Однако когда я все-таки нахожу объект своих мечтаний в толпе студентов, мое сердце глухо ухает и падает в пятки. Рита не похожа на саму себя: припухшие, явно разбитые губы, пробивающаяся сквозь тоналку синева под глазом, ссадины на плечах и шее. Что с ней случилось?
Срываюсь с места и несусь к Смирновой, расталкивая всех на своем пути. Плевать, что я выгляжу как полоумный кретин, мне нужно поговорить с ней.
- Рит, что с тобой? - спрашиваю я, аккуратно пытаясь дотронуться до ее плеча.
Но девчонка шарахается от меня, как от прокаженного. Сжимает в руках свой детский рюкзак и смотрит на меня с немым укором.
- Да в чем дело-то? - начинаю паниковать я. - Кто это сделал?!
Рита по-прежнему молчит, а в синих глаза плещется обида. Я опять хочу повторить свой вопрос, но тут из ниоткуда передо мной возникает рыжая бестия Белкина.
Ну, конечно, где Смирнова, там и она. Спелись, что называется.
- Рей, держись от Ритки подальше! Ей еще до выпускного дожить нужно! - гаркает староста, глядя на меня коршуном.
- Чего? - непонимающе вскидываю брови. - А я-то тут причем?
- Он еще спрашивает! - возмущается Ксюша. - Ты своих баб на цепь, что ли, сажай, раз они у тебя бешенные и на людей бросаются!
- Да че ты несешь?! - раздражаюсь я. - Каких баб?
- Колесникову и ее свору! - бросает мне в лицо Белкина и, развернувшись к Рите, которая дергает ее за локоть, шипит. - Да ладно, че ты ссышь? Пускай знает, какие взрывоопасные у него подстилки.
Смысл Ксюшиных слов доходит до меня через пару мгновений, и я холодею. Неужели это Вика устроила разборки с Ритой из-за меня?! Дурдом какой-то!
- Это правда? - сдвигаю в сторону недовольную Белкину и заглядываю в лицо Смирновой. - Ты с Колесниковой подралась?
Рита прячет глаза в пол, но короткого взгляда, которым она удостаивает меня перед этим, вполне достаточно. У Вики реально кукушка поехала, раз она решилась на мордобой. Такими темпами Рита реально начнет меня бояться, а мне это совсем не на руку.
Отхожу на пару метров и набираю Колесникову, которой в коридоре не видно. Он берет трубку почти сразу.
- Ты в универе? - проигнорировав ее приветствие, спрашиваю я.
- Да, а что?
- Давай встретимся в переходе на втором этаже. Сейчас.
Вику долго уламывать не нужно, она с легкостью соглашается увидеться, и я тут же сбрасываю вызов. Слушать ее писклявый голос дольше, чем того требует необходимость, совсем не хочется.
Через пару минут мы с Колесниковой пересекаемся в коридоре, и я тут же утаскиваю ее в тихий угол подальше от посторонних ушей.
- Эй, полегче! - она обиженно потирает запястье, которое я, должно быть, слишком сильно схватил.
- Прости, - без сожаления бросаю я и впиваюсь в нее немигающим взором. - Вик, че у тебя за претензии к Смирновой?
На секунду ее лицо искажается паникой, но она почти сразу берет себя в руки.
- О чем ты, Рей? Я не понимаю.
- Кончай этот спектакль! Это ведь ты избила Риту?
- С чего ты взял? - Вика складывает руки на груди.
- Она сама мне сказала, - без зазрения совести вру я.
- И ты ей поверил? - усмехается Вика, но по лицу видно, что ей совсем не весело. - Она хочет оклеветать меня, опустить в твоих глазах! И вообще, я думала, что ты хочешь извиниться передо мной за вчерашнее, а ты опять про свою Смирнову!
Господи, какая же Колесникова паршивая актриса! И зубы у нее просто гигантские! Если, не дай бог, она сейчас еще и засмеется, я застрелюсь. Нет, правда, найду пушку и пущу себе пулю в лоб.
- Все ясно, - холодно бросаю я.
- Что тебе ясно, Рей? - беспокоится она. - Не трогала я Смирнову, больно надо об нее руки марать! Зачем тебе вообще сдалась тебе эта пришибленная? Я не понимаю! У нас ведь с тобой все хорошо было... Такие отношения...
- Вик, очнись! - перебиваю ее я. - У нас, кроме траха, ничего не было! Развлеклись и хватит. Давай дальше каждый сам по себе.
- Что это значит?! - она цепляется за мою футболку.
- То, что я сказал, - делаю шаг назад и убираю ее руки от себя. - И если еще раз тронешь Смирнову, пожалеешь. Я не шучу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Разворачиваюсь в обратную сторону и ухожу.
- Рей! - кричит Колесникова мне вслед. - Рей, подожди!
Но я не оборачиваюсь. Наоборот, ускоряю шаг, чтобы не слышать ее душераздирающих воплей. Знаю, повел себя, как сволочь, но меня это мало волнует. В своей жизни я совершил так много аморальных поступков, что у меня уже выработался иммунитет против совести. Последний год она совсем меня не беспокоит. И без нее, надо признать, живется гораздо легче.
* * *
Вечеринка у нашего местного мажора Витьки Сердюкова проходит на славу: алкоголь льется рекой, на газоне танцуют девицы в крошечных купальниках, а в бассейне плавают чьи-то стринги.
Классно, должно быть, иметь батю, который мало того, что оплачивает все твои прихоти, так еще и по полгода живет заграницей, оставляя тебя одного в шикарном загородном доме. Что уж говорить, повезло Сердюкову.
Мой отец не просто не спонсировал меня, но и про существование мое вряд ли вспоминал. Обрюхатил мать и свинтил по-быстрому, мол, ничего не знаю, ребенок мне не нужен.
Так всю жизнь меня мамка в одиночку и тащила. А мне жаль ее было. Я, наверное, только потому в школе хорошо учился и на бюджет в институт поступил, чтобы ее лишний раз не напрягать. Она ведь непременно хотела, чтобы у меня высшее образование было. Я ей пытался вдолбить, что в современном мире на дипломы никто не смотрит, но она и слушать не хочет.
До сих пор грезит, чтобы я стал серьезным дядькой с дипломатом. Поэтому даже не знаю, как ей сказать, что по специальности работать не пойду. Благо, до окончания универа еще несколько лет, за это время что-нибудь придумаю.
Биты, переплетаясь с басами, наполняют воздух, а мы с Пеплом, Бобром и другими пацанами сидим на просторной террасе, неспешно потягивая вискарь.
- Будешь зелье? - Кирюха поджигает самокрутку. - Белый на днях подогнал. Качество супер, легкое и махом расслабляет.
- Давай, - беру из его рук косячок и медленно вдыхаю дым.
Ощущения приятные. Через пару затяжек по телу растекается тепло, а чувства обостряются. Наблюдаю за происходящим как бы издалека, а на лице блуждает непроходящая улыбка. Скольжу взглядом по огромной лужайке перед домом Сердюкова, на которой резвится народ, и вдруг замечаю ее.
На Рите белое короткое платье, которое ей очень идет, и изящные босоножки. Она стоит недалеко от бассейна, держит в руках полный бокал с шампанским и болтает с какой-то незнакомой мне парочкой. И все было бы прекрасно, если бы не одно "но": приклеившийся к Рите идиот Сафронов, который своими клешнями буквально вцепился ей в талию.
Вид кучерявого придурка, обнимающего Веснушку, мгновенно стирает улыбку с моего лица и заставляет челюсти нервно сжиматься. Он напрягает меня так сильно, что никакая шмаль не помогает расслабиться. Хочется подойти и оторвать ему руки, чтобы больше не смел лапать Смирнову.
Однако, к моему огромному сожалению, эти двое выглядят довольными. Кажется, Рита совсем не возражает против общества этого типа и даже поощряет его неловкие попытки приобнять ее покрепче легкими похлопываниями по руке.
Да уж, картина и впрямь отвратительная. Аж блевать тянет.
- Че, пятиклашку увидел? - смеется Бобер, заметив мой взгляд. - Смотри-ка, как быстро она с Никитосом снюхалась.
- Ты что-нибудь знаешь про этого Сафронова? - угрюмо интересуюсь я.
- Не особо, - жмет плечами друг. - Обычный ровный пацан, живет с родителями, по клубам не ходит. Скукота, короче.
Я делаю еще одну затяжку и залпом допиваю виски. Все, с меня хватит, задолбало.
Больше нет сил смотреть, как всякие болваны окучивают Веснушку. Рита должна быть моей, и точка.
29
Рита
Вечером Никита заезжает за мной на такси, и мы едем к Сердюкову в гости. По дороге я дико волнуюсь, потому что это моя вторая вечеринка в жизни. Первая закончилась знакомством с Денисом, разбитым сердцем и неоправданными ожиданиями, поэтому у меня есть все поводы для переживаний.
