— Понимаю.
— Хорошо, еще одно... Нет, погоди-ка!
— С тобой все в порядке?
— Да, просто я...
— Ну, что случилось? У тебя какой-то странный голос...
— Поцарапался немного, а сейчас сижу на верхушке столба, и чертов ремень сполз на больное место. Все, поправил! Ну так вот, я еще хотел тебе сказать пару слов о Липучке. В данный момент он направляется в Манхэттен. Если он позвонит, выложи ему все, он должен знать.
— Разумеется. Но... Не слишком ли он рискует? Мы ведь так и не решили ничего насчет его прикрытия.
— Сдается мне, его положение изрядно укрепилось? И все-таки тебе придется для подстраховки добавить своих людей в некоторых местах. Для сложившейся ситуации у меня уже готов сценарий. Все очень просто. Кто-то пытается вытянуть из Лео несуществующий долг. Эти ублюдки ворвались в охраняемый правительством дом и укокошили нескольких фэбээровцев. У них есть человек в Вашингтоне, который уже распустил слухи, будто некий очень важный информатор готовится выступить в суде. Поэтому-то фэбээровцы и держали семью этого информатора под своей охраной. А на них напали. Хорошо звучит?
— Великолепно.
— Теперь дело за малым: нужно вызволить жену информатора, которая расскажет, как на охраняемый дом было совершено нападение. Доброволец-исполнитель говорит сейчас с тобой.
— Что ж, если удача от тебя не отвернется... Тогда мы сможем прекрасно подыграть друг другу.
— И еще один вопрос, Гарольд. С ним тоже лучше не тянуть. Необходим козел отпущения. Прикрой им утечку, понимаешь?
— У тебя уже кто-то есть на примете?
— Пока нет. Но постараюсь найти по дороге. Холодное мясо, думаю, устроит всех. Как ты считаешь?
— Тогда все намного упростится, — согласился Броньола.
— Вот и договорились. Я постараюсь передать тебе посылку через местных полицейских. Она будет хорошо перевязана и промаркирована.
— Посмотрим, все ли я правильно понял. Между прочим, на самом деле произошла очень серьезная утечка информации. Откуда-то стало известно, что Энджи похитили. Это тоже надо иметь в виду. Ну ладно, значит, события будут развиваться так: мы возвращаем Ангелину и одновременно прикрываем Липучку версией о каком-то старинном долге, который тот якобы должен возвратить. Все верно?
— Тютелька-в-тютельку.
— Отлично. И все-таки проблема остается, и от нее нам не уйти. Какая-то сволочь поделилась секретом: некий очень важный мафиози — замаскированный федеральный агент. Это не шутки! По-твоему, нам необходим козел отпущения, который принял бы на себя удар, предназначавшийся Липучке. Да, полагаю, таким образом нам удалось бы немного разрядить обстановку в Вашингтоне.
— Придется прикрывать сразу два фронта — твой и Лео. Если все пойдет так, как мы договорились, Лео удастся прикрыть достаточно надежно, а это, несомненно, аукнется на позиции нашего врага. Что же до твоих шагов... Вот что, Гарольд, ты должен явиться в комитет Сената и заявить: «Поглядите, ребята, этот сукин сын — перед вами, и он мертв. Конечно, я пощекотал немного ваши чувствительные нервы политиков, за что и приношу извинения. Но все благополучно завершилось, и давайте забудем о наших прежних разногласиях и будем жить дружно, как и подобает настоящим мужчинам». Затем организуй похороны «героя» и созови пресс-конференцию — ну, я не знаю, что ты делаешь в подобных случаях. После чего, может статься, дело и впрямь будет окончательно закрыто. Одобряешь?
— Звучит неплохо. Так кого ты собираешься мне послать?
— Выберу что-нибудь среднее, не слишком мелкое и не очень крупное. Но брать придется то, что попадется по дороге, так что лучше все нюансы обговорить сейчас.
Броньола вздохнул:
— На твое усмотрение, Страйкер. Я заранее согласен.
— Буду стараться, — заверил его Болан. — Не волнуйся, друг.
— До чего приятно слышать это слово! И в особенности — от тебя. Я уж начал думать...
— Ерунда! Я все еще люблю тебя, Гарольд. Просто порою нам трудно ужиться друг с другом...
— Тоже мне, философ! — усмехнулся главный фэбээровец. — Так что, договорились? Больше нет вопросов? Ну и ладно. Кажется, Липучка ждет не дождется, когда начнется пьеса.
— Как я его понимаю! Да и мне уже пора.
— Послушай-ка, эй! Я, конечно, не могу просить тебя быть осторожным — ты же все равно не знаешь, что это такое...
Болан презрительно сплюнул с высоты.
— Осторожностью тут никого не победишь, приятель. Никого и никогда.
С этими словами он вырвал провода и спустился на землю, готовый приступать к действиям немедленно.
Действительно, о какой осторожности может идти речь?
Это уж пусть те, которые засели в доме, берегут себя.
Вот тут-то он их и накроет. Всех.
Глава 21
Все время, пока Болан готовился нанести решающий удар, его не отпускало чувство тревоги.
Он никак не мог понять: почему все события разворачивались именно здесь? Кому вдруг понадобилась эта территория, на которую столько лет никто не обращал внимания? Отчего Питтсфилд сделался яблоком раздора? Между кем и кем? Это тоже было очень важно.
Поначалу Болан надеялся, что сумеет найти ответ непосредственно в крепости. Однако, проникнув в штаб преступников, он не обнаружил ровным счетом ничего такого, что пролило бы хоть какой-то свет на запутанную обстановку.
И что значили все эти яростные нападки на Лео Таррина? А похищение его жены!.. Это ведь какой же им пришлось проделать путь, какому подвергаться риску!.. Чего ради? Быть может, то был заурядный акт мести — после того, как неожиданно раскрылась двойная жизнь Лео? Но если уже требовалось убрать парня со сцены, к чему было поднимать столько шума? Такие дела обделывают быстро и незаметно, с этим Болан сталкивался много раз. Значит, подпольная деятельность Таррина тут не при чем. Вернее, она может играть свою роль, но выступает не более чем эпизод в грандиозном спектакле, имя которому — интриги в мафиозном дворце. Да, мир мафии раскололся, и паутина интриг, заговоров и предательств намертво оплела его. Но какое отношение имеет ко всему Питтсфилд, этот маленький, Богом забытый городок?
Возникали и другие вопросы.
Почему войска Симона пугливо прятались в старой усадьбе, спешно, хотя и без всякой системы отреставрированной буквально в последние дни? Да, они ждали подмогу, но зачем? Ждали постороннего вмешательства, а сами, ну, скажем так, не имели полномочий на ведение активных действий? Ведь не стали же они преследовать Палача, когда тот уносил ноги с их территории. Хотя, казалось бы, никто им не мешал, а уж воспользоваться подвернувшимся случаем, чтобы покинуть штаб и найти более защищенное место, они, по всем законам военной тактики, были просто обязаны! Но продолжали сидеть на месте. Вывод напрашивался один: что-то такое они тщательнейшим образом охраняли и потому даже не рисковали — под угрозой смерти! — выбираться за ограду. Очень интересно... Впрочем, странностей не меньше.
Ясное дело: Симон — не дурак. Но есть резон внимательнее присмотреться к его поступкам, а точнее — к его реакции на внешние раздражители. Едва Болан нанес первый удар по штабу, парень просто укрылся за стеной и занял оборону. Запер всех и срочно вызвал подмогу. На что он, собственно, рассчитывал? Ведь если Болан одним-единственным снарядом без помех взорвал автомобиль с людьми, то с такой же легкостью он мог бы стереть в порошок и весь дом, отправив на тот свет не один десяток мерзавцев.
Конечно, Симон вовсе не был дураком, но мыслил он в системе логики, приемлемой для Туза. Да, Болан вывел из строя автомашину с двумя его ребятами. Но не стал вести огонь по дому, где укрылись пятьдесят боевиков и представитель Совета. Из этого следовал вывод: Болан не способен взорвать целый дом.
И еще убедительный довод. Выйдя из дома, Симон бросил взгляд на вершины холмов и спросил себя: «Откуда стреляли?» Он провел воображаемую линию и нашел то место, где должно было стоять орудие. С этой точки оно могло поразить ворота и подъездную дорогу, но никак не могло попасть в дом. А поскольку до сих пор дом не подвергся нападению, однозначно следовал другой вывод: орудие и не нацелено для стрельбы по дому.
А тут еще эта невероятная попытка Болана проникнуть в здание. Тому тоже имелось объяснение: Палач не один, у него есть помощники. Потому что немыслимо подорвать собственную машину, за рулем которой ты сидишь, стрельнув в себя же из орудия, установленного в доброй полумиле!
Возможно, это тоже побудило Симона не преследовать Палача, а, оставаясь на месте, дожидаться подкрепления. Поскольку совершенно ясно: те, кому удалось разнести на кусочки машину Болана, с таким же успехом могли уничтожить и все средства передвижения боевиков.
Итак, в поступках мафиози прослеживалась логика. Но легче от этого не становилось. Логика логикой, а ведь нужно было как-то вновь проникнуть за ограду, войти в бунгало и умыкнуть оттуда женщину. Живую и невредимую. И все это под носом озверелых и безжалостных охранников. Тут призадумаешься не на шутку!
