет на себя.
Поднимаюсь и присаживаюсь к нему на колени.
Он прижимает к себе, неровно выдыхая. Он так напряжён. Тихонько глажу его по спине, чтобы хоть немного расслабился, целую в щёку. Улыбнулся.
— Я очень тебя люблю — говорит хрипло на ухо.
— Я тебя сильнее — целую его в щеку.
Он мотает головой и искренне улыбается. В его глазах играет тепло и любовь, наверное. Мне хорошо рядом с ним и я очень рада, что он успокоился и снова счастливо улыбается мне. От этого так тепло на душе становится.
Глава 37
Лина.
Обнимаю Диму крепче. Неожиданно у него звонит телефон. Он отстраняется и тянется в карман. Поднимаюсь с его колен.
— Это мать — говорить немного растеряно — не хочу с ней разговаривать.
Он сбрасывает вызов и спокойно выдыхает.
Он откладывает телефон и берётся за бумаги. Перебирает договора и отмечает что-то на листе бумаги. Затем фотографирует доверенность.
— Она уволила хороших специалистов, я вообще не понимаю зачем? Приняла пару новых. Словно специально пускало всё под откос — говорит растерянно — придётся брать всё в свои руки.
— Но ты же не можешь работать целый день, у тебя реабилитация — напоминаю ему.
— Надо возвращать Матвея.
Он берет телефон и кого-то набирает. Я понимаю, что при мне ему может быть неудобно, разговаривать, поэтому выхожу за ширму. Смотрю на диван, отчего-то даже присаживаться на него не хочется.
Когда слышу, что разговор закончен возвращаюсь.
— Ну, что? — хочу узнать.
— Доверенность можно отозвать и я могу это сделать у любого нотариуса. А пока я официально не могу никого вернуть и здесь работать.
— Это здорово, что всё поправимо.
— Ага, вот только это копия, мне б оригинал найти, но он наверняка у матери.
— Давай
