Мальчик жадно набросился на еду, решив уйти, как только представится возможность. Пока подавали на стол, солнце успело зайти. Теперь под покровом темноты будет легче завладеть яйцом. А стражникам, если его остановят, он скажет, что уже управился со своими обязанностями. Лорд Грох всегда отпускает прислугу поплясать на ярмарке. Пьемур мечтал поскорее встретить Сибела. Пусть ему так и не удалось услышать, кого из наследников предпочитают в холде, зато у него есть доказательства: лорд Мерон получает гораздо больше яиц файров, чем полагается такому мелкому холду, как Набол, а кладовые его до того набиты всякой всячиной, что хватило бы на целое Прохождение, не то что на один Оборот.
Как ни проголодался Пьемур, а обглодать всю кость он не смог, видно слишком устал, чтобы есть. Лучше поскорее откопать яйцо и выбраться из холда на поиски Сибела, пока совсем не свалился от изнеможения. Он с тоской подумал о своей постели в Цехе арфистов. Постоянная кухонная прислуга была занята сетованиями на скудный выбор доставшихся ей блюд и жадность проклятущих гостей, так что уход Пьемура остался незамеченным. Мальчик отыскал драгоценное яйцо — оно было теплое на ощупь — и, осторожно завернув в тряпье, снова сунул за пазуху. Потом, фальшиво насвистывая, бодрым шагом направился к главным воротам.
— Куда это ты собрался?
— На ярмарку! — ответил Пьемур, как нечто само собой разумеющееся. И тут случилось неожиданное: стражник грубо схватил его за плечо и втолкнул обратно во двор.
— Чтобы я тебя здесь больше не видел, паршивец! — прорычал он вслед. От толчка Пьемур, спотыкаясь, пролетел через весь двор, больше всего боясь повредить яйцо. Он остановился в густой тени и погрузился в раздумья. Что за странные порядки? Смех да и только! Он мог бы поспорить, что на Перне не найдется больше ни единого холда, где прислугу не пускали бы повеселиться на ярмарке!
— Ступай к своим ведрам, оборванец!
Только теперь Пьемур сообразил, что забыл снять фартук, который был отлично виден даже в темноте, и прошмыгнул в кухонный двор. Там он избавился от ненавистного одеяния и зашвырнул его в дальний угол. Значит, так просто ему отсюда не выбраться…
Но ведь гостей должны когда-то выпустить. Придется пока где-нибудь переждать, а потом выскользнуть из холда тем же путем, каким он сюда попал.
Успокоившись на этом, мальчуган огляделся в поисках подходящего укрытия. Нужно остаться во дворе, чтобы вовремя услышать, когда все начнут расходиться. На кухню лучше не возвращаться, а то чего доброго снова запрягут в работу. Взгляд его остановился на чернеющем отверстии зольника — и выход был найден. Держась в тени, он пробрался к этому убежищу, где его навряд ли вздумают искать, и примостился на куче золы. «Не самое уютное местечко для ожидания», — размышлял он, вытаскивая из-под зада острую головешку и устраиваясь поудобнее. Поднялся ветерок, и высунув нос наружу, Пьемур содрогнулся от холода. — Ну да ничего — едва ли кто-нибудь сможет долго терпеть зловоние, исходящее от лорда Мерона…
Наверное, он незаметно задремал. Разбудили его крики и беготня в главном дворе. Потом и в кухне поднялась суматоха. Пьемур услышал жалобный вопль, заглушивший топот и перебранку:
— Да не знаю я его! Говорю же — сегодня в первый раз увидел. Он сказал что пришел помогать, а нам помощь была позарез нужна, сами знаете.
«Уж Бесел-то как-нибудь выкрутился!» — подумал Пьемур.
— Мой господин, стражник говорит, что мальчишка, подходящий под ваше описание, пытался прошмыгнуть мимо, но он его не пропустил. Только он не может сказать, было ли у него что-то при себе, — ведь мы не получали приказа обыскивать прислугу.
— Так, значит, он где-то здесь! — раздался яростный рев. «Лорд Мерон?» — удивился Пьемур. И тут он понял: произошло то, чего он никак не предвидел. Подмена открылась. Теперь ему не удастся выскользнуть из холда под прикрытием гостей. Хорошо еще, если его не обнаружат — вон какой переполох устроили в главном дворе, носятся взад-вперед, освещая каждый закоулок! Как бы какой-нибудь умник не додумался на всякий случай потыкать копьем в зольник… Бесел припомнит, что его посылали выносить ведра с золой и он вполне мог припрятать яйцо там.
Пьемур стал в панике оглядывать отвесные стены. Вырубленные в скале, они выглядели так неприступно, что стало ясно: незамеченным ему отсюда не выбраться. Взгляд мальчика случайно упал на темную прямоугольную тень чуть повыше его головы, слева от зольника. Неужели окно? Вот только куда оно ведет? В этой части кухонного крыла находятся кладовые… Они выходят в коридор, и никто не подумает, что он смог открыть запертую дверь без ключа… который висит на поясе у эконома. Лучшего убежища просто не придумаешь! А если еще удастся закрыть за собой окно…
Ему пришлось выждать, пока кухонный двор обыщут вдоль и поперек… кроме помойки и зольника. Раздались крики, что воришка, должно быть, прячется в холде. Все устремились обратно, а Пьемур, изловчившись, вскочил на стенку зольника. Он вытянул руку — пальцы с трудом доставали до карниза. Тогда он набрал побольше воздуха и, подпрыгнув, уцепился обеими руками за подоконник. Потом, извиваясь, как червяк, и обдирая пальцы, он ценою неимоверного напряжения подтянулся и упал грудью на подоконник. Еще рывок — и, перевалившись через него, Пьемур головой вниз рухнул на кучу мешков. Постанывая от ушиба, он поднялся и, дотянувшись до окна, плотно закрыл ставни, так что они даже не скрипнули. Потом ощупал яйцо — не пострадало ли оно во время падения? Мальчик попытался представить себе комнату, но ему казалось, что все кладовые выглядели совершенно одинаково. Вдруг из коридора донесся шум, и он сжался от страха. Кто-то гремел замком.
— Заперто крепко-накрепко, — произнес чей-то полос. — А ключи у эконома. Откуда ему быть здесь?
«А вдруг они начнут обыскивать кладовые, когда убедятся, что больше нигде меня нет?» — подумал Пьемур. Он осторожно пополз по горе тюков, пока не обнаружил мешок, у которого сверху оставалось достаточно места, чтобы туда забраться. Развязал стягивающую горловину веревку и, заползая внутрь, подумал: «Как же теперь завязать ее изнутри?» Но тут рука его коснулась грубого рубца и он радостно улыбнулся — выход найден! Пьемур проворно распустил боковой шов, потом вылез, снова завязал горловину и через распоротый боковой шов юркнул внутрь. Дальше ему предстояло медленно, но верно заделать шов изнутри, чтобы при беглом осмотре он не привлекал внимания. Легко сказать! Пришлось в темноте на ощупь продевать толстую нить через старые дырки. Когда Пьемур завершил этот подвиг, пальцы у него просто отваливались.
В мешке были рулоны материи, и постепенно, несмотря на тесноту, ему удалось вклиниться между ними, так что теперь он стоял на самом дне, а со всех сторон его вместе с драгоценным яйцом надежно защищали мягкие свертки ткани.
От усталости и нехватки воздуха веки мальчика отяжелели и, убаюканный усталостью и ощущением безопасности, он мгновенно уснул.
— Он мог спрятаться в кладовой со светильниками. Его туда не раз посылали, — дверь открылась и снова закрылась. Ключ лязгнул в замке. Время от времени раздавались еще какие-то звуки, но Пьемур так намаялся за день, что потом не мог сказать, слышал он их во сне или наяву. Он даже не почувствовал леденящего холода Промежутка. Разбудила его духота, невыносимая жара и боязнь захлебнуться собственным потом. Хватая воздух ртом, он попытался разорвать заделанный накануне шов, но это оказалось не так-то просто: влажные дрожащие пальцы не слушались, глаза застилал струящийся по лбу пот.
Даже после того, как ему удалось проделать в мешке дырку, дышать стало не многим легче. Поскуливая от ужаса, в панике забыв даже про яйцо, он, наконец, выбрался наружу и… оказался в тесной щели между другими мешками. Жара стояла одуряющая, но к нему уже вернулась осторожность, и он замер, прислушиваясь.
Ни звука — только запахи нагретой ткани, кожи, раскаленного металла и терпкий аромат горячего вина.
Пьемур попытался сдвинуть ближайший мешок, но тот даже не подался. Он ощупал содержимое — металл… Повернувшись, он дотянулся до верхнего мешка и подтолкнул его. Наградой послужил приток свежего воздуха. Глубоко дыша, он постоял, ожидая, пока сердце перестанет бешено колотиться. И вдруг вспомнил про яйцо. Паренек судорожно ощупал мягкий сверток. Кажется, цело… Но, стиснутый со всех сторон мешками, он даже не мог достать его, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось. Пьемур снова попытался приподнять верхний тюк, но без малейшего успеха. Тогда он уперся спиной в непреклонную груду металла и, поднатужившись, толкнул тюк изо всех сил. Тот сдвинулся, и Пьемур задохнулся от неожиданности: над ним сияло неправдоподобно синее небо. Только теперь он понял, что находится вовсе не в Наболе. И жарко ему совсем не от духоты тесной кладовой, примыкающей к кухне лорда Мерона, а от палящего южного солнца.
