меня твой хозяин.
И, посмотрев на неё так, чтобы и мысли не возникло прошипеть вослед, я спокойно вышла в коридор, направившись в собственные комнаты в отличном настроении.
* * *
Вечера я ждала с тревогой. Моё желание написать так много всего, что теснилось в голове, прошло без остатка, мыслей не было. Я смогла выплеснуть на бумагу только несколько строк:
«Я запуталась, Ветер. Уже не понимаю чего хочу. Я должна тебя презирать, но всё равно жду с замиранием сердца, когда на лестнице раздастся звук твоих шагов. И всё чаще кажется, что, потеряв тебя, я потеряю и себя. Ту прежнюю девочку, которая влюбилась без оглядки в сказочного принца. А он взял и увёз её в свой замок.
А может, ты и не принц вовсе, но дракон, охраняющий пленницу от всего остального мира? Тогда мне не нужен принц, пусть убирается прочь!».
Перечитав написанное, я согнула листок пополам и отнесла к нему на стол. Положила под ту самую, сломанную мной шкатулку.
Яна уже сменила бельё, а через пару часов привезли длинные белые розы в количестве восьми штук. Я подозревала, что Яна сделала это специально, не хватало только траурной ленточки, но скандалить не стала. Ветру и так доложат о моём поведении, а мне важнее объясниться с ним, а не с его бывшей любовницей.
Лариса принесла вазу с цветами ко мне в спальню. Их было ровно пять. Белые, почти мраморные, цветы выглядели восковыми.
– Три других я оставила в гостиной, с вашего позволения, Злата Алексеевна.
– Сколько вы уже здесь служите? У Ветровых?
– Лет двенадцать, – кивнула Лариса и торопливо вышла в коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
Положила конец неприятным расспросам? Или боялась сболтнуть что-либо лишнее?
Ветер вернулся поздно ночью. Ураганом ворвался в мою спальню, принёс с собою запах дождя и зелёной травы. И застыл, посмотрел на меня, стоя над кроватью, чуть прищурившись, будто размышлял, что со мной делать. И я тонула в пугающей черноте его глаз и хотела, чтобы это никогда не заканчивалась. Даже боялась дышать, шевельнуться, сделать что-нибудь не так.
Муж любил, чтобы я одевалась элегантно, но одновременно дразняще-сексуально. И ночные рубашки у меня были длинными, но с глубоким вырезом, почти открывающим худую грудь. Разве что соски прикрыты тонким белоснежным атласом!
Сейчас мне стало холодно до мурашек и одновременно приятно до жара внизу живота. Не могу объяснить этой тяги к мужчине, причинявшему боль. Укравшего мою девственность, как грабитель, взломавшего замок, когда в его руках был ключ.
– Раздень меня, – облизав губы, хрипло сказал Ветер.
И я подчинилась, но продолжала дрожать. Наверное, в этой дрожи было больше предвкушения очередного оргазма, чем страха.
В другой ситуации я бы возмутилась, сказала, что со мной так нельзя, надо лаской, по-иному. Но сейчас я хотела именно так.
Удивительно, что Ветер чувствовал меня настолько хорошо, будто сам был мной. А я им, гордым, непокорным, дерзким и грубым. Это тяжёлый непроницаемый взгляд не позволял читать мысли, да мне этого и не требовалось.
Я спокойно встала с постели, спустив босые ноги на ковёр. Смотря ему в глаза, медленно сняла пиджак, задержавшись пальцами на его плечах. Расстегнула каждую пуговицу светло-голубой рубашки, дотронулась до ременной пряжки. Ветер продолжал стоять и сверлить меня взглядом.
А я дрожала и плакала. Не от страха, а потому что он не скандалил, не орал и не держал за запястья. Сейчас он был моим больше чем когда-либо.
Я встала на колени и расстегнула ремень. Нельзя было не заметить, насколько Ветер возбуждён, и он знал, что я тоже.
– Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, – мягко произнесла я таким тоном, каким пленницы умоляют сохранить им жизнь. И посмотрела снизу вверх, проведя рукой по его торчащему из-под ткани трусов члену.
– Просишь? – хрипло спросил он, и я кивнула, медленно потянув вниз резинку его трусов.
– Да. Я хочу.
Внизу живота потянуло. А мышцы влагалища непроизвольно сократились. Я хотела Ветра. Неважно как, но сейчас.
– Я сделаю всё, что ты хочешь. И я хочу…
Ветер мне не мешал, только продолжал смотреть в лицо. Я неловко обхватила его член руками, аккуратно провела вверх и вниз, как это делал он в нашу первую брачную ночь. Его кожа была такой нежной, что мне захотелось ощутить её бархатистость на своих губах.
Провела головкой по своим губам, с удовлетворением отметив, как Ветер напрягся. Дёрнулся, охватил мою голову руками, заставляя приоткрыть рот.
Но я и сама собиралась впустить его внутрь. Всё время напоминала себе, что надо спрятать зубы за губами и ни в коем случае не причинить ему боль.
Он сделал первый толчок, и я ощутила приступ дурноты. Но уже через мгновение подстроилась под его темп. Как ни странно, сосать мне понравилось. Это было лучше шампанского с икрой. Нежнее самых пылких признаний, ощутимее всех уверений и клятв.
Я не просто принадлежала мужчине, я сейчас владела им. И хотела видеть его лицо. Время от времени поднимала глаза, давая понять, что всё в порядке.
Нежность была недолгой, мои ноги дрожали, но я продолжала заглатывать его член, помогала себе рукой, обхватив его у основания.
– Тише, – гортанно произносил Ветер. – Или ты хочешь пожёстче?
Я не могла кивнуть, но посмотрела так, чтобы он понял. Хочу ощутить его глубоко в горле, а потом почувствовать вкус его семени.
Темп нарастал, у меня сводило скулы, но я терпела, хотя и давилась слюной. В этом добровольном акте унижения не было никакого насилия, скорее я сама наказывала себя. Не за что?
У каждого своя вина, вернее, она была поделена поровну между нами. И сейчас мне нравилось быть с Ветром единым целым.
Чувствовать его член во рту, каждое сокращение и понимать, что Ветер, каким бы ураганным он ни был, в полной моей власти. Я могу укусить, отстраниться в последний момент, обломав весь кайф, но не стану.
Он обхватил мою голову руками, прижал к паху и спустил
