городской стражи, которые оцепили территорию и начали едва ли не под пышные юбки заглядывать.
Конечно, уходить сейчас было нельзя. Меня же тут же посчитали бы причастной к исчезновению дочки Канилоссов и обязательно усиленно искали.
Но чувство досады по этому поводу перекрывало другое.
Беспокойство за глупенькую Камиль, которая ввязалась в какую-то авантюру, а может вовсе побежала за некой блестяшкой, что показалась за поворотом.
Вот только просто далеко она не могла бы сама уйти. Даже если случилось у нее какое помешательство на почве жажды приключений или любви, но люди-то вокруг не могли не признать в ней - по различным знакам отличия и по внешнему виду - младшую дочь парелл-дара. И не могли не сказать об этом прибывшим стражам.
А тут будто и не было её...
Так хорошо спряталась? Или все же её «спрятали»?
Я почувствовала нерациональную злость на дари Сонс, которая, по моему разумению, была причастна к этому бегству.
Ведь девочка, по сути-то, ребенок, и страшно представить, зачем её выманили или похитили… Местное общество было в этом смысле богато на истории вымогательства, отрубленных пальцев и заложников на случай войн башен.
Могла ли Камиль каким-то образом стала частью такого преступления? А дари Мати?
Доказательств у меня, понятное дело, не было… И за прошедший короткий промежуток времени их не прибавилось. Зато прибавился страх, потому что младшую Канилосс никак не могли найти.
Мысли бежали в разных направлениях, вокруг царила нездоровая суета, делавшаяся все более истеричной по мере того, как окружающие начинали понимать, что именно произошло и какие последствия это может иметь конкретно для них.
Хаос, в общем.
И тут…
- Ти-ше, - холодный, не слишком громкий, но внушительный голос остановил брызжущую эмоциями и возгласами картинку, и все вокруг и правда замолчали… И съежились, замерли в не самых удачных позах. Заткнулась даже дари Сонс, чей визг на протяжении всего этого времени - с разной громкостью, но неизменной тональностью - я вынуждена была слушать.
Если бы я была в прежнем мире и ситуации, обязательно бы съязвила на эту тему.
Если бы даже в этом имела с Адриантом Квинтом хоть сколько-нибудь хорошие отношения, спросила бы потом его, что за голосовой магией он обладает, которая останавливает чуть ли не ход времени…
Хотя нет, про магию бы не спросила.
Но вместо всего этого замерла, как и остальные. Не зная чего ожидать от фигуры в жестком черном камзоле.
Плетей? Тюрьмы? Побоев?
Он быстро переговорил со стражей, а потом обвел тяжелым взглядом всех собравшихся, будто султан, вынужденный выбирать себе наложницу на эту ночь среди жутких уродин, и потому он кривился и морщился от отвращения, не зная, какая все-таки не так ужасна, как остальные.
И он подошел ко мне первой... И что же будет?
Допрос.
Рублеными, тихими фразами, сопровождающимися неуловимыми его движениями, когда он то наклонялся ко мне, то отстранялся, заглядывал в глаза и поводил головой, принюхиваясь…
Снова отрезая меня от остального мира.
- Ты был рядом с Камиль?
- Да. Но не в тот момент…
- Отвечай конкретней. Где ты находился?
- Стоял возле вон той зеленой витрины, меня заинтересовали…
- Когда последний раз видел? - снова перебил.
- За минуту до того как завизжала дари Сонс. - что ж, я решила и правда быть краткой.
- И что делала Камиль?
- Скакала в сторону медного скарба и тканей.
- Скакала?
- Ну, это же дари Канилосс…
- Почему отстал?
- Заинтересовался, я же говорю…
- Разве твой интерес не должен быть сосредоточен на твоей хозяйке? - он почти навалился на меня в присущей ему манере, вглядываясь в мое лицо так пристально, будто пытался рассмотреть мысли за черепными костями.
Как же бесит!
- Разве мое положение вообще предполагает интерес к ней? - уточнила почти сердито. И была «награждена» изумленно расширившимися зрачками.
- Дерзишь… мне?
- Простите, - сглотнула. - Но я волнуюсь. К тому же, наше с дари Канилосс общение не ограничено жесткими указаниями, мне позволительно вести себя в её обществе как… свободному человеку.
- А ты, Нико, не свободен разве? - теперь уже сердился он. Зато настала моя очередь удивляться.
- И где моя свобода, когда я… - начала, но тут же оборвала себя. Прикрыла глаза, понимая, что надо быть смиренней и адекватней, и вздохнула, - Мне не на что жаловаться. Что касается дари Камиль Канилосс, мне нечего сообщить больше.
- Так уж и нечего?
Я почувствовала каждое слово воздухом на своих щеках.
Черт. Сказать или нет?
А если я ошибаюсь и таким образом навлеку на невинного человека несчастье? Имею ли я право вообще выказывать свои эмоциональные догадки? Ведь я всего лишь слуга, а дари Сонас - дальняя родственница «золотой» семьи и то, что она находится у них в услужении, как и я, не ставит на одну ступень.
А если своим молчанием я погублю Камиль?
Говорят, мы каждый свой выбор делаем одним из трех способов. Мыслью - разумом, телом и чувствами. Всегда раньше разум стоял у меня на первом месте, но тут что-то дернуло внутри меня от мысли, что девочка, к которой я относилась уже как к маленькой сестре, может пострадать. И я прошептала уже развернувшемуся дару Квинту:
- Подождите.
22
Могло показаться, что я должна была искусать губы в кровь… но я многое поняла за последние дни о довольно необычных свойствах своего организма, так что вряд ли навредила себе хоть сколько нибудь. Разве что беспокойством и переживанием, что затапливали меня волнами, отпуская ненадолго - ради возможности проанализировать произошедшее - и снова накрывали с головой.
В прошлой жизни я не была слишком уж подвержена рефлексии и сомнениям, но, похоже, то было не свойством моей личности, а четкой уверенностью в собственном окружении и в том, что я вижу и знаю. В темноте же мира Тарпаслоу ежик с легкостью превращался в медведя, а небольшое переживание - в тотальный ужас.
Тем более, что мне было о чем переживать.
Этот мир оказался жесток и скор на расправу. И пусть отличался поистине великолепными пейзажами и строениями, а также невероятно запутанным устройством и представлением о Вселенной, но управлялся с такими, как я, запросто.
Швырнуть за борт и смотреть, как меня пожирают акулы…
Разве не этого всегда хочет дар Квинт?
Впрочем, стоило отдать ему должное - ненавидел он всех одинаково.
Но какую форму примет его ненависть в отношении меня я еще не поняла.
Меня могут заподозрить в
