Усевшись, Мерана аккуратно расправила юбку и шаль. Возможность сидеть, в то время как другие стоят, давала ощущение превосходства. В первую очередь морального – ей содеянное Аланной представлялось чуть ли не изнасилованием.
– По существу, он все же установил еще одно ограничение. Прекрасно, что вам удалось обнаружить, где находится его школа, но теперь я настоятельно советую вам выбросить из головы все мысли, которые, скорее всего, возникли у вас по этому поводу. Он… велел… велел нам держаться подальше от… его людей.
Прикрыв глаза, она с содроганием вспомнила, как грозно приподнялся он на своем ужасном престоле – Львиный Трон был выставлен, словно трофей, позади него, – да еще сжимая в руке копье. Копье-то зачем – не иначе, какой-нибудь айильский обычай.
– Послушай меня, Мерана Седай, – промолвил он достаточно любезно, но весьма твердо. – Я не хочу неприятностей между Айз Седай и Аша’ман. Своим солдатам я велел держаться от вас подальше, но не допущу, чтобы они стали вашей добычей. Вздумаете вредить Черной Башне, охотиться за моими людьми – глядите, как бы вам не угодить на вертел. Давайте вместе постараемся избежать осложнений.
Мерана пробыла Айз Седай достаточно долго, чтобы не вздрагивать, оказавшись в шаге от могилы, но на сей раз ей действительно было не по себе. Аша’ман. Черная Башня. Мазрим Таим! Как могло все зайти так далеко? Но Аланна уверяла, что у него уже не меньше ста человек. Откуда ей это известно, она умалчивала, да никто к ней и не приставал – ни одна сестра не раскроет своих лазутчиков. Впрочем, не это важно. За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, гласила старая пословица, а нынче самый важный заяц в мире – ал’Тор. Другим придется подождать.
– А он… он еще здесь или… ушел? – спросила Мерана. И Верин, и Аланна весьма спокойно отнеслись к известию о способности Ранда Перемещаться, а вот Меране это внушало некоторое беспокойство. Кто знает, какие еще забытые Айз Седай умения он освоил? – Аланна? Ты меня слышишь?
Стройная Зеленая сестра вздрогнула, возвращаясь оттуда, куда увлекли ее мысли. Похоже, отвлекалась она частенько.
– Он в городе. Полагаю, что во дворце. – Голос ее все еще звучал мечтательно и будто сонно. – Дело в том, что… у него рана в боку. Старая рана, лишь наполовину исцеленная. Как только сосредоточусь на ней, слезы наворачиваются. Как можно жить с такой болью?
Сеонид кольнула Аланну взглядом – всякая женщина, имевшая Стража, ощущала его раны. Но Мерана знала, что испытала Аланна, потеряв Овэйна, и потому, когда заговорила, голос ее звучал не слишком резко:
– Что ж, когда были ранены Терил с Фареном, я едва не лишалась чувств – это при том, что мы не ощущаем всей боли. Но ни один из них даже не замедлил шагу.
– Я думаю, – тихонько сказала Масури, – мы не о том толкуем. – Она всегда говорила тихо, но, в отличие от многих Коричневых, всегда по существу.
Мерана кивнула:
– Да. Я размышляла о том, чтобы занять рядом с ним место Морейн…
Послышался стук в дверь, и на пороге появилась служанка в белом переднике, с чайным подносом в руках. Заварной чайник был серебряным, а чашки фарфоровыми – в «Розовом венце» привыкли к знатным постояльцам. К тому времени когда служанка, поставив поднос, удалилась, от мечтательности Аланны не осталось и следа. В ее темных глазах сверкало пламя, какое Меране едва ли доводилось видеть. Зеленые весьма ревниво относятся к своим Стражам, а Ранд ал’Тор теперь принадлежал ей, каким бы способом она этого ни добилась. От почтительности не осталось и следа; она напряглась, как клинок, дожидаясь лишь следующих слов Мераны, чтобы дать ей достойный отпор. Но Мерана умолкла, подождала, пока разольют чай, а потом пригласила к столу и Верин с Аланной. Глупая женщина заслуживала того, чтобы малость помучиться, но… Может, это вовсе и не похоже на изнасилование.
– Да, хотела, но, поразмыслив, отказалась от этого, – продолжила Мерана. – Может, мне и стоило попытаться, но боюсь, Аланна, что после твоего поступка он не испытывает особого доверия к Айз Седай и рассмеялся бы мне в лицо.
– Он высокомерен, словно король, – сердито сказала Сеонид.
– Таков, каким его описывали Найнив и Илэйн, – добавила, качая головой, Масури. – Даже хуже. Надо же, заявил, будто способен чувствовать, когда женщина направляет Силу. Я уж хотела было обнять саидар, чтобы поставить его на место, но раздумала.
– И все эти айильцы, – неприязненно произнесла Сеонид, происходившая из Кайриэна, – и мужчины, и женщины… Думаю, моргни мы не так, они закидали бы нас своими копьями. Одна рыжая, она, по крайней мере, была в юбке, смотрела на нас прямо-таки с ненавистью.
Порой, подумала Мерана, Сеонид забывает, что главная угроза может исходить от самого ал’Тора.
Аланна непроизвольно покусывала верхнюю губу, ну, прямо как молоденькая девушка. Хорошо, что за ней присматривает Верин, в таком состоянии ее нельзя оставлять одну. Верин спокойно попивала чай, но ее острые глазки могли смутить кого угодно.
Мерана поймала себя на том, что сочувствует Аланне. Она слишком хорошо помнила, что после смерти Базана представляла собой обнаженный клубок нервов.
– К счастью, – промолвила она, – у его подозрительности есть и положительные стороны. В Кайриэне его посетило посольство Элайды – он рассказал об этом со всей откровенностью. Так вот, благодаря своей подозрительности он их близко не подпустит.
Сеонид поставила чашечку на блюдце:
– Он попытается использовать нас друг против друга.
– И возможно, до известной степени в этом преуспеет, – сухо заметила Масури. – Но у нас есть преимущество, мы знаем о нем больше, чем Элайда. Я думаю, ее посланницы рассчитывали встретить пастуха, обряженного в шелковый кафтан. А Ранд, кем бы он ни был, уже не таков. Похоже, Морейн неплохо его обучила.
– Мы были предупреждены, – сказала Мерана. – А они – едва ли.
Растерянно заморгав, Аланна уставилась на них:
– Значит… выходит, я ничего не испортила? – Три Айз Седай кивнули. Аланна перевела дух и расправила юбку, словно только сейчас заметила складки. – Может быть, я еще сумею заставить его принять меня. – Лицо ее стало гораздо спокойнее, в глазах появилась уверенность. – Что же до его амнистии, то нам, видимо, придется временно воздержаться от осуществления каких-либо планов. Но это не значит, что мы не должны их строить.
На минуту Мерана пожалела о своей снисходительности. Женщина совершила такой поступок и думает лишь о том, не повредит ли это ее успеху. Однако она вынуждена была признать, что Аланна, наверное, вела бы себя иначе, сумей она действительно заполучить Ранда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
