Дриада Бритта послала ему воздушный поцелуй. Эйслинн сжала руку Сета, но ничего не сказала на это.
В ответ Сет только кивнул. Вечеринки с музыкой проводились на территориях, которые считались нейтральными, а это давало дриадам возможность вести себя смелее. По правде говоря, Бритта, наверное, вела бы себя так же независимо от того, на какой территории они находились. Нельзя было просто взять и махнуть рукой на фейри, достаточно сильного, чтобы быть одиночкой и при этом спокойно появляться в местах, где несколько Дворов лелеют свои конфликты.
Бритта шла прямиком к ним. Нейтральная территория означала, что все они были здесь равными и в равных условиях. Сету это нравилось, но по тому, как напряглась рядом Эйслинн, он понял, что в данный момент она не в восторге от этого правила.
Не дойдя до них нескольких шагов, Бритта споткнулась, и Сет, не раздумывая, подхватил ее. В этот момент его руки скользнули по тому месту, где должна была быть ее спина. И хотя тонкая блузка на Бритте прикрывала большую часть ее тела, Сет все равно почувствовал ошеломительный контакт с пустотой.
- Какое замечательное спасение, милый, - проговорила Бритта и чмокнула Сета в щеку с обескураживающей фамильярностью. Потом повернулась к Эйслинн. – Королевушка.
Когда она проплыла мимо, Эйслинн пробормотала:
- Мне никогда не будет спокойно рядом с ними, так?
- Нет, будет, - заверил ее Сет. – Нам обоим.
- Раньше не было проще, но все казалось понятнее.
Она положила голову ему на плечо.
- Все снова станет понятным, - отозвался Сет. – Просто тебе все в новинку.
Эйслинн кивнула. И он подумал, что она не сказала ни слова только потому, что ей пришлось бы придумывать запутанные предложения, чтобы казаться менее напуганной, чем она была на самом деле. Сету тоже было страшно. Если бы он рассказал ей, о чем говорил ему Кинан, если бы признался, как на самом деле ему было больно, когда она забывала о том, насколько она теперь сильнее его, это оттолкнуло бы Эйслинн, в то время как ему самому хотелось, чтобы она была как можно ближе. Он хотел быть с ней, хотел их близости, но пока она не поймет, кем является на самом деле, пока он не найдет способ покончить с ролью простого смертного, пойманного в ловушку в мире фейри, расстояние между ними неизбежно.
В этот миг русальное семейство запело по-настоящему проникновенно. Музыканты на берегах вдоль реки, где-то за деревьями и еще дальше, куда простым смертным глазам было не добраться, подхватили песню. Напевные ритмичные удары и трели каких-то духовых – такие звуки невозможно было создать с помощью инструментов, известных смертным. А голоса возвышались к небесам и возвращались на землю, лаская души, как нежные руки речной воды ласкали берега. Всех вокруг окутала чистая музыка.
Эйслинн вздохнула с довольным видом:
- А все не так уж и плохо, правда?
- Чистая правда.
Сет чувствовал чистоту музыки, будто она была чем-то материальным. Мир Фэйри не был идеальным, но порой он казался намного полнее мира смертных. Обычная для фейри музыка была богаче и намного более захватывающей, чем музыка, которую когда-либо создавали лучшие музыканты мира людей. Никто не руководил постановкой танцев тех фейри, которые воплощали звуки в движениях; никто не дирижировал музыкантами, которые скрывались в темноте.
- Пойдем со мной, - сказала Эйслинн и повела Сета к мертвому дереву.
На ветвях сидели три ворона. На мгновение Сету показалось, что их глаза следят за ним, но Эйслинн потянула его за руку, и он пошел за ней, так же поглощенный ею, как и до этого – музыкой. Как только она отпустила его руку, ему показалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. И хотя музыканты были теперь за спиной Сета, он чувствовал, как музыка кружит вокруг него. Но перед ним была она – и только она могла конкурировать с красотой этой музыки. Эйслинн прикоснулась к виноградной лозе, обвивающей мертвый ствол. Лоза с шелестом удлинилась, запуталась, растянулась и превратилась в небольшой гамак, в котором можно было сидеть, как в кресле.
Эйслинн отпустила лозу и снова взяла Сета за руку. Пока он прикасался к ней, видел ее, тонул в ней, он мог двигаться. Он по-прежнему был одержим музыкой, но вся магия фейри не могла сравниться с Эйслинн. Любовь давала человеку силы противостоять любому волшебству.
- Посидишь со мной? – спросила она.
- С удовольствием.
Сет уселся в плетеное “кресло” и раскрыл ей объятия.
Глава 12
Когда явилась Бананак, Дония сидела у окна на третьем этаже, глядя, как в небе загораются звезды. Это время суток было одним из ее любимых. Полосы цвета на небе тускнели. Все становилось не ярким и не темным, а таким, словно цвета были пойманы где-то посередине света и тьмы. Так же, как и жизнь: она могла стать лучше или хуже. Дония надеялась на лучшее, но сегодня у ее ворот стояла Война. И Война искала ее.
Дония смотрела, как Бананак не спеша идет по тропинке, задержавшись ненадолго, чтобы схватиться рукой за решетку ограды. Верхушку каждой пики венчали острые как бритва наконечники. Глядя на дом, Бананак сжала руку, но не настолько сильно, чтобы серьезно пораниться.
Зачем ты здесь?
Дония не уделяла много времени изучению сильных фейри-одиночек. На это у нее не было причин. Но за последние несколько месяцев она наблюдала за ними при каждом удобном случае, читала старую переписку Бейры с разными одиночками и с правителями других Дворов. Во многом Темный Двор был для Донии понятнее остальных. Летний Двор Кинана был еще слишком молод. Он только встал на путь самоопределения. Несмотря на долгую историю Двора, теперь он обновлялся благодаря недавно обретенной королеве Кинана. Сорча и Высший Двор жили затворниками, неохотно вступая в контакт с кем-либо за пределами ее королевства, а если и приходилось, то только по минимуму. Темный Двор представлял собой замысловатую сеть криминальных предприятий. Во времена правления Бейры Ириал продавал любые наркотики, которые пользовались спросом. У его фейри были связи как со знаменитыми, так и с мелкими преступными группировками. Сам Ириал владел сетью клубов для взрослых и фетиш-баров, которые могли удовлетворить почти любую прихоть. С приходом Ниалла к власти над Темным Двором что-то изменилось. Подобно Ириалу, новый Темный Король не выходил за определенные рамки, но у него ограничений было больше, чем у Ириала. Для Бананак, однако, не существовало никаких пределов. У нее была лишь одна цель, одно стремление – хаос и кровопролитие.
Пока Дония смотрела на Войну сквозь тусклые окна, аморальная, одержимая лишь одной мыслью фейри стояла с закрытыми глазами и улыбалась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
