возьми, — пробормотал старик, опираясь на посох. — Теперь у нас нет кузнеца. Кто будет чинить плуги? Кто будет делать инструменты? Кто будет, в конце концов, изготавливать материалы на продажу в другие поселения?
Толпа зашумела, голоса становились громче и тревожнее. Деревня и так едва держалась. На край света находилось мало желающих приезжать, даже для торговли. Да и земля здесь всегда была сухой и бесплодной. А теперь, без кузнеца, их будущее казалось ещё более мрачным.
— Плуги не самое страшное… Мы и так сельским хозяйством почти не занимаемся, — сказала женщина с измождённым лицом. — Земля едва даёт урожай. А теперь… — тут её голос дрогнул, и она неожиданно замолчала.
— Нам нужно что-то делать, — вмешался высокий мужчина с грубыми чертами лица. — Нужно придумать что-то другое. Мы не можем просто стоять и ждать, пока голод и нищета нас добьют.
— А что мы можем сделать? — заговорила женщина в простом платье из грубой ткани, коричневого или скорее землистого цвета. — Мы не кузнецы, мы не земледельцы. Мы даже не торговцы и не воины. Бездна защищала нас от тварей. Стала нашим спасением, но она же является и нашим проклятьем!
— Может быть, нам следует начать разводить животных?
— А ты не догадываешься, почему мы сейчас этого не делаем?
— Бездна? — Задал парень риторический вопрос.
— Ага.
— Но у нас есть лес. Я знаю, что в наших краях с древесиной проблемы! Мы можем торговать ей с соседними деревнями.
— Лес?.. — печально произнесла всё та же женщина. — Ходит легенда, что этот лес был высажен специально. Вручную. Очень давно. Но сделано было это не просто так. Этот лес единственно, что отделяет людей от Застывшей Бездны. Без него… нескончаемый гул из пропасти и шёпот бесконечной тьмы сведет людей с ума.
— А что же тогда нам делать?
Толпа снова замолчала, погрузившись в тяжёлое молчание. Ветер поднял пыль с земли, закрутив её в маленький вихрь, который пронёсся между людьми, словно насмехаясь над их бедой.
— Может, нам стоит уйти? — Тихо сказал кто-то. — Оставить это место. Искать что-то лучшее.
— Уйти? — переспросил старик и его голос задрожал от гнева. — И куда? Мы здесь родились, здесь наши предки лежат. Мы не можем просто взять и уйти.
— Но что нам делать? — в отчаянии спросил паренек. — Как вы и сказали, рано или поздно наши припасы закончатся. Нам всё равно нужно будет покупать зерно и другие жизненно важные товары.
— Нам нужен новый кузнец. — Произнес кто-то тихо.
— Кузнец? Кузнец без дара, это всё равно что меч с затупленным лезвием. Толку от этого будет мало.
— Да. Но меч без лезвия, это всё ещё меч. И это лучше, чем ничего. Только мы больше не сможем себе позволить обменивать руду. Придется самим её добывать.
Толпа снова зашумела, голоса смешались в хаосе страха и отчаяния. Но на этот раз ко всему этому добавился небольшой лучик надежды.
— А что нам делать с телом кузнеца? — Неожиданно произнес кто-то, и все замолчали.
* * *
Лира стояла на краю, её взгляд был прикован к бездне, которая раскинулась перед ней, словно живое, дышащее существо. Тьма внизу казалась не просто отсутствием света — она была плотной, вязкой, словно чёрная смола, которая медленно колыхалась, притягивая к себе.
Края бездны терялись в туманной дымке, и чем дольше Лира смотрела, тем сильнее ощущала, как её сознание начинает плыть. Это было похоже на гипноз: бездна словно звала её, шептала что-то на языке, который она не понимала, но чувствовала всем существом. Её дыхание замедлилось, сердце билось ровно, но с какой-то странной тяжестью, будто её грудь сдавливала невидимая рука.
Гаррик, стоявший рядом, начал говорить, и его голос, низкий и размеренный, словно вплетался в этот мрак, усиливая ощущение тревоги.
— Застывшая Бездна, — начал он, — это не просто пропасть. Это место, где время теряет смысл. Говорят, что те, кто попадает туда, не умирают. Они просто… остаются. Навсегда. Их души застревают где-то между мирами, в вечной тьме, без надежды на спасение. Никто никогда не возвращался. Никто.
Лира не отрывала взгляда от Бездны, но теперь она видела в ней что-то большее. Тьма будто оживала, принимая очертания — смутные, едва уловимые. То ли это были тени, то ли её воображение играло с ней злую шутку. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок, а пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
— Однажды, — продолжал Гаррик, — группа путников решила спуститься туда. Они были опытными, сильными, уверенными в себе. Среди них был даже Страж Клинка. Но… — он сделал паузу, и Лира почувствовала, как её сердце пропустило удар, — Говорят, их крики слышали ещё несколько дней. Крики, полные ужаса и отчаяния. Потом всё стихло. Навсегда.
Чем больше Лира вглядывалась вниз, тем мрачнее ей казалась Бездна. Она представляла, как эти крики эхом разносились по тёмным стенам пропасти, как путники, один за другим, исчезали в этой тьме, их лица искажённые страхом. Она почувствовала, как её ноги сами собой сделали шаг вперёд, к самому краю. Её тело будто тянуло вниз, к этой тьме, к этому вечному покою, который манил и пугал одновременно.
— И знаешь, что самое страшное? — Гаррик наклонился к её уху, его голос стал тише, но от этого ещё более пронзительным. — Говорят, что бездна… живая. Она чувствует тех, кто стоит на краю. И если ты слишком долго смотришь в неё, она начинает смотреть в тебя.
Лира почувствовала, как её дыхание перехватило. Она хотела отступить, но не могла. Её взгляд был прикован к тьме, которая теперь казалась ещё ближе, ещё реальнее. Она почти видела, как бездна шевелится, как будто что-то огромное и невидимое медленно поднимается из глубин, чтобы схватить её.
И в этот момент Гаррик приблизился ещё чуточку ближе и… резко крикнул ей в ухо:
— БУ! Ахахах!
Лира вздрогнула так, что чуть не упала с края. Она отпрыгнула назад, сердце бешено колотилось, а в глазах стояли слёзы от внезапного испуга. Она развернулась к Гаррику, её лицо было бледным, а губы дрожали.
— Придурок! — выкрикнула она. — Ты совсем спятил⁈
Гаррик продолжал смеяться, но его смех звучал немного нервно, будто он и сам был напуган тем, как далеко зашёл. Лира всё ещё тяжело дышала,
