Потому случайный гость леди Лунед по имени Никто будет обедать в собственной комнате. А значит, подумал Александр, прислушиваясь к шагам в коридоре и ощущая восхитительный аромат скорой трапезы, он поест прямо сейчас и ему не придется дожидаться прибытия запоздавшей царственной гостьи.
Он крикнул: «Входите!» — и отошел к окну-бойнице.
И в комнату явились двое слуг с большими блюдами, над которыми поднимался пар, и с большой корзиной горячего, с пылу с жару, хлеба.
Мальчик, который прислуживал Александру за умыванием, поставил на стол кувшин с вином, кубок и положил пару салфеток. Салфетки были тонкого льна, а изящный кубок отлит из серебра. Похоже, не обязательно происходить от королей, чтобы леди Лунед приняла тебя по-королевски.
Александр поблагодарил слуг, и те с поклоном удалились.
Мальчик остался: он взялся за кувшин и подал салфетку, приготовившись, как видно, прислуживать за трапезой, однако Александр сразу отпустил его. Но даже когда мальчик ушел и дверь за ним закрылась, принц не поспешил к столу.
Окно его комнаты выходило наружу. Бойница была узкой, но сквозь нее хорошо просматривалась дорога, которая, огибая угол рва, вела к мосту и главному входу.
Шум воды заглушал стук копыт, но спустя несколько мгновений вдали показались двое всадников, явно направляющихся к воротам. На полпути они натянули поводья и развернулись, дабы дождаться и приветствовать двух других всадников, догонявших их галопом. А затем раздался стук в ворота и крики, назначенные привлечь внимание привратника.
Передовые королевского поезда? Задумавшись, Александр отвернулся от окна, более чем когда-либо благодарный судьбе, обрекшей его сегодня на одинокую трапезу.
При свете горевшего над входом факела юноша заметил на груди у второй пары всадников герб короля Марка Корнуэльского.
Остальные — большая часть — прибыли как раз тогда, когда Александр закончил ужинать. Это был многочисленный отряд, около двадцати вооруженных всадников, сопровождавших трое носилок и небольшую вереницу навьюченных мулов. Ехавшие верхом слуги держали факелы, потому, несмотря на то что наступила ночь, Александр, снова подойдя к окну, разглядел все.
Королева, конечно, путешествовала в паланкине, должно быть в первом; несли его крепкие белые мулы, а на носилках поблескивала позолота.
Александр поискал глазами королевский герб Регеда, не сразу осознав, что отвергнутая королева не имеет права ни на почести, оказываемые ее мужу, ни на его защиту. Да и о какой защите могла идти речь, кроме той, которой пленник обязан своим стражам?
Так, значит, понял Александр, затрепетав от странного волнения, вооруженные всадники были людьми самого верховного короля. Молодой человек не видел ни герба, ни флага, но Александру приходилось слышать, что знак Артура — чистый белый щит, дабы Господь начертал на нем свое слово, как говорили священники. Что ж, как бы то ни было, подумал Александр, люди, подобные Артуру, военные вожди, непререкаемые правители единого и мирного королевства, не нуждаются в том, чтобы выставлять напоказ свой герб и девиз.
Так, как бы невольно, под влиянием бессознательного мальчишеского преклонения перед героем, Александр вступил в бой, чтобы победить зло, даже не подозревая о существовании этого самого зла.
Разбираться в происходящем Александр начал на следующий же день.
Спал он крепко, не тревожимый ни шумом, ни сновидениями, и, рано проснувшись, снова обнаружил у своих дверей слуг с едой и водой. С ними был и престарелый дворецкий Гриф, которого управительница послала узнать, как гостю спалось, и пожелать ему счастливого пути.
Леди Лунед еще не вставала, сказал старик, и в высшей степени учтиво довел до сведения Александра, что, когда госпожа проснется, она будет занята, прислуживая своей царственной гостье. Александр, все мысли которого уже обратились к ожидавшему его пути, просил передать госпоже свою горячую благодарность и добрые пожелания, затем позавтракал, убрал свою приличную одежду вместе с остатками завтрака в седельную суму и вышел во двор.
Там царила суматоха: одни мужчины ели, пили и перешучивались с хихикающими служанками, разносящими еду и пиво; другие чистили оружие или осматривали лошадей и сбрую; замковые конюхи суетились с ведрами и щетками, а сквозь ворота туда-сюда сновали торговки и местные жители с товарами на продажу.
Александр направился в конюшню, куда, как он видел, вчера увели его гнедого. Там он и нашел своего коня, устроенного как нельзя лучше, перед яслями, которые гнедой разделял с дюжиной своих собратьев.
Седло Александра лежало на деревянной подставке возле двери. Только Александр взялся за него, чтобы снять, как появился конюх и, с шумом поставив ведро, поспешил к Александру.
— Дайте-ка мне, господин, я сам все сделаю. — Он подхватил седло, закинул его на спину коня и наклонился, чтобы покрепче затянуть подпругу. — До чего же славная у вас животинка! Я вчера сам его обиходил. Он был усталый — немалый путь вчера проделали, а? Ну, я дал ему теплого пойла с пивом, и он все умял за милую душу. Теперь хоть сейчас в дорогу! Далеко едете, молодой господин?
— Как получится. Я вижу, сегодня пришли местные, деревенские. Ты не слышал, наводнение не кончилось?
— Утром вода стояла уже невысоко, так что тревожиться не о чем, молодой господин. Теперь воды в реке не больше чем по колено. Тропку на этом берегу никогда не заливает, не так, чтобы нельзя было проехать — дорожка натоптанная. — Конюх ласково похлопал гнедого по крупу. — На север путь держите, я так понял?
— Да, сначала в Регед, а потом на северо-восток.
Александр, признательный за заботу о коне, поболтал с конюхом еще немного и наконец поблагодарил его и взялся за поводья, вручив расплывшемуся в улыбке доброхоту несколько медных монет. И провел своего коня через двор к воротам, удостоившись разве что нескольких любопытных взглядов да пары-тройки приветственных возгласов «Доброго вам утра!» из толпы. Не видя причин вознаграждать привратника, Александр просто молча подождал, пока тот не откроет перед ним тяжелые створки. За рвом юноша сел верхом и, повернув лошадь на север, отправился дальше берегом реки, намереваясь выбраться на дорогу, которую заметил вчера и которая, начинаясь у остатков сгинувшего моста, вела мимо монастыря.
Но добраться до нее Александру было не суждено.
Трое приближенных королевы Морганы, поднявшись раньше Александра, отправились на охоту, чтобы добыть для замкового стола что-нибудь посущественней жирных гусей и каплунов, которыми торговали окрестные крестьяне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
