– Был где-то коньяк, – проворчал Данил, извлекая бутылку из шкафа.
– Зажгите настольную лампу, а верхнего света не надо, ладно? Создайте должную атмосферу для секретов и роковых тайн…
– А что, грядут роковые тайны? – серьезно спросил Данил, наклоняя бутылку над немаленьким бокалом.
– Как знать, как знать. Учитывая, что любая женщина сама по себе роковая тайна. – Оксана положила указательный палец на горлышко бутылки и держала, пока бокал не наполнился до краев. – Не сквалыжничайте, голова у меня крепкая… Видите, отпиваю глоточек, и не более того.
– Да бога ради, – проворчал он. – Как выражался классик, кушайте чаю сколько влезет и даже можете домой взять…
Оксана отпила еще глоточек, устроилась на диване и вытянула ноги:
– Вы не снимете с меня туфли?
Данил подошел, расстегнул субтильные ремешки, снял узенькие туфельки и аккуратно поставил их рядом с диваном.
– Благодарю вас, – церемонно раскланялась Оксана. – Теперь, если вас не затруднит, расстегните мне верхнюю пуговицу, здесь душновато.
– Пардон, на брюках или на жакете? – спросил он совершенно нейтральным тоном.
– На жакете, конечно.
Данил наклонился к ней и преспокойно расстегнул.
– Следующую.
Он выполнил просьбу с бесполым равнодушием, словно вскрывал конверт.
– Садитесь вон туда, – сказала Оксана. – Можно, я положу ноги вам на колени?
– Сделайте одолжение, – кивнул Данил. И с расстановкой принялся выпускать дым, посмеиваясь про себя. Молчание затягивалось, он все так же с отсутствующим видом дымил, откинувшись на мягкую спинку и не чувствуя ни малейшей неловкости из-за затянувшейся паузы, наоборот.
– Господи ты боже мой! – фыркнула Оксана. – Вас что, так уж и нереально вывести из себя?
– Интересный вопрос, – сказал он без всяких эмоций. – Пожалуй что можно. Но только не стандартным набором шаловливых дамских капризов.
– А вы, часом, не педик?
– Ничуть, – сказал он спокойно. – Но и не сексуально озабоченный юнец. Я на службе, Оксана Моллаховна. Неужели всерьез думаете, что я так и кинусь, пыхтя и сопя, совлекать с вас одежды? Я в жизни расстегнул чертову уйму женских пуговиц и снял немало туфелек, но это всегда было только в тот прекрасный миг, когда я начисто был свободен от дел…
– А я…
– А вы умнее, чем прикидываетесь, – сказал Данил. – Это ж ясно. Можете вы мне с ходу ответить на парочку вопросов? Почему вы решили, что в вашем кабинете могут быть микрофоны? Откуда вообще такое убеждение?
– А если я сейчас запущу в вас бокалом, встану и уйду? – спросила Оксана, впрочем, без скандальных ноток в голосе. – Неужели думаете, трудно будет отыскать новую работу в этом городе? Не столь уж… Запустить?
– Только не бокалом, – сказал Данил. – Ненавижу подбирать осколки стекла.
Да и одежда спиртным вонять будет.
– Ну, в таком случае – даю вам легонькую пощечину и гордо ухожу?
– Не выйдет.
– Интересно, почему?
– Сам не знаю, – сказал Данил. – Я еще не понял, что мешает вам так именно и поступить… но что-то мешает. Вы не должны сердиться на меня. Я ничего плохого вам не сделал, ни прямо, ни косвенно. Меж тем у вас проглядывает нотка наигранной злости… Климов вас чем-то обидел? Но причем здесь я?
– Причем? – Оксана гибко извернулась, сбросила ноги с его колен, мимоходом отставила бокал на столик и, скрипнув плотным шелком костюма, придвинулась вплотную, окутав облачком из аромата дорогих духов и чистой, свежей кожи. – Вы-то как раз и причем. Очень даже, пан Черский. Вы ведь всем заправляете, верно? Это ваши люди здесь у нас суперменствуют… точнее, кое-кто в прошедшем времени… Я о Климове. Хотите откровенно, не по-женски? Я – молодая, здоровая баба, при всем моем, смею думать, уме и, искренне надеюсь, деловой хватке мне иногда нужно, чтобы нормальный здоровый мужик разложил на постели и затрахал до звона в ушах… а главное, чтобы это происходило чаще, чем раз в месяц или даже неделю… Тут есть какое-то извращение?
– Нет.
– Великодушно благодарю за понимание… Так вот, мне в жизни попадались и плохие любовники, и неумелые, и даже один альфонс современного розлива, который пытался решать финансовые проблемы за мой счет. И по физиономии от мужика получала о, единожды… Это опять-таки нормально, жизненный опыт, он же сексуальный. Но я впервые столкнулась с ситуацией, когда мужчина меня использует не в финансовом плане, не в сексуальном, не в житейском… Даже не знаю, как это назвать… Ситуация, когда ты служишь вывеской-прикрытием для занятого своими делишками промышленного шпиона.
– Климов?
– Ага. Этакая удобная декорация. «Глядите, люди, я блядую!» «Все видели?»
А на самом деле сей супермен вышмыгивает из моей постели в удобный момент и мчится делать дело…
– Можно нескромный вопрос? Только без швырянья бокалами.
– Валяйте, – фыркнула она, еще не остывши.
– Искомое удовольствие получали? До звона в ушах?
– Ну, большей частью…
– Опять-таки, откуда такая злость? – спокойно спросил Данил. – Только из-за осознания того, что вас использовали в виде декорации? Не очень верится. Раз вы для себя не ищете глубоких чувств а-ля Анжелика, то и от партнера их наверняка не ждете. Ну не романтическая ж вы школьница, в самом-то деле? Вот, держите ваш бокал, закурите… Успокойтесь немножко, ладно? В чем проблема?
Оксана отхлебнула коньяка, поперхнулась, по-детски промокнула губы тыльной стороной ладони. Данил терпеливо ждал, поднеся ей зажигалку.
Возбуждение охотника на тропе легонько пульсировало в висках размеренными толчками крови.
– Я боюсь, – наконец призналась она со вздохом. – Серьезно. Вокруг что-то неприятное заворачивается.
– Думаете, он не просто так утонул?
– Думаю, подозреваю.
– Он вас во что-то такое посвящал?
– Да как сказать…
– Неподходящий оборот речи, – сухо сказал Данил. – Человек либо знает точно, либо нет. Для страха должны быть серьезные основания. Вы, может быть, расскажете подробнее? Лично я вас ни во что не втравливал… и не давал таких распоряжений. И так уж теперь повернулось, что защитить вас могу только я. Ну что поделать – получилось так… Можно ругать меня последними словами, можно швыряться туфельками и бокалами – но что вы этим исправите?
Вы ж умница…
– Дура, – огрызнулась она. – Раньше следовало обеспокоиться… Но кто мог подумать?
– Рассказывайте, Оксана, – сказал он мягче. – Будем думать, как вас вытаскивать… если только и в самом деле у страхов есть основание.
– Есть, будьте уверены.
– Итак? Соберитесь с мыслями, я не тороплю…
– Только извините уж, если чем шокирую…
– Нереальная задача – меня шокировать, – признался Данил.
– А вы в самом деле охраняли Брежнева?
– Было дело… Не отвлекайтесь, ладно?
– Ладно, – кивнула она с горестным вздохом. – Налейте еще, а? Спасибо… Ну вот… Значит, живет-поживает вышеупомянутая молодая женщина, в некотором роде – вдова при живом муженьке. Поскольку благоверный, как интеллигенту и положено, главным образом спасает демократию, человечество, родину и свободу… В компании таких же импотентов духа и тела. Знаете, я однажды со злости сорвалась с цепи и за неделю затащила в постель аж трех его сподвижников по спасению отчизны. И не получила ни единожды удовольствия.
Сопят, потеют, побыстрее кончают и вновь рвутся спасать отечество от тирана.
Тоска… Бывают на стороне маленькие радости, конечно, но жизнь, в общем, скучна. И тут появляется белозубый плечистый супермен. Цветы, постель, гармония, звон в ушах, загородные поездки… Боже упаси, я не теряла головы, мне просто было хорошо. И вдруг, вильнув взглядом, тебе выкладывают прямо в лицо:
«Извини, милая, ты великолепна, я от тебя торчу, но мне нужно работать…» До часу ночи еще можно побарахтаться, но в час пора вставать, заводить машину и исчезать на ночных дорогах…
Она замолчала. Старательно выждав, Данил сказал:
– Но это опять-таки уязвленное самолюбие…
И не более того.
– Вам конкретику? Хорошо. Мы с соблюдением всех правил конспирации выбираемся в Граков. 1 Тишина, безлюдье, лес, покой. Днем все нормально. А ближе к ночи в дверь деликатно стучат, и мой рыцарь вместе с напарником катят во мрак…
– А кто был этим напарником?
– Ярышев.
– Всякий раз?
– Ага. Ровно четыре раза. За две недели. Четыре раза ездили в Граков – и каждый раз кончалось одинаково: Ярышев на пороге, машина укатила в ночь…
Под утро занятой любовник соизволит вернуться.
– Уже без Ярышева?
– Ага.
– Всякий раз?
– Всякий раз.
– Вы, конечно, не удерживались от расспросов…
– Ну конечно, только каждый раз выслушивала лекцию о суровом мужском долге, в конце концов ссоры пошли…
– А куда он ездил? У вас никаких соображений?
– Я так подозреваю, в Калюжин. Калюжин и окрестности.
