Он может обратиться к совету с прошением о снисходительности к Аэрону, но это ни к чему не приведет. Решение совета незыблемо. Если закон был нарушен, то кому-то придется за это заплатить.
— В ближайшее время совет будет вынужден поставить тебя перед выбором. Либо твой долг, либо твое падение.
Оливия потупила взор на свои руки, вновь комкающие робу.
— Знаю. Я не понимаю, почему колеблюсь. В любом случае, он никогда не возжелает меня. Присутствующие здесь женщины возбуждают, от них исходит опасность. Они столь же неистовы, как и он. А я…
— Замечательная, — продолжил Лисандр. — Ты замечательная и никогда не смей думать иначе.
Оливия неуверенно улыбнулась ему.
— Я всегда любил тебя, Оливия. Мне было бы ненавистно увидеть, как ты бросаешь все, чем живешь, ради мужчины, который угрожал убить тебя. Ты осознаешь, что всего лишишься, да?
Ее улыбка потухла, она согласно кивнула.
— Ты падешь прямо в ад. На твои крылья набросятся демоны. Они первым делом всегда накидываются на крылья. Ты больше не будешь невосприимчива к боли. Ты будешь страдать, а еще тебе придется вырываться из преисподней, прокладывая себе путь к свободе, или же погибнешь там. Твои силы иссякнут, а плоть перестанет самостоятельно восстанавливаться. Ты станешь уязвимей человека, потому что изначально им не являлась.
Лисандр считал, что способен пережить подобные вещи, но не думал, что Оливии это будет по силам. Она была слишком хрупкой. Слишком… тепличной. До этого времени, она воспринимала каждый поворот своей жизни с радостью и счастьем. Кроме этого она не знала ничего иного.
Демоны преисподней будут более жестоки с ней, чем с ним, с мужчиной, которого они боялись больше всех на свете. Она олицетворяла собой все, что они презирали. В ее душе безраздельно царили кротость и добродушие. Уничтожение такой невинности и праведности доставило бы им наслаждение.
— Зачем ты мне это говоришь? — ее голос дрожал, а по щекам струились слезы.
— Потому что не хочу, чтобы ты приняла неверное решение. Потому что хочу, чтобы ты знала во что ввязываешься.
На какое-то мгновение воцарилось молчание, а затем Оливия вскочила и обняла его за шею.
— Ты знаешь — я люблю тебя.
Лисандр стиснул ее в объятиях, интуитивно чувствуя, что таким образом она прощается с ним. Понимая, что это последний раз, когда им представилась, своего рода, передышка. Но он не хотел ее останавливать, независимо от того, какой она выбрала путь.
Оливия отступила и дрожащими руками разгладила свою сверкающую белизной робу.
— Ты дал мне богатую пищу для размышлений. Поэтому, сейчас я оставлю тебя с твоей женщиной. Пусть тебя всегда сопровождает любовь. — По мере того, как она говорила, ее крылья расправлялись. Она взлетала все выше и выше, застлав туманом потолок и цветы Бьянки, прежде чем исчезнуть.
Лисандр надеялся, что она выберет свою веру и бессмертие, предпочтя их хранителю Гнева, но опасался, что она этого не сделает.
Его взгляд устремился к Бьянке, которая шла по проходу часовни, направляясь к выходу. Она приостановилась возле того ряда, где сидел он. Нахмурившись, Гарпия покачала головой и ушла. Если бы ему пришлось выбирать между ней и своей репутацией вкупе с образом жизни, он бы выбрал ее, — осознал Лисандр.
И вот пришло время, чтобы доказать это ей.
Глава 13
«Я должна избавиться от этого уныния», — думала Бьянка. Это был день свадьбы ее младшей сестры. Она должна быть счастливой и радостной. Но по правде, она скорее испытывала, так называемый, легкий укол зависти. Мужчина Гвен, демон, любил ее. Гордился ею.
Лисандр считал Бьянку недостойной его.
Она хотела зарекомендовать себя в его глазах, но быстро отказалась от этой идеи. Позиционирование себя, как достойной личности — достойной в его понимание, повлекло бы за собой не что иное, как ложь. А Лисандр не терпел лжи. Так что, по его мнению, она никогда не будет достаточно хороша для него. Что означало, что он был глупцом, а она не встречалась с недалекими мужиками. К тому же, он не заслуживал ее.
Лисандр заслуживал погрязнуть в своих бедах. Именно это с ним произойдет без нее. Он будет несчастным. Ну или что-то вроде того, как надеялась Бьянка.
— Касаемо нашей затеи явиться обнаженными, — пробормотала Кайя рядом с ней. — Гвен увидела, как я покидаю свою комнату в подобном виде и чуть не разодрала мне горло.
— Не горло, — позади них раздался голос невесты, о которой шла речь.
Они в унисон обернулись. У Бьянки перехватило дыхание, как это случалось всякий раз, когда она видела младшую сестру в свадебном платье. Это было сказочное одеяние настоящей принцессы, подогнанное по фигуре и удерживаемое при помощи тонких бретелек, под грудью проходила изящная кружевная лента белоснежного цвета, разделяющая лиф и юбку, из-под которой платье уже свободно ниспадало до самых лодыжек. Материя юбки позволяла разглядеть очертание ее бедер и великолепные красные каблучки.
Часть ее светлокудрых волос была собраны на затылке, а оставшиеся волосы свободно струились по плечам, в их прядях проглядывали сияющие бриллианты. Ее золотисто серые глаза сияли любовью и волнением, едва ли не ослепляя.
— Я чуть не вышвырнула тебя в окно, — добавила Гвен.
Они рассмеялись, а вместе с ними и их равнодушная к радостям жизни старшая сестра Талия, которая держала Гвен под руку. С тех пор, как выяснилось, что отец Гвен был смертельным врагом Повелителей, а ее мать отреклась от нее целую вечность назад, под венец невесту будет сопровождать Талия.
— Вот почему я сейчас одета в это. — Кайя указала на одетое на ней платье, точную копию платья Бьянки. Светло-желтое творение было украшено таким количеством лент, бантов и аппликаций роз, расшитых блестками, что никому за всю свою жизнь не удастся переносить такого количества «изыска». На них даже были одеты шляпки с длинными оранжевыми лентами.
Гвен пожала плечами без тени раскаянья.
— Я не хочу, чтобы ты выглядела лучше, чем я, так что можешь подать на меня в суд.
— Свадьба — это отстой, — произнесла Бьянка. — Уж лучше бы ты вытатуировала свое имя на заднице Сабина и назвала бы его неотразимым. — Вот что бы сделала она. Не то чтобы Лисандр когда-нибудь согласился на подобные вещи. Одно из двух, либо они были бы вместе, либо нет.
Чего им никогда не суждено. Ублюдок.
— А я и сделала. У него на заднице вытатуировано мое имя, — ответила Гвен. — И на руке, и на груди, и на спине. Но потом я случайно заикнулась о том, как сильно мечтала о большой свадьбе, и вот… Сабин сказал, что у меня четыре недели, чтобы спланировать свадьбу, или же он все возьмет в свои руки и сделает это сам. Но ни для кого не секрет, что мужик может спланировать только гадость. Так что… — она вновь пожала плечами, однако любовь и волнение стали явственнее читаться на ее лице. — Они уже ожидают нас?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
