Андре, исследователь рода, статистик, поднялся с места и, глядя в свою записную книжку, спросил:
— Твоя сестра родилась в 1245 году?
— Примерно так, — ответил Крестьерн.
— Мы глубоко сожалеем о твоей судьбе, — сказал Андре.
— Видимо, жизнь тогда в долине Людей Льда напоминала ад.
— Это слишком мягко сказано.
— Но если твоя бедная сестра была отмечена проклятием, значит она была сторонницей Тенгеля Злого? Сегодня здесь ее, конечно, нет.
— Ничего подобного. Она здесь.
В зале наступила мертвая тишина. Но вот Тула пришла в себя:
— Крестьерн, мы просим тебя держаться вблизи подиума, так как мы хотим послушать тебя позднее. А сейчас Совет вызывает сестру Крестьерна.
Они почти ожидали этого. Красивая, отмеченная проклятием его сестра оказалась никем иным, как Дидой.
Внучка Тенгеля Злого! Это была она!
Она стояла на подиуме.
— Я сводная сестра Крестьерна, — спокойно произнесла Дида. — Спасибо тебе, любимый брат, за то, что ты пытался сделать для меня в тот раз! Я никогда этого не забывала, как и того, что ты вынужден был пожертвовать своей жизнью ради меня.
Они обнялись — одинокие брат и сестра, пришедшие из ледяного мира. В глазах у них блеснули слезы. Затем Крестьерн спустился и сел неподалеку от подиума. Тула также отошла в сторону. О себе Дида может рассказать и сама.
«Ни у кого, кроме Диды не было основания так сильно ненавидеть Тенгеля Злого».
Кто это сказал? Странник? Ветле?
Да, он.
У нее были причины ненавидеть и своего отца, Гиля Свирепого!
Дида, женщина из далекого прошлого, производила величественное впечатление. Ее мать была норвежкой, об этом говорил рост Диды. Однако черты ее лица являлись несомненным доказательством смешения востока и запада. Это буквально завораживало людей. Черные волосы были собраны на затылке в пучок и обрамляли прекрасное лицо с выступающими скулами. Габриэлу казалось, что осанка у нее королевская, а голос почти гипнотизирующий. Но то, что она отмечена проклятием, видно было сразу. Глаза ее блестели серо-желтым огнем.
— Мой фантастический брат, Крестьерн, забыл рассказать о том, что в тот раз, когда мне было пять лет, он защищал нас обоих. Гиль убил его, да, и я скорбела о нем долгие годы, но и Крестьерн огрызался весьма сильно. Раны, нанесенные им Гилю Свирепому, сыну Тенгеля Злого, оказались смертельными. Тот умер в кровати спустя четырнадцать дней. Это был такой поступок, за который вы не должны осуждать моего брата.
— Понимаем, — промолвила Тула, стоявшая сзади.
Она попросила Диду рассказать подробно о ее жизни, так как она была загадкой для всех собравшихся.
Дида согласно кивнула головой и начала свой рассказ. Все в зале затаили дыхание, ведь если и был кто-то, кто мог снять покровы тайны со времени Тенгеля Злого, так это Дида, жившая одновременно с ним и почти равная ему по происхождению.
— Здесь уже говорили, что моя мать происходила из влиятельного норвежского княжеского рода, проживавшего в Аустроте.
В это охотно все поверили. Было видно, что Дида княжеского рода.
— Гиль просто украл мою мать. Она была приведена в долину против своей воли. Он держал ее в своем доме взаперти и, поскольку она принадлежала к такому известному роду, с изысканной жаждой мести безгранично мучил и терзал ее, переходя все границы дозволенного. Бедная женщина умерла, рожая меня. Детство мое было не из легких, могу вас в этом заверить. Хейке, живший вместе со злобным, отмеченным проклятием отцом, вероятно, понимает, о чем я говорю.
— Полностью, — воскликнул Хейке.
— Мой сводный брат Крестьерн был для меня утешением. Но у него хватало и своих забот. С одной стороны его отец, Гиль, который мучил и терзал его по всякому поводу. С другой — его несчастный брак. Его жена родила ему сына отмеченного проклятием и умерла во время родов. Но о своем сыне Крестьерн сам расскажет позднее. Его сын был единственным, кому время от времени было позволено покидать долину Людей Льда. Он был любимчиком Тенгеля Злого.
Дида немного помолчала.
— В 1250 году или что-то около этого, в долине мы точного времени не знали, погибли оба — Гиль и Крестьерн. Я снова осталась без семьи, так как сын Крестьерна был смертельно опасен. В то время ему было двадцать пять лет, и он часто находился вне пределов долины, к радости всех живших там. Но что говорили те, кто жил в Трённелаге, мне неведомо. Я могу только догадываться.
Она криво улыбнулась.
— Итак, у меня оставался всего лишь один родственник — мой дед, Тенгель Злой. Но я боялась его, как чумы. Мне пришлось жить у соседей, которые не очень-то были рады лишнему рту и постоянно напоминали мне об этом.
Дида выдержала небольшую паузу.
— Тенгель Злой. Да. Он был настоящим кошмаром для всей долины. Словно давящая туча страха и ужаса. Мы редко видели его, но по ночам в его доме горел огонь. Ходили слухи, что он занимается какими-то отвратительными опытами.
— Как доставляли ему еду? Кто заботился о нем?
— Заботился? — горько рассмеялась Дида. — Мы были обязаны каждое утро поставлять ему пищу, оставляя ее на каменной плите перед калиткой его дома. Все, что ему нужно было починить, выстирать, он клал туда же, а того, кто не подчинялся его приказу, он просто уничтожал. Мы были его рабами. Даже хуже рабов, так как он силой колдовства держал нас в цепях.
На ее лице отразились те страдания, через которые она прошла.
Ее слушатели почувствовали, как потянуло холодом из того времени непостижимой злобы и боли, и поежились.
— Словами невозможно передать, какой ужас царил тогда, — сказала Дида. — В этой атмосфере подлости, рабства и вечного, почти истерического, страха я и выросла.
— А сосуд? Его кувшин с жидкостью? Тебе что-нибудь известно о нем? — осторожно спросила Бенедикте.
— Да. Здесь недавно правильно предположили, что он сначала прятал его у себя дома. Но абсолютной уверенности он не чувствовал, и сила его тогда еще не достигла полного могущества.
— Значит, в твое время сосуд был зарыт в землю в горах?
— Да, в мое, — сказала Дида голосом, в котором прозвучала вся мировая скорбь и горечь. — Но до этого произошло еще много событий.
Ее прервала Тула:
— Думаю, что тебе еще о многом придется рассказывать нам, Дида, поэтому тебе не стоит стоять на ногах все время.
Она приказала подать стул с высокой спинкой, который выглядел словно трон, и Дида села на него, положив руки на ярко-синие, обтянутые бархатом, подлокотники. Теперь она еще больше походила на королеву. Человеколошадь поставила сбоку от стула столик с большим красивым бокалом, наполненным вином, на случай, если Дида захочет пить.
Все было сделано для того, чтобы она чувствовала себя хорошо, ибо Дида была одной из тех, кто был для окружающих наиболее интересен. История ее жизни может раскрыть многие из самых загадочных тайн Людей Льда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
