практически слышу его разочарование. — И не помнишь.
Я киваю. Мои губы словно наждачная бумага.
— Я сказал Ленор бежать. Она этого не сделала. Дальше не помню. Вульф, — я смотрю на него, — здесь слишком много крови.
Его брови хмурятся, когда он смотрит на бойню.
— Она может исцеляться, верно? — спрашивает Аметист, подходя с парой черных шелковых пижамных штанов, и сует их мне в руки. Ее улыбка натянута, голос полон ложной надежды, потому что не хочет верить в альтернативу.
Я на мгновение бросаю взгляд на Вульфа, прежде чем снова посмотреть на нее.
— Мы не знаем, что может убить Ленор, а что нет. Тут… тут много крови. Слишком много крови даже для вампира.
— Тогда куда она делась? — спрашивает Аметист. — Почему не позвала на помощь?
— Невозможно кричать с разорванным горлом, — говорю ей. — Я мог разорвать ее на куски.
Она вздрагивает от резкости моих слов, но мне нужно быть прямолинейным. Я монстр до мозга костей. И сделал это с ее подругой, со своей любимой.
— Она права, — говорит Вульф, обходя кровать, проводя пальцами по крови и нюхая ее. — Если бы рана была смертельной, тело Ленор было бы здесь. Его нет. Она ушла. Но не проходила через дом, я бы учуял ее запах. Остался бы след. Как же она вышла из комнаты?
Мы все смотрим на открытое окно.
Вульф подходит к нему, отодвигает занавески, осматривая край.
— Никаких признаков повреждения. Но обычно ты не спишь с открытыми окнами, да?
— Обычно нет, — отвечаю ему. — Но Ленор любит свежий воздух, она… — Я замолкаю, мое сердце сжимается, когда вспоминаю, как мы ссорились перед сном, потому что ей хотелось прохладного ветерка, а мне хотелось, чтобы в комнате было как можно больше темноты и безопасности. Сглатываю. — Они могли быть открыты, не помню.
Вульф качает головой, в то время как Аметист снова указывает на мою пижаму.
— Прикройся, Солон.
— Люди, — бормочу я, свирепо глядя на нее, пока натягиваю штаны.
Она отвечает мне взглядом.
Который говорит «а ты монстр».
— Думаю, она выбралась через окно, — говорит Вульф, выглядывая наружу. — Я чувствую здесь запах ее крови, хотя никаких капель нет. И еще кое-что. Серость.
— Серость? — повторяет Аметист. — Такой запах существует?
— Да, — размышляет Вульф, обводя взглядом окно.
Теперь я чувствую.
— Сера, — объясняю Аметист. — Это запах серы.
— Ведьмы, — размышляет Вульф. — Ее родители?
— Черт, надеюсь, — говорю я. Сера часто ассоциируется с магией, хотя от ее родителей никогда не пахло серой. Только разными травами, ничего особо неприятного. Я и не знал, что у них есть способность летать или, по крайней мере, взбираться на дом такой высоты, но магия часто удивляет.
Направляюсь к гардеробу и достаю футболку, надеваю ее, затем создаю пламя посреди спальни.
— Куда ты? — спрашивает Вульф.
— Повидаться с ее родителями, — отвечаю ему. — Она может быть у них.
Пожалуйста, пусть она будет у них. Пожалуйста, пусть она будет жива.
Я вхожу в «Черное солнце», быстро закрываю портал за собой, затем, не теряя времени, выхожу из дома и бегу по пустому городу в этом сером мертвом мире. Иногда вижу призрачную душу, притаившуюся вдалеке, но знаю, что они притягиваются из-за моего отчаяния, поэтому продолжаю бежать, пока не оказываюсь перед домом на Лили-стрит.
Мне хотелось бы просто появиться в их квартире, но приход через портал к истребителям вампиров, которые могут быть злы, вероятно, приведет к моей смерти. И хотя не сомневаюсь, что заслуживаю такой смерти, я не умру, пока не узнаю, что случилось с Ленор.
Оглядываюсь вокруг, а затем поднимаюсь на крыльцо, по крайней мере частично защищенное от улицы, и после того, как убеждаюсь, что здесь нет любопытных глаз или проходящих мимо людей, создаю пылающую дверь, снова выходя в реальный мир.
Прикладываю ухо к двери в квартиру Ленор, прислушиваясь в поисках признаков ее присутствия, но ничего нет. Не чувствую ее запаха. Внезапно мои надежды тают.
Затем проделываю то же самое с дверью ее родителей, расположенной рядом, ведущей в их квартиру этажом выше. Я слышу слабое бормотание, Элейн и Джим разговаривают друг с другом. Звоню в звонок, понимая, что следовало взять с собой телефон. Возможно, отправить им сообщение из дома, но показалось, что так будет быстрее.
Через несколько мгновений дверь открывается.
Элейн удивленно смотрит на меня.
— Абсолон, — говорит она, и тут ее адреналин подскакивает. — Где Ленор?
Черт.
— Ее здесь нет? — спрашиваю я, не в силах сдержать панику в голосе.
Она качает головой, в страхе глядя поверх меня.
— Нет. Нет, я с ней сегодня не разговаривала.
— Можно мне войти? — спрашиваю.
Она колеблется. Неразумно приглашать вампира в свой дом, но я знаю, что у нее где-то на теле есть клинок истребителя, возможно, пристегнутый к ноге под брюками-карго. Поэтому прямо-таки слышу, как каждую секунду лезвие говорит, что его нужно вонзить прямо мне в сердце.
«Потерпи», — говорю лезвию. — «Давай сначала узнаем, какие ужасы я натворил».
— Да, конечно, — говорит Элейн, приходя в себя, и я задаюсь вопросом, услышала ли та мои мысли. Она открывает дверь шире, я вхожу внутрь. Элейн оглядывает меня с ног до головы, разглядывая мои пижамные штаны и футболку. И я босиком. Слышу, как учащается ее сердцебиение. — Что случилось? Откуда ты?
— Солон, — произносит Джим, и я поднимаю глаза, увидев его на верхней площадке лестницы. — Поднимайся, приготовим кофе. Ты пьешь кофе?
«У нас нет кровеносной системы, так что оно бесполезно», — отвечаю мысленно.
Киваю и поднимаюсь по лестнице, хотя мне кажется, что я иду в ловушку, и заслуженно.
Никогда раньше не был в их квартире, только у Ленор. Их дом защищен тысячью оберегов, так же, как и у Ленор, но я смог обойти их. Здесь, однако, чувствую, что иду по зыбучим пескам, когда проталкиваюсь через дверной проем на кухню. Давление нарастает вокруг головы, тела, кости дребезжат, а затем с громким хлопком все прекращается.
— Извини за это, — говорит Джим, протягивая руку за кофейником. — Сейчас мы должны защищать себя больше, чем когда-либо. Атлас с легкостью нашел нас, смогут и другие.
— Какие еще другие? — спрашиваю я. — Потому что Ленор пропала. Мы понятия не имеем, куда она пошла, ходила ли вообще куда-нибудь. Но в комнате стоял запах серы. — Этот дом пахнет эфиопским кофе, лавандой, шалфеем, укропом и другими травяными композициями. Ни следа серы.
Рука Джима начинает дрожать, когда он пытается налить кофе в кружку, и ему приходится поставить кофейник обратно на конфорку.
— Извини, рука после Яника…
В любое другое время спросил бы, как он. Я сострадателен.
