— Гр-ра! — выплюнула Булка мое платье, и попыталась залезть на стул всем своим немалым телом.
Со стула я ее согнала — нечего тут мне исполнять, и села на него сама, а собака фыркнула, и начала обнюхивать пол.
Значит, Андрей дождался, пока я обижусь, и уйду, и только потом с чувством выполненного долга решил позавтракать? В его репертуаре это, ничего не скажешь. Довел, поел, и ушел по своим делам, покачиваясь как пьяный матрос, ступивший на большую землю после долгого плаванья.
Вот только куда двинулся мой морячок? От меня поцелуя не дождался, и пошел искать их на стороне?
— Убью, если так, — рыкнула я, и Булка солидарно гавкнула.
А затем заливисто разлаялась, и выскочила из дома.
Что в ее собачьей голове происходит? Все же, моя Джульетта гораздо лучше. Спокойная, понимающая, молоко дает опять же, а не носится придурочной козой по всей деревне, и с ног меня не сшибает.
Я налила себе тарелку супа, достала из шкафа хлебницу, отметив, что и тут Андрей побывал.
Опустилась за стол, слыша шаги и переругивание. А затем увидела Андрея. А с ним под ручку идет… простигосподи, иначе не назвать. Фигуристая женщина лет тридцати, ядрено-рыжая, со смазанной губной помадой. А платье-то, платье! Грудь из него прямо вываливается, даже я засмотрелась, хотя мне-то зачем ее грудь? Но глаза так и стремятся в богатое декольте, вот только… какого черта?
Булатов совсем охренел? Сам поселился, и подружек своих будет ко мне таскать?
Он же хотел сексуальную медсестру. Кажется, вот она и пожаловала. Сексуальная и развратная, но только почему ко мне-то? Поубиваю ведь всех!
Булка, заливаясь лаем, пихнула Андрея по ногам, и ринулась ко мне. Резко затормозила, ткнувшись холодным носом мне в колено, развернулась, и шлепнулась на задницу, лицом к этой парочке.
— Вот, Лиз, как и обещал, сейчас все объясню, — Андрей втолкнул вперед рыжую дамочку.
Она смотрит неприязненно, злобно. Затравленно.
А я потянулась к тарелке. Поесть мне никто не помешает, а вот как поем — выставлю всю эту честную компанию, и останусь с Джульеттой. Может, и Булку себе оставлю, а то Андрей, конечно, так себе хозяин — псинку запер, даже не покормив.
Безответственный!
— Как там тебя? — рыкнул Андрей, я поднесла ложку ко рту, с насмешкой оглядывая их.
— Лёля я, — рыжая обошла стол, и опустилась напротив.
Булка рявкнула на такую наглость.
Андрей сел на пол, как обычно никого и ничего не стесняясь, и не демонстрируя высокие манеры. Привалился спиной к стене — лицо потное, бледное. Челка, спадающая на лоб, мокрая от пота.
Дурень!
Вот и лечи таких, которые ничего не ценят!
— В общем, кудрявая, я вчера за Булкой ездил. Отжал ее у брата с Машкой… помнишь, я тебя с ней знакомил? Она еще в универ ко мне приезжала, и ты заревновала. Жена его. Беременная сейчас, я еле Булку у нее выцепил, думал, она мне лицо расцарапает, еле спасся, между прочим. Беременная женщина — тот еще зверь, — присвистнул, и мы с рыжей неодобрительно взглянули на Булатова. Даже Булка присоединилась. — Иди ко мне, Булка, — Андрей хлопнул по полу, а псинка еще плотнее прижалась к моим ногам, вместо того, чтобы идти к своему непутевому хозяину.
— Ну и? — спросила я, проглотив очередную ложку супа.
— И шел я, значит. От остановки, через лесополосу. Смеркалось, — выдал Булатов.
— Ты еще добавь, что дело было в тридевятом царстве!
— Ладно-ладно, не кипятись, Лиз. Так вот, шел, я…
— А тут я, — мрачно вклинилась рыжая.
— А тут она, да. Булка в ее двор забежала, и я маленько встрял.
— Ой, бедненький, — разозлилась Лёля. — Прям чуть не изнасиловали мальчика. Ты заплачь еще! И вообще, твоя псина мне рассаду потоптала.
— А ты меня вообще чуть не изнасиловала, так что квиты, — оскалился Андрей.
А я… а что я? Сидела, жевала, и смотрела на этот цирк.
— Короче, подруга, перепила я малёха, — Лёля скривилась. — Муж у меня придурочный. Вырастешь — поймешь. А если не поймешь — то твое счастье. Выскочила за него совсем девчонкой, дурой была. Потом уж поумнела, уйти хотела, а идти некуда. Из деревни не уехать — мать больная, не бросишь. Я к ней в хату, муж за мной, и за волосы в дом возвращал, я рыпаться и перестала. Иногда-то нормального мужика хочется, чтоб с поцелуями, и с лживыми признаниями про люблю-без тебя не могу-луну с неба достану. Муж в командировки, на рейсы, а я… ну гуляю иногда. Он и сам на это дело горазд, но про меня если узнает — прибьет. Вчера вот выпила, а тут этот идет. В сумерках, блин. Я же помню паренька твоего — у меня на крыльце заночевал, на сиськи мои пялился, а потом убёг. Я его по улице погоняла, чтобы соседи про меня лишнего не подумали, а то лезут, нос суют, любопытные все такие, будто своих жизней нет. Ну я и подумала, этого языкастого увидев вчерась, что мужа нет дома, а этот вот есть. А он в отказ. И обидно так стало, дурой себя почувствовала. Муж — дерьмо, этот твой тоже нос воротит, даже вежливо отказать не смог. Послал меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Эй, я вежливо тебе сказал, что занят.
— Очень вежливо, — фыркнула она.
— Короче, хватит, — рявкнул Булатов. — Лиз, зашел я за Булкой, ВЕЖЛИВО отказался от борща с продолжением, она ко мне с рыданиями, еле отодрал. Вот и помада на шее. Понятно?
Лёле я поверила. Очень уж она через силу все рассказывала. Я бы и сама на ее месте, наверное, именно с таким выражением и таким тоном все это цедила. Когда мужик отказывает — это по самолюбию бьет.
— Мужу кто скажет хоть полслова, я вам устрою, ясно? — нахмурилась рыжая. — По морде от него я получать просто так не собираюсь, вместе огребать будем. И вам не жить! Так что молчите о том, что знаете, и не трепитесь, иначе урою.
— Слышь, давай-ка без угроз. Я и не так угрожать умею, — оскалился Булатов.
— Угрожалка не выросла, — отмахнулась Лёля. — А ты… Лиза, так? Парнишку этого своего береги. Видно же, что дурной, но вроде не дерьмо собачье. Так что береги такого, повезло тебе… ну, если он тебе как мне не отказывает, конечно, а то вдруг не стоит? Тогда не береги, на кой черт импотент нужен.
Я тяжело сглотнула, ложка выпала из моих рук. Подумалось, что сейчас за «импотента» Андрей забудет, что женщин не бьет, и мне придется выбирать, на чьей я стороне: на стороне женского зла, или на стороне своего любимого зла?
Добра здесь точно нет. Только я.
Но Андрей хлопнул по полу, и расхохотался, и ему вторила Булка веселым лаем.
— Все, пойду я, — Лёля схватила со стола кусок хлеба, и быстро вышла из кухни.
— Слышала, я импотент, оказывается? — отсмеявшись и откашлявшись пробасил Булатов. — Может, докажем миру, что это не так? Обелим мое честно имя, так сказать?
Я показала Булатову кулак.
— Андрей, ты можешь сказать, почему ты вечно в такие ситуации попадаешь?
— Сам не знаю. Видно, в понедельник меня мама родила, кудрявая. Все через жопу. Смирись. И это, пока думаешь над реабилитацией моей импотенции, то будь лапочкой, и сделай мне этот мерзкий напиток из молока и масла, а. Буду паинькой, а ты подумай, стоит ли верить в бредни, даже не выслушав меня. И про Витьку подумай тоже.
Андрей с трудом поднялся, подошел ко мне, мазнул губами по лбу, и я отметила, до чего же сухие и горячие у него губы.
— Быстро в постель, — вздохнула, встала и подошла к плите.
Ладно, поверю.
Только неужели Вик меня обманул? Не в его это стиле. Но ведь и Андрей не из тех, кто за деньгами гоняется. Даже сам был бы нищим — не стал бы ради связей и средств амуры крутить.
Кажется, мне придется выбрать именно сейчас, кому же верить.
* * *
Два дня прошли в приятной тишине.
В выходные Булатов вел себя как паинька. Либо Бог услышал мои молитвы, либо дьявол готовил коварный план, но Андрей радовал своим поведением. Лежал себе тихонько, и болел как приличный человек, а не как обычно. И бульоны пил, и таблетки, и микстуры. Не парень, а золото.
А сегодня Андрей вдруг выдохся. Не выздоровел, но встал, и решил пойти в участок. Я была против, но видимо, послушания Булатова больше чем на два дня не хватило, иссякло оно. Оделся, и утёк.
