портала и кинжалом я проложил себе дорогу через отряд врагов в оцеплении. После чего продолжил за бетонной оградой, и возле домов. В стороны разлетались куски оружия и части тел.
Всё было кончено довольно быстро, но без потерь со стороны жителей квартала не обошлось. Я успокаивал себя мыслью о том, что всё могло бы сложиться куда хуже, не вмешайся я. Но верилось в это с трудом. Больше всего я чувствовал себя виноватым за свою детскую выходку с офицером.
Несколько интеров, включая ординарца, сдались. Их мы разоружили и отпустили восвояси.
Местные еще провожали их улюлюканьем и свистом, когда ко мне подошел Макс. Рука его была наскоро перевязана, парень прихрамывал.
— А вы не такой уж и скверный человек, ваше благородие, — прохрипел он.
— Ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься, — ответил я, — Как Свирель?
— Жить будет, — ответил он, — Вам бы лучше убраться отсюда.
Я посмотрел на него и он поднял палец вверх, указывая на всё еще паривших в воздухе дронов.
— Шавки скоро приедут, будут вопросы задавать, — он криво улыбнулся, — Не думаю, что вам захочется отвечать на них.
— Ты прав, — сказал я, — Может еще увидимся.
Мы обменялись идентификаторами в мессенджере на телефоне и я ушел, не прощаясь с остальными разбойниками.
В центр я вернулся той же окольной тропой, которой попал на окраины. Светало, когда я наконец добрался до дома Ставра. Умирая от усталости я дополз до кровати и лишь засыпая обнаружил у себя пару пулевых отверстий в боку. Подложил рубашку, чтобы не запачкать кровью постель — к утру раны затянутся — и немедленно уснул.
Проснувшись я обнаружил, что время было уже послеполуденное и немедля отправился обедать.
— А вы любитель поздних прогулок, Олег Петрович, — заметил Ставр и вздохнул, ловко орудуя вилкой и ножом.
Домашний повар моего друга оказался не намного хуже Мишеля. Однако же мы не преминули вспомнить добрым словом его грибной соус.
— В молодости я был таким же как вы, — продолжил Ставр, — Постоянно не хватало дня, чтобы все дела закончить. И ночей часто тоже было мало.
Мы немного помолчали.
— Какие планы у вас на сегодня, голубчик? — спросил он.
— Да вот, — я хлопнул себя по карману, — Вчера познакомился с интересными людьми. Думаю, они могут мне помочь попасть в Императорский Архив.
— Кто-то из Лиги? — с живым интересом спросил Ставр, — Не Гвидон случайно?
— Не думаю, что они из магов, — ответил я, — Скорее… свободные исследователи.
— Интересно, — ответил Ставр.
После обеда мы прошли в гостиную. Оказалось, там меня уже ждали. Седовласый старик в толстых очках и полосатом костюме и рубашке с бабочкой встал с места и протянул мне руку.
— Знакомьтесь, — торжественно произнес Ставр, — Это Ануфрий Месопотамович Шалеркин, мой друг и гениальный доктор.
— Возможно не гениальный, однако достаточно опытный, — ответил тот с легкой улыбкой, — Пройдемте в комнату для осмотра, если не возражаете. У меня уже всё готово.
Я не скрывая удивления, уставился на Ставра.
— Пришла пора разобраться в причинах вашей болезни. Не думайте, что мне безразлична продолжительность вашей жизни, Олег Петрович, — ответил тот, — Я решил, что Ануфрий Месопотамович сможет вам что-нибудь посоветовать.
Почему бы и нет, подумал я. Другой мир — другой подход к медицине. Была бы у меня дверь Лизы — я бы, наверное, мог обойти все её триста миров и посоветоваться с каждым из врачей в них. Возможно не стоило мне уходить от неё так поспешно?
Я проверил телефон, но новых сообщений от неё не было.
Осмотр занял чуть больше часа. Всё выглядело вполне традиционно — доктор послушал мне легкие стетоскопом, поставил градусник, посчитал пульс, измерил давление. Несколько необычных процедур, парочка незнакомых мне инструментов — но ничего экзотического. Собрав кровь в крошечный сосуд, он вылил её в тигель и поставил на горелку.
— Ну что ж, Олег Петрович, — проговорил доктор, садясь напротив, — Новости у меня не утешительные. Вам и правда осталось не так много времени.
Я вздохнул и отчего-то расслабился. В глубине души я знал, что ничего не поменялось. В некотором смысле даже чувствовал. И всё же я высказался.
— Знаете, Ануфрий Месопотамович, — сказал я, — За последние дни в моём организме произошли кое-какие… изменения. Вот я и подумал, не может ли это каким-то образом… я не знаю…
— Продлить вам жизнь? — закончил за меня доктор, — Нет, боюсь что не могут. У вас невероятно ускорился метаболизм — это правда — и клеточная структура меняется буквально на глазах. Думаю, это следствие перехода вами на новый уровень владения семейной магией. Скажите, у вас в роду были долгожители? Я имею в виду долгожителей по меркам магов — возрастом пятьсот лет и более.
— Нет, — ответил я, — Честно говоря не припомню. Мои родители погибли, когда я был совсем ребенком. Но бабушек с дедушками уже не было.
— Я так и думал, — кивнул доктор, — Ваши способности помогают вам исцеляться от ран и элементарных недугов, но ваша болезнь — это фамильное проклятье. Давным давно кто-то — или что-то — оставило его на вашем предке. С тех самых пор никто в вашей семье долго не живет.
Дома я отнесся бы к такому диагнозу с подозрением и посчитал бы это бреднями вокзальной гадалки. Родовое проклятье! Но после всего, что я уже видел, я воспринял слова доктора вполне серьезно. Да и сам вид этого немолодого человека внушал странное доверие.
— А можно ли его как-нибудь… снять? — спросил я.
— Снять родовое проклятье? — доктор грустно улыбнулся, — Это как сменить фамильную магию. Теоретически возможно, но на практике такое мало кому удавалось.
— Простите мою безграмотность, — проговорил я, — Не знаю, говорил ли вам Ставр Ольгович, но я жил далеко отсюда. И так и не получил даже базового образования по части магии.
Ануфрий Месопотамович закивал и полез в саквояж. Достав оттуда толстый атлас, он раскрыл его на странице с закладкой.
— Вот, поглядите, — проговорил он, указывая на картинку в книге, — Вот это — ваше материальное тело. Считайте всё, что касается физических взаимодействий, лежит в его пределах. Ваша кровь, то как вы заживляете раны или исцеляетесь от простуды.
Рядом с достаточно подробным и анатомически точным изображением человека в разрезе находилось еще несколько фигур, каждая с множеством деталей и подписей. Доктор указал на вторую.
— Второе тело — ваша человечность. Душа, если желаете. Она отвечает за всё, что делает вас человеком. Способность любить и ненавидеть, помнить и забывать, чувствовать и оставаться бесчувственным. Далее…
— Простите, — прервал я его, — Но я думал, что между материальным телом и
