– Мы с вами водку на брудершафт не пили!
– Я вас запомнил.
– Вам повезло.
Гаврилов усмехнулся, сел на переднее сиденье, из машины что-то еще по-испански сказал сотруднице посольства, и «Волга», развернувшись, направилась к штабному корпусу аэродрома.
– Капитан! – окликнула Веселова Буэно.
– Да, Мэйт!
– Мы уезжаем! Тело Солиса ваша служба безопасности пока оставляет в России, мы же с Маркесом завтра летим в Мадрид.
– Ну, что ж, удачи вам, Мэйт.
– Если будете в Испании, вдруг случай представится, ведь у вас жизнь – череда сплошных случайностей, то найдите меня, хорошо? Я вот тут визитку приготовила, там есть мой служебный и домашний телефоны.
– Вряд ли мы встретимся, Мэйт, но спасибо.
– Удачи вам, капитан.
– И вам всего самого наилучшего.
Испанцы уехали.
Дмитрий поднял сумку и пошел к контрольно-пропускному пункту. На КПП он вышел в 22.40. «Ниссан» Воронова уже стоял на стоянке, а следователь прогуливался рядом. Увидев Веселова, пошел навстречу.
– Здравствуй, Диман!
– Привет! Давай, рассказывай, что произошло на квартире Лары и Сереги.
– Ну, не здесь же. Куда поедем? К тебе, ко мне?
– Поехали ко мне! И водки взять надо.
– Я уже взял, две бутылки.
– Представить себе не могу, что Лару убили. А ты знаешь, на Кавказе за мной тоже охотился снайпер.
– Надеюсь, вы разобрались с ним?
– Нет! Ушел! Подставил вместо себя подельника и ушел. Думаю, он уже в Москве.
– Ты это серьезно?
– Вполне. Какой-то босс заказал меня. За какие дела, что за босс, неизвестно, но охоту стрелок вел профессионально. На Кавказе ему не повезло, здесь будет легче.
– И после этого ты предлагаешь ехать к тебе?
– Да! Не могу же я постоянно от него бегать? Мне, Валера, самому надо найти его.
– А ты уверен, что получится?
– Не получится, похороните рядом с Ларой.
– Типун тебе на язык! Садись в машину.
«Ниссан» пошел в сторону города. К дому Веселова по улице Беломорской друзья подъехали за полночь.
– А если твой охотник сидит где-нибудь на крыше и ждет тебя?
– Он не знает, когда и на чем я подъеду к дому. Но, возможно, сейчас и держит тачку в прицеле.
– Ты говоришь об этом так спокойно?
– А толку переживать? От этого стрелку ни тепло, ни холодно. Чтобы не попасть под выстрел, первым выходи ты, бери мою сумку, свой пакет и ступай к подъезду. Если стрелок сидит на позиции, он увидит тебя, поймет, что ты не его цель, и отложит винтовку. По крайней мере, должен отложить. В это время в подъезд проскочу я. Каким бы профессионалом этот «Г» ни был, он не успеет среагировать на появление второго человека, тем более идентифицировать его. Позже, когда мы зажжем на хате свет, он во все врубится. Наши же страховочные действия подскажут ему, что мы просчитали возможность его присутствия, и он уйдет, дабы самому не стать объектом охоты. Станет выбирать другое место для решения проблемы. Дважды он не смог завалить меня, третий раз ему промахиваться нельзя, поэтому он будет работать наверняка. А для этого требуется тщательная подготовка и идеальное место для стрельбы. Понял ход мыслей, следователь?
– Понял, но не нравится мне все это.
– Думаешь, я в восторге от того, что какой-то хмырь спит и видит, как всадить мне пулю в лоб? Но ничего не поделаешь. На войне как на войне. Либо он тебя, либо ты его. Предпочитаю, чтобы я его.
– Еще бы! Ну, что, пошел я?
– Давай! И не суетись, Валера.
– А ты не медли. Мухой лети в подъезд.
– Конечно.
Воронов забрал дорожную сумку Веселова, пакет с водкой и закуской, что приобрел по пути на аэродром, пошел к подъезду. Дмитрий приоткрыл дверку. Разглядеть что-либо в кустах или на крышах без ночной оптики он не мог, поэтому, подняв ворот куртки так, чтобы максимально скрыть лицо, выскочил из машины и перебежал в подъезд. Он мог и не делать этого. Не страховаться. Снайпера поблизости не было.
* * *
Гриффер подъехал к дому Генриха в 20.30, за час до прилета Веселова, о чем не имел ни малейшего представления. Обошел сквер, близлежащие торговые точки, соседние здания и только после этого вошел в нужный подъезд. Там остановился между первым и вторым этажами. Все было тихо. В принципе, так и должно быть, если Генрих получил задание босса ликвидировать его, то сделает это на хате. Без шума. А потом вывезет обезображенный труп на свалку, и никто никогда не узнает, куда пропал подданный Ее Величества королевы Великобритании Виктор Гриффер. Хотя нет, на хате он «валить» не станет. Если и попытается, то сделает это позже и в другом месте. За городом, например. Но что гадать? Это бессмысленно. Проблемы будем решать по мере их поступления.
Гриффер достал сотовый телефон, набрал номер. Ему ответил мужской голос:
– Где ты?
– Подъезжаю к твоему району. У тебя все чисто?
– Да!
– Место поставить тачку есть?
– Оставь ее за домом, там увидишь площадку.
Гриффер улыбнулся. Именно там он и поставил «Шевроле».
– Скоро буду!
– Жду!
– Приготовь, пожалуйста, кофе. Впрочем, я и от коньяка не откажусь.
– О’кей!
Подождав еще минуты три, в течение которых обстановка в подъезде не изменилась, Гриффер подошел к квартире, нажал на кнопку звонка. Сигнал, видимо, застал Генриха врасплох, он не ожидал столь быстрого приезда наемника.
– Кто там?
– Почтальон, – усмехнулся Гриффер, – вам посылка из Германии.
Дверь открылась.
– Что за идиотские шутки, Виктор? Ты звонил мне, уже находясь в подъезде?
– Да! А что? Обычные меры предосторожности. При нашей работе ими пренебрегать нельзя.
– Ладно, проходи.
Гриффер вошел в квартиру и, не раздеваясь, обошел ее.
– Полы ты будешь мыть? – спросил Генрих.
– Наймешь кого-нибудь. Значит, в 22.00 со мной будет говорить босс?
– Да!
– С чем или с кем это связано?
– Откуда мне знать?
– Не знаешь, плохо. Кофе сделал?
– Гриф! – Генрих сощурил глаза, и это был плохой признак. – А не слишком ли ты нагло ведешь себя? Может быть, следует напомнить кто ты, а кто я?
– Виноват, Генрих, исправлюсь, – поднял руки вверх Гриффер. – Просто после удачно выполненной работы у меня хорошее настроение. Кстати, ты получил подтверждение о смерти «клиента»?
– Получил. Бестужева мертва. Ты действительно мастерски всадил ей пулю в висок.
– Это моя работа.
– А что ты нес о каком-то контролере?
– Ты кофе сделай, с коньяком, потом и поговорим. А я пока умоюсь.
– Можешь душ принять.
– Возможно, позже, после беседы с боссом.
– Дело твое.
Пока Гриффер умывался, Генрих сварил кофе, налил две рюмки коньяку.
– Давай помянем безвременно покинувшую этот мир госпожу Бестужеву Ларису Константиновну? – предложил киллер, когда они присели за стол.
Генрих молча опрокинул в себя содержимое рюмки. Выпил и Гриффер.
– Так что ты нес о каком-то контролере? – спросил Генрих.
– Да был на чердаке еще один тип, который либо наблюдал за квартирой Бестужевых, либо тоже хотел «завалить» ее, либо должен был убрать меня.
– Не говори ерунды. Ты прекрасно знаешь, что босс не пошел бы на твое устранение, понимая, кто стоит за тобой. Ваша организация подобных вещей не прощает. И потом, как бы контролер убрал тебя, находясь в невыгодной позиции?
– Но откуда он взялся?
– Возможно, Бестужева перешла дорогу каким-то влиятельным силам, и те решили убрать ее, не зная о нас. Не исключено, что страховался и босс. У него достаточно средств нанять нескольких человек, дабы решить свои проблемы.
– Похоже, ты говоришь правду.
– А ты не забудь сказать боссу об этом двойнике.
– Скажу! Мне знаешь что интересно, Генрих, то, что Бестужева могла насолить кому-то из российских бизнесменов или чиновников, понятно, такая у нее работа, но что она сделала боссу, что тот решил ее убрать?
– Я не знаю. А тебе лучше не лезть в дела босса.
– Ты прав, отработаю Веселова, который, признаюсь, начал раздражать меня, получу свои деньги и на отдых. Работа на Кавказе весьма утомительна.
– Здесь проще?
– Конечно! Неизвестно, он уже приехал в Москву?
– Должен был. Возможно, сейчас находится на борту самолета, летящего в столицу.
– За его хатой по-прежнему наблюдают?
– Сейчас нет!
– Почему? – удивленно взглянул на Генриха Гриффер.
– Таков приказ босса.
– Ничего не понимаю.
– Думаю, после разговора все встанет на свои места. – Генрих посмотрел на часы. – О, 21.40. Пойду, включу «спутник». Ждать осталось недолго.
– Давай!
Гриффер в отсутствие Генриха выпил еще две рюмки коньяка. Непонятно почему, но разговор с неизвестным боссом, заказчиком убийства Веселова и Бестужевой, волновал его.
Ровно в 22.00 спутниковая станция издала сигнал вызова. Генрих снял трубку:
