По мере продвижения дышать становилось все трудней, и пламя почти угасло — но сейчас повеяло свежим ветерком. Факел треснул, и огонь вспыхнул ярче. Приор указывал вверх, где в каменном потолке темнела узкая щель.
— Если вода начнет заливать туннель, это единственный путь к спасению. Разлом ведет на поверхность. Запомни его, Томас.
Прежде, чем юноша успел ответить, приор свернул в один из трех отходящих от развилки коридоров. «Крайний слева» — автоматически отметил Томас и поспешил за старшим храмовником.
Еще через сто шагов спутники оказались перед сплошной каменной стеной. Молодой шотландец решил было, что приор ошибся, и они свернули не туда — однако свет факела выхватил из темноты большую серебристую пластину, вдавленную в камень. На пластине были все те же странные символы: прямые и перевернутые треугольники, точки, круги и квадраты.
Де Вилье вытянул руку и приложил ладонь к прохладному металлу. Томасу показалось, будто материал, из которого была отлита пластина, всколыхнулся, как если бы он был жидким.
Де Вилье обернулся к племяннику.
— Запоминай все, что увидишь. Каждое мое слово, каждый шаг и каждый поворот.
Лицо приора исказила гримаса боли.
— Знание, которое ты получишь — это путь к бессмертию, который здорово сокращает жизнь.
Де Вилье невесело ухмыльнулся.
— Надеюсь, что я не ошибся…
Переменчивый свет обежал контуры значков, и вскоре уже мерцала вся пластина. Световой круг расширялся, пульсировал водоворотом цветов и вновь вспыхивал чистым серебром. А потом из-за стены послышался смех.
Нет, не смех. Мерзкое хихиканье, переходящее то в металлический скрип, то в низкое кудахтанье. Вслед за смехом пришел голос: гортанный, гнусавый и хриплый. Так мог бы говорить волк, обрети он способность к человеческой речи.
— Кто ты? — глухо спросил голос.
— Я — наследник Жака де Моле, — громко ответил приор.
— По какому праву?
— По праву свободного выбора.
— Кто ведет тебя?
— Моя воля.
— Кто хранит тебя?
— Моя вера.
— Кто не дает тебе отступить?
— Мой страх.
— Кто идет за тобой?
— Мой наследник.
Томас вздрогнул. И дело было не только в словах приора — молодой шотландец наконец-то вспомнил, где видел этот сияющий водоворот красок, зависший над землей. Так выглядела та дверь из сна… портал… линза!
Однако прежде, чем юноша успел что-то сказать, голос из-за стены рыкнул:
— Входи!
И приор, схватив Томаса за руку, шагнул прямо в световую воронку.
Глава 6
Демон
Желудок Томаса подкатил к горлу. Так скверно ему не было и во время шторма, когда от жестокой болтанки скрипели все кости «Поморника», а люди не понимали, где верх и где низ. Юноша упал на что-то омерзительно сырое и мягкое, и какое-то время боролся с тошнотой. Но долго разлеживаться ему не дали. Неподалеку раздался рев. Томас поднял голову и застыл.
Перед ним, покачиваясь из стороны в сторону, стоял демон. У демона была продолговатая морда, покрытая клочками серой шерсти. Из шерсти пялились два огромных желтых глаза. В распахнутой пасти сверкали клыки, которыми могла бы гордиться крупная акула. Многосуставчатые лапы демона свисали вдоль тощего тела, когтистые пальцы сжимались и разжимались. Из впалой груди с выступающими дугами ребер вырывалось свистящее дыхание вперемешку с пронзительным хихиканьем. Но хуже всего было то, что демон походил на человека. Что-то несомненно человеческое было в костях удлиненного черепа, в том, как тварь сутулила горбатую спину, и особенно во взгляде — разумном и злом. Чудовище подобралось, готовясь к прыжку.
Томас шарахнулся прочь, пытаясь нащупать меч на поясе. Он гадал, успеет ли выхватить оружие, и, если успеет, причинит ли сталь вред кошмарной твари. Демон казался не совсем материальным — несмотря на всю эту шерсть, и клыки, и свисающие из пасти нити слюны, части его тела постоянно смещались, то и дело исчезая из поля зрения и возникая вновь.
— Отче наш, — пробормотал Томас, сжимая рукоять меча.
— Этого он не понимает, — раздался спокойный голос из-за спины. — Не обращай внимания, на данном этапе пути демон нас не тронет…
— На данном этапе? — переспросил Томас.
— Потом объясню. Поднимайся, нам надо идти.
Томас поднялся на ноги и осмотрелся. За их спиной кружился все тот же слепящий хоровод цветов: врата пока оставались открытыми. Вокруг раскинулось что-то, что юноша не мог назвать иначе, как садом. Но что это был за сад!
Толстые лианы, покрытые сизыми, лаково блестящими шипами, тянулись вверх и вверх, сплетаясь в немыслимой высоте в сплошной полог. Под этим темно-зеленым пологом, пропускающим редкие, окрашенные во все оттенки нефрита и малахита лучи, царила странная жизнь. Одни растения с огромными бордовыми венчиками пожирали другие, круглые и усыпанные желтой пыльцой. Капала влага с лиан, капал сок поедаемых растений, отовсюду слышались хруст и влажное чавканье. Из земли пробивались стебли и со страшной скоростью устремлялись вверх, обвивали своих собратьев узловатыми отростками, душили, пытались пригнуть ниже, чтобы самим пробиться к свету. На рухнувших стволах прорастала плесень, и древесина мгновенно истлевала, рассыпаясь на глазах. Оранжевые цветы с заостренными лепестками стреляли длинными черными иглами, и там, куда вонзались иглы, пробивались новые цветы. Лопались лиловые плоды, разбрасывая мякоть и семена и распространяя вокруг удушливый, сладкий запах гниения. Воздух до того напоен был этой вонью и влагой, что колом вставал в легких.
Томас с ужасом оглядел царство жрущих, убивающих и размножающихся растений, и обернул бледное лицо к приору.
— Что это? Что это за место? Где мы?
Приор сумрачно усмехнулся.
— Некоторые считают это Садом Эдемским. Тем, чем он стал после грехопадения Адама и Евы. Я не захожу в своих домыслах так далеко. Это просто чей-то заброшенный сад. И здесь небезопасно, поэтому нам лучше двигаться дальше.
— А это создание? — Томас кивнул на отдувающегося демона, — он нас не тронет?
— Он нас проводит, — ответил приор. — Не правда ли, любезный?
Гигантская бордовая росянка в нескольких шагах от Томаса с хрустом разгрызла свою более мелкую товарку.
Они довольно долго пробирались по чудовищному саду. Демон мирно трусил рядом на четвереньках и лишь время от времени дергал башкой, когда к его клочковатой шерсти пытался приклеиться особенно назойливый листок. По черной жирной земле белыми червями вились корни. Кое-где виднелись остатки ирригационных каналов, заполненные тухлой зеленой жижей. Один раз Томас заметил в стороне от дорожки человеческий череп — необычно удлиненный, с резко очерченными скулами, он лежал у корней кустарника с круглыми блестящими листьями. Несмотря на странную форму, череп явно принадлежал не демону, а человеку. И, судя по размеру, женщине. По хребту Томаса побежали мурашки. Неужели растения питаются и людьми? Неужели этот кошмарный сад сожрал своих садовников… или садовниц?
Но худшее оказалось впереди. На небольшой полянке, заросшей мягкой изумрудной травой, были рассыпаны огромные желтые кости. Здесь же валялся череп размером со свиную тушу. С распахнутых челюстей щерились зубы-сабли. Хвост с ребристыми позвонками скрывался в зарослях, а скелет нижних лап монстра чем-то напоминал птичий.
— Дракон! — выдохнул Томас. — Девой Марией клянусь, это дракон!
Приор раздраженно дернул плечом.
— Возможно, — отозвался он, — когда-то это и было драконом, а теперь просто свалка старых костей. Не отставай, Томас. Время здесь идет не так, как за дверью — и все же мы можем не успеть до начала прилива.
Еще несколько шагов, и впереди показался просвет. Томас, де Вилье и их странный спутник вышли из-под переплетения крон и лиан — и юноша ахнул.
Они стояли на узкой площадке. Вниз спускалась лесенка с крутыми ступенями. Ступени были прозрачными и сверкали, как горный хрусталь. А под ними… под ними раскинулся огромный город.
С первого взгляда город показался Томасу чудесным, как сказочное видение. Башенки из хрусталя и кварца, золотые купола дворцов, изумрудные стены, белый и розовый мрамор, террасы, изящные мосты, изгибающиеся над украшенными статуями площадями. И лишь приглядевшись внимательней, юноша понял, что прекрасный город давно мертв. Стены домов, купола и шпили башен были опутаны все теми же вездесущими лианами. Многие постройки обрушились, другие зияли дырами. На улицах сквозь терракотового цвета плиты пробивалась трава и стволы деревьев. Золото казалось тусклым от пыли, а небо над городом тревожно сияло, то и дело озаряясь грозовыми вспышками. Воздух здесь пах тлением и грозой. Пах бедой, разорением, давней смертью.
