Я протянул руку и потряс Бена за плечо. Он выскочил из-под одеял.
— Какого черта…
— Ш-ш-ш!
Присвистнув, он опустился на колени рядом со мной.
Джимми продолжал читать, а Прелесть, свесив вниз «лицо», продолжала слушать.
Странница дальних дорог, пролетая из вечности в вечность. Ты верна только тем, кто ковал твою плоть. Твои волосы вьются по ветру враждебного космоса, Звезды нимбом стоят над твоей головой…
Прелесть рыдала. На линзе явно блестели слезы.
Прелесть выпустила еще одно щупальце, на конце его была рука, а в руке — платочек, белый дамский кружевной платочек.
Она промокнула платочком выступившие слезы.
Если б у нее был нос, она, несомненно, высморкалась бы, деликатно, разумеется, как и подобает даме.
— И все это ты написал для меня? — спросила она.
— Все для тебя, — сказал Джимми. Он врал как заправский ловелас. Читал он ей только потому, что ни Бен, ни я не хотели слушать его стихи.
— Я так ошиблась, — сказала со вздохом Прелесть.
Она насухо протерла глаза и бойко навела на них глянец.
— Одну секунду, — сказала она деловито. — Я должна кое-что сделать.
Мы ждали затаив дыхание.
В боку у Прелести медленно открылся люк. Выросло длинное гибкое щупальце, которое проникло в люк и выдернуло оттуда Элмера. Зверь раскачивался на весу.
— Мужлан неотесанный! — загремела Прелесть. — Я взяла тебя в себя и битком набила фосфатами. Я выпрямила твои вмятины и начистила тебя до блеска. И что я имею за это? Ты пишешь мне саги? Нет. Ты жиреешь от довольства. Ты не отмечен печатью величия, у тебя нет ни искры воображения. Ты всего лишь бессловесная машина!
Элмер инертно раскачивался на конце щупальца, но колеса его неистово вращались, и по этому признаку я решил, что он расстроен.
— Любовь! — провозглашала Прелесть. — Нужна ли любовь таким, как мы? Перед нами, машинами, стоят более высокие цели… более высокие. Перед нами простирается усеянный звездами космос. Дует ветер дальних странствий с берегов туманных вечности. Наша поступь будет твердой…
Она еще поговорила о вызове, который бросают далекие галактики, о короне из звезд, о пыли разбитого вдребезги времени, устилающей дорогу, которая ведет в ничто, и все это она позаимствовала из того, что Джимми называл сагой.
Выговорившись, она швырнула Элмера на пляж. Он ударился о песок и пошел юзом в воду.
Мы не стали смотреть дальше. Мы бежали как спринтеры. Мы одолели аппарель одним прыжком и оказались в своих апартаментах.
Прелесть захлопнула за нами люк.
— Добро пожаловать домой, — сказала она.
Я подошел к Джимми и протянул ему руку.
— Молодец! Ты заткнул за пояс самого Лонгфелло.
Бен тоже пожал ему руку.
— Это шедевр.
— А теперь, — сказала Прелесть, — в путь.
— Как это в путь? — завопил Бен. — Мы не можем покинуть планету. По крайней мере, не сейчас. Там же город. Мы не можем лететь, пока…
— Плевать на город, — сказала Прелесть. — Плевать на информацию. Мы будем странствовать меж звезд. Подвластны нам глубины молчаливые. По космосу промчимся и вечность грохотом разбудим.
Мы оглянулись на Джимми.
— Каждое слово, — сказал я, — буквально каждое слово она цитирует из той дряни, которую написал ты.
Бен сделал шаг вперед и взял Джимми за грудки.
— Разве ты не чувствуешь побуждения, — спросил его Бен, — разве ты не чувствуешь настоятельной необходимости написать оду родине… и воспеть ее красоту, ее славу и все прочее своими штампами?
У Джимми немного стучали зубы.
— Прелесть проглотит все, что бы ты ни написал, — добавил Бен.
Он поднял кулак и дал его понюхать Джимми.
— Советую постараться, — предупредил Бен. — Советую написать так, как ты никогда не писал.
Джимми сел на пол и начал лихорадочно строчить.
ПЫЛЬНАЯ ЗЕБРА
Перевод Д. Жукова
Ничего в доме нельзя человеку держать. Вечно все теряется, вечно все пропадает, а ты ищешь, перерываешь все вверх дном, на всех орешь, всех расспрашиваешь, подозреваешь.
И так в каждой семье.
Но запомните одно: не старайтесь выяснить, куда пропадают вещи, кто бы это мог взять их. И думать не думайте заниматься расследованием. Себе дороже станет!
Вот послушайте, какой случай был со мной.
Шел я с работы и купил по дороге лист почтовых марок — хотел разослать чеки, оплатить месячные счета. Но только я сел заполнять чеки, как ввалились супруги Мардж и Льюис Шоу. Льюиса я недолюбливаю, да и он меня едва выносит. Но Мардж с Элен добрые подруги; они заболтались, и чета Шоу проторчала у нас весь вечер.
Льюис рассказывал мне, чем он занимается в своей исследовательской лаборатории. Я пытался заговорить о другом, но он все долбил одно и то же. Думает, наверно, что раз сам увлекается, то и другие должны интересоваться его работой. А я в электронике ничего не смыслю, микромодуль от микроскопа не отличу.
Унылый был вечера, и, что хуже всего, мне и заикнуться об этом было нельзя. Элен тотчас бы на меня набросилась, стала бы говорить, что я бирюк.
И вот на следующий день я пошел после обеда в своей кабинет заполнять чеки и, разумеется, обнаружил, что марки пропали.
Я оставил марки на письменном столе, но теперь на столе не было ничего, кроме кубика: хотя юный Билл не интересовался кубиками уже несколько лет, они время от времени все еще оказывались в самых неподходящих местах.
Я окинул взглядом комнату, потом подумал, что марки, вероятно, сдуло со стола, и, стоя на четвереньках обшарил весь пол. Марок нигде не было.
Я пошел в гостиную, где, уютно устроившись в кресле, Элен смотрела телевизор.
— Не видела я их, Джо, — сказала она. — Посмотри у себя на столе.
Именно такого ответа я и ожидал.
— Может, Билл знает, — предположил я.
— Его сегодня почти целый день дома не было. Когда появится, спросишь.
— А где он болтается?
— Занят коммерцией. Меняет тот новый пояс, который мы ему купили, на пару шпор.
— Не вижу в этом ничего дурного. Когда я был мальчишкой…
— Дело не только в поясе, — сказала Элен. — Он меняет все подряд. И хуже всего то, что он никогда не остается в проигрыше.
— Смышленый парнишка.
— Если ты будешь так относиться к этому, Джо…
— Мое отношение тут ни при чем, — сказал я. — Такие отношения существуют во всем деловом мире, Когда Билл вырастет…
— Вырастет и… попадет в тюрьму. Если бы ты видел его за этим занятием, ты бы тоже сказал, что ему прямая дорога в арестанты.
— Ладно, я поговорю с ним.
Я вернулся в кабинет, потому что атмосфера в гостиной была не такой дружественной, как хотелась бы, и потом, мне надо было послать чеки независимо от того, нашел я марки или не нашел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
