– Я пришлю маляров. Сможешь объяснить им, что надо делать?
– Это моя работа. Если это все, я пойду переоденусь к ланчу.
* * *
В квартире сделали уборку. В вазах стояли свежие цветы, перед очагом красовался мягкий лежак для Мамы Кошки и котят.
Проверив, все ли в порядке у кошек, Джели переоделась в черное мини-платье, красный бархатный жакет, так восхитивший Лизу, и сапоги на шнурках, в которых была вчера вечером. Однако ее отражение в зеркале показало, что это чересчур. Словно она намеревалась с кем-то соревноваться. Дома надо выглядеть более расслабленно, неформально, позволяя сиять гостям.
Наша квартира.
Джели переоделась в узкие темно-красные вельветовые брюки и черную шелковую рубашку, которую прикрыла длинным темно-красным жилетом с вышивкой. Сапоги сменила на балетки.
Уже лучше. И все же впервые в жизни пожалела, что в ее гардеробе нет ни одного пушистого розового свитера.
Джели положила ключ в карман жилетки. Как залог его искренности и решимости.
Если бы только знать, что шепнула ему Валентина.
Запищал телефон. Обрадовавшись поводу немного отсрочить момент появления в кафе, Джели обнаружила ответ на довольно резкое сообщение, которое отправила в банк. Баланс ее счета полностью восстановлен, сверх того, она получила пятьсот фунтов за беспокойство. Что? Банк не стал бы платить, если бы не обеспокоился состоянием клиентских программ. Очевидно, они обнаружили серьезную ошибку.
Теперь больше нет предлога, чтобы оставаться в этом доме. Только кошки. Но Матео рвался забрать их к себе. Джели посмотрела на часы. Дольше тянуть нельзя. Пора двигаться. Проходя мимо кабинета, она услышала, что Данте говорит по телефону. Дверь была слегка приоткрыта. Джели не остановилась, но невольно заинтересовалась, с кем он говорит. Проклятая неопределенность. Должно быть, с таким чувством постоянно жил Даниеле. А она не может.
Она разглядывала стол, который накрыли для них, когда подошел Данте.
– Сначала поедим, а потом поднимемся выпить кофе, и Валентина познакомится с кошками. Их лежак привезли?
– Да. Хорошая идея. Они выглядят очень мило.
– Если они собираются сниматься для телевидения, нужно что-то лучше картонной коробки.
В дверях, рассылая воздушные поцелуи, появилась Валентина.
– Ciao, Джели. Ciao, Данте. Даниеле сейчас придет. Ему пришлось припарковаться за углом. Можешь подержать ему дверь?
Данте открыл дверь, повернулся и посмотрел на ребенка Валентины, мирно спящего в мягкой люльке. Джели все поняла. Слезы Валентины. Неуверенность Даниеле. Печаль Данте.
Он горевал не об утраченной любви, а о ребенке, которого Валентина отдала в руки отца.
Пока персонал восхищенно толпился вокруг малыша, Джели протянула ему руку, и он, растянув губы в улыбке, сжал ее с такой силой, что стало больно.
Двумя часами позже Джели закрыла дверь за гостями и повернулась к Данте:
– Твой отец все знает, верно? Ребенок твой.
– Он заболел лихорадкой. Тогда я впервые приехал сюда и остался с Бабулей. Валентина его четвертая жена, других детей так и не появилось, хотя он их любит. Думаю, это какое-то осложнение после болезни. Я должен был тебе сказать. И сказал бы, но вчера вечером…
– Не надо. Мы знакомы чуть больше недели. Да, возможно, провели вместе больше времени, чем некоторые пары за несколько месяцев, но все равно еще только узнаем друг друга. А это слишком важный секрет, чтобы делиться с кем попало.
– Секреты – яд. Валентина чуть не упала в обморок, когда увидела меня вчера. Она была уверена, что я расскажу отцу, что Альберто не его сын. Чтобы устроить скандал. Разлучить их.
– Хочешь сказать, она не знала, что он знает?
– Видимо, да. Поэтому и расплакалась, когда я все ей рассказал. Думаю, это были слезы облегчения и радости, она поняла, как сильно он ее любит.
– Ясно. – Джели вспомнила, как Валентина, подойдя к мужу, взяла его под руку жестом не провинившейся жены, а женщины, уверенной в том, что любима.
– Помнишь, однажды ты спросила, не жалею ли я о своем выборе?
– Ты ответил, что это неправильный вопрос, надо спросить, как бы ты поступил, если бы тебе пришлось выбирать снова. И что, ты не жалеешь?
– Честно?
– Parla come magni, caro.
Данте улыбнулся, когда она повторила его слова. Казалось, что у нее разрывается сердце. Придя в себя после первоначального шока, он держался безупречно, восхищался ребенком, брал его на руки, потом снова отдал отцу. Джели и представить не могла, что он пережил.
– Сожаление – это навсегда, Ангел. Но место ребенка рядом с матерью, а место его матери рядом с мужчиной, который делает ее счастливой. Я могу лишь надеяться, что, если бы у меня был второй шанс, мне хватило бы силы, мудрости и человечности поступить так же.
– Ты сделал это ради них?
– А что еще я мог сделать? Потребовать проведения теста ДНК. Дать читателям «Celebrita» очередной скандал? Сделать мать моего ребенка объектом грязных сплетен?
– Нет. Нет.
– Когда родился Альберто, я создал для него трастовый фонд. А сегодня, когда ты повела Валентину в мастерскую показать свои работы, папа согласился подписать документы, дающие мне законное право общаться с ребенком и назначающие меня его опекуном в случае их развода.
– Валентина согласна?
– Она понимает, что Альберто всегда будет частью моей жизни. Я хочу, чтобы ты тоже это знала.
– Я очень ценю твое доверие. Ты необыкновенный человек, Данте Веттори. – В подтверждение своих слов Джели протянула ему ключ.
– Ты хочешь вернуть ключ?
– Нет, caro, не вернуть. Я отдаю его тебе, чтобы он никуда не пропал.
Положив ключ в карман, он взял ее за руку:
– Я соскучился.
– Данте, прошло всего десять часов. – Она шагнула в его объятия. – Но я тоже соскучилась.
– Я говорил тебе, что ты отлично выглядишь сегодня?
– Пользуйся, пока не поздно. В четверг я собираюсь купить на ярмарке пушистый розовый свитер. И если ты сейчас же меня не поцелуешь, надену его на съемки для телевидения.
Данте не заставил себе долго ждать, а потом, чтобы показать, насколько серьезно относится к угрозе, он отнес ее в спальню и покрыл поцелуями сверху донизу.
– Расскажи-ка мне, что это за история с розовым свитером? Я должен теперь жить в постоянном страхе? Только не подумай, что я жалуюсь.
– Расскажу, когда можно будет расслабиться. Могу я задать тебе один вопрос?
– Давай.
– Что шепнула тебе на ухо Валентина на вечеринке?
– Ты видела?
– Видела.
– Она сказала: «Si prega di essere felice»[26]. Я рассказал ей, что у меня кто-то есть, и, познакомившись с тобой, она потребовала, чтобы я не упустил свое счастье. Приказ, которому я с радостью готов подчиниться.
– Ой-ой.
– Cara?
– Пришло сообщение от Элли. Я так и знала, что нельзя назначать открытие кафе на Пасху. Они хотят приехать, посмотреть его.
– Они полетят в Милан, чтобы посмотреть кафе?
– Возможно, у них профессиональный интерес.
– Cara.
– Ладно, ладно. Они прилетят, чтобы посмотреть на тебя. Извини. Я старалась писать, будто ничего особенного не происходит, но чем меньше рассказываешь, тем больше они улавливают между строк.
– И как мне себя вести? Возможно, есть вещи, о которых не стоит упоминать?
– Просто будь собой, и они тебя полюбят. Но мне надо найти, куда их поселить.
– Я позвоню папе, спрошу, свободна ли вилла на озере Комо.
– Нет, не свободна. Валентина говорила, что они собираются туда на Пасху. Она звонила, когда тебя не было, и приглашала навестить их. Я подумала, мы могли бы съездить туда в воскресенье на один день, чтобы ты побыл с Альберто, но…
– Никаких «но». Там полно места. Четверо взрослых, трое детей и младенец, правильно? Они с радостью всех примут, и мы сможем пробыть там до четверга, чтобы у тебя было достаточно времени пообщаться с сестрами.
– Я когда-нибудь говорила, что люблю тебя?
– После завтрака еще ни разу. Ну что, мы здесь закончили?
Джели оглянулась, еще раз осмотрела стены насыщенного зеленого цвета, огромный яркий принт с изображением пломбира, на самом верху которого красовалась большая блестящая вишня, мебель, выкрашенную в белый цвет, винтажный музыкальный автомат и сияющий холодильный шкаф. Во дворе стояли старые каменные вазоны с красными и белыми цветами, свисавшими через край, а к плетям винограда прикрепили крохотные лампочки, загоравшиеся с наступлением сумерек.
– Кажется, все готово.
– Тогда пойдем со мной. Я должен тебе кое-что показать.
Данте открыл парадную дверь высокого узкого здания, расположенного рядом с кафе. До последнего времени, пока его владелец не ушел на пенсию, здесь размещался склад.
