Громф осторожно отступил на шаг, в сторону бездонной бездны, и завис в воздухе.
— Боюсь, мне пора заняться Нарбонделью, лорд Дирр. Я сейчас уйду… и самым тщательным образом обдумаю ваши слова. Возможно, вы оцениваете положение более верно, чем я.
Горящий зеленый взгляд лич-дроу преследовал Громфа сквозь мрак, пока Архимаг мягко опускался к лежащему внизу городу. Ему действительно придется долго и серьезно размышлять над словами лича. Возможно, один раз ему и удалось обмануть Дирра своей любезностью и осторожностью, но он не сможет проделывать это бесконечно. Громф не сомневался, что во время следующей встречи лич будет ожидать от него иного ответа.
Темное озеро оказалось местом странным и ужасным. Мрак, более густой, чем Халисстре доводилось когда-либо видеть, окутал ее и ее спутников, пространство было столь безграничным, что мысль о невидимых берегах терзала разум. Огромные пещеры дроу часто тянулись на целые мили, в этих гигантских пустотах размещались многотысячные города, но — если Угольщик не преувеличивал — Темное озеро занимало пещеру протяженностью гораздо больше сотни миль от края до края и высотой в тысячи футов. Огромные каменные острова — колонны величиной с горы — поддерживали величественный свод, образуя во тьме архипелаги, похожие на ряды клыков. Воды озера, по сути, заполнили все бескрайнее пространство. Пока они плыли по водной глади, свод зачастую нависал над ними так низко, что можно было достать копьем, а под ногами у них были многие сотни или даже тысячи футов таинственной черноты. Это ощущение выбивало из колеи.
Лодка Угольщика своим видом не способствовала успокоению. Это было асимметричное суденышко, сделанное по преимуществу из досок, напиленных из одревесневших ножек особого вида гигантских грибов Подземья и покрытых лаком для прочности и жесткости. Из досок был сколочен широкий помост, державшийся на плаву за счет множества мягких мешков с воздухом, позаимствованных у какой-то водяной разновидности гигантских грибов. Все это удерживалось вместе металлическими скобами великолепной работы серых дворфов.
Четыре здоровенных скелета — при жизни бывшие, наверно, ограми, а может, троллями — ютились в похожей на колодец клети в центре помоста, беспрерывно вращая две большие рукояти, приводящие в движение пару водяных колес из грибного дерева. Безмозглые неумершие никогда не уставали, не жаловались, даже не замедляли движений, пока Угольщик не прикажет, беззвучно продвигая лодку вперед, если не считать тихого плеска воды под колесами и еле слышного пощелкивания и скрежета их трущихся костей. Серый дворф стоял на корме, на небольшом приподнятом мостике, достаточно высоком, чтобы смотреть поверх водяных колес. Он вглядывался вперед, во тьму, скрестив руки на широкой груди, думая о чем-то своем.
Пассажиры сидели, скорчившись, на холодном неудобном настиле или расхаживали взад и вперед, держась подальше от ничем не огороженного края помоста. Путь из Мантол-Дерифа затянулся, поскольку судно не отличалось быстроходностью, а Угольщику приходилось осторожно огибать места, где свод пещеры нависал так низко, что для суденышка уже не оставалось места.
Вейлас проводил большую часть времени на помосте рядом с дворфом, внимательно следя за курсом, которым они шли. Фарон сидел, скрестив ноги и глубоко погрузившись в Дремление, в то время как Рилд и Джеггред вели пристальное наблюдение с левого и правого бортов соответственно, чтобы никто из обитателей озера не смог подкрасться незамеченным. Жрицы держались отдельно, тоже уйдя в Дремление или в глубокой задумчивости уставившись в беспросветные воды.
Так они плыли почти два полных дня, ненадолго останавливаясь лишь для того, чтобы скромно перекусить или дать отдохнуть своему капитану-дергару. Угольщик особенно следил за тем, чтобы не было и проблеска какого-нибудь света, и заставлял их устраивать очаг в небольшой закрытой топке, укрывавшей огонь от глаз.
— Здесь слишком много существ, которых привлекает свет, — ворчал он. — Даже подобная малость может быть опасной.
После третьей такой трапезы, в конце второго дня пути, Халисстра ушла на нос суденышка, откуда можно было смотреть на воду, не опасаясь ненароком уставиться на того или другого из своих спутников. С момента отчаянного боя во время бегства из Хлаунгадата и путешествия по Уровню Тени ей было некогда обдумать и осознать свое новое положение. К сожалению, в долгие часы, заполненные тихим журчанием воды и похожим на шуршание насекомых пощелкиванием движущих лодку скелетов, ей нечем было занять себя, и она осталась наедине с возможностью снова и снова прокручивать в голове сцену падения Чед Насада.
«Что сталось с моим Домом? — гадала она. — Спасся ли кто-нибудь из слуг и солдат, выбравшись из Чед Насада? Вместе ли они и кто их возглавляет? Или все они погибли среди пламени и руин?»
После смерти Верховной Матери Меларн Халисстра становилась главой Дома — при условии, что ни одна из ее младших кузин не вздумала бы претендовать на лидерство. Если бы кто-нибудь из них и попытался, Халисстра была уверена, что смогла бы вырвать власть у сородичей. Она всегда была самой привилегированной из дочерей Меларн, самой старшей, самой сильной и знала, что сестры не сумеют лишить ее того, что положено ей по праву рождения.
Но на самом деле очень похоже на то, что это ее право теперь не более чем пепел и камни на дне зияющей пропасти Чед Насада. Даже если часть домочадцев уцелела, захочет ли Халисстра отыскивать их и присоединяться к их жалкому, убогому и опасному существованию изгнанников в Подземье?
«А ведь предполагалось, что все будет совсем не так, — подумала она. — В свое время я должна была бы взойти на место моей матери и получить власть, которой обладала она, а до нее — ее мать. Тысячи нитей, правящих Чед Насадом, сходились бы к моим рукам. Малейшие пожелания выполнялись бы по одному моему слову, взгляду, просто движению брови. Вместо этого я стала неприкаянной скиталицей. Почему, Ллос? — мысленно вскричала она. — Почему? Чем мы провинились перед тобой? В чем проявили слабость?»
Однажды Халисстра уже слышала мрачный шепот Паучьей Королевы в своем сердце, но сейчас в нем было пусто. Ллос предпочла не отвечать. Она даже не пожелала наказать Халисстру за то, что жрица безрассудно потребовала ответа.
Если Ллос действительно покинула ее, то что сталось бы с Халисстрой, раздели она участь своего Дома? Всю жизнь она верила, что, преданно служа Королеве Дьявольской Преисподней в качестве жрицы и баэ'квешел, обеспечит себе высокое положение во владениях Ллос после смерти, но что станет с нею теперь? Будет ли ее неприкаянная душа погребена вместе с другими несчастными душами, которые не понадобились богине после смерти, обреченными разлагаться и умирать истинной и вечной смертью в серой пустоте, предназначенной для лишенных веры? Халисстра содрогнулась от ужаса. Вера в Ллос — трудное дело, и слабым там было не место, но жрица могла ожидать, что после смерти ее ждет вознаграждение за свое служение. А если это не так…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
