В зависимости от обстоятельств, офицеры московской резидентуры ЦРУ могли использовать обычные 35-мм фотокамеры или специальные миниатюрные фотоаппараты для съемки людей, а также мест для закладки тайников и постановки сигнальных меток. Самой любимой у них была малогабаритная швейцарская фотокамера «Тессина», позволявшая снимать 72 кадра на стандартную 35-мм фотопленку вместо 36 кадров, как у обычных фотокамер. Небольшие размеры и вес «Тессины», а также наличие пружинного механизма перемотки пленки и взвода затвора делали ее очень удобной для качественного фотографирования одной рукой и быстрого сокрытия в камуфляж. Сотрудники OTS иногда делали сами прикрытия-камуфляж для этих фотокамер – кошельки, небольшие кожаные сумки и книги.
Возвращавшиеся после оперативной фотосъемки офицеры (их называли «бегущими камерами») передавали фотоаппарат офицеру-технику, который проявлял и печатал фотографии, а затем возвращал оперативному сотруднику камеру в камуфляже и с новой фотопленкой.
В московской резидентуре ЦРУ также могли изготовить небольшие контейнеры для тайников из ткани, кожи, дерева или обрезков водопроводных труб. В ход шли грязные рабочие рукавицы, куски пластиковых шлангов и даже картонные коробки из-под молока или сока. В тех случаях, когда офицер-техник не мог придумать и изготовить специзделие с помощью имевшихся в его распоряжении инструментов, он выступал в качестве опытного консультанта – показывал все возможности спецтехники, такие, например, как параметры радиозакладок, хранившихся на больших базах OTS за пределами «железного занавеса» или в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли. В районах повышенной активности контрразведки офицеры-техники подвергались таким же испытаниям, как и оперативный состав, в том числе слежке во время посещения ими рынков и магазинов, или когда они отвозили детей в московскую школу для семей дипкорпуса.
КГБ, возможно, не был в курсе всех возможностей американцев в перехвате и контроле радиопередач службы наружного наблюдения (далее – НН) во время ареста Марты Петерсон. Скорее всего, они не знали о маленьком приемнике размером не более двух пачек сигарет, который был спрятал у нее под одеждой{168}.
Разработка этого радиоприемника с кодовым названием SRR-100 началась в первой половине 1970-х гг. после того, как офицер-техник ЦРУ в Москве перехватил радиопередачи КГБ на ранее выявленных частотах и сопоставил радиопереговоры с перемещениями американского персонала. Как и в 1960-е гг., когда OTS исследовала почту стран советского блока для определения особенностей почтовой цензуры, резидентура ЦРУ организовала серию выездов своих оперативников (их называли «бегущие кролики») по заранее спланированным маршрутам, чтобы расшифровать радиопереговоры НН КГБ. Настраивая свои радиоприемники, сотрудникам ЦРУ удалось идентифицировать сигналы и сделать записи радиопередач, а затем отпечатать на стареньком струйном принтере картину размещения частот КГБ.
Упаковки с радиоприемниками SRR-100 были достаточно маленькими, чтобы можно было спрятать их под верхней одеждой. Офицер мог фиксировать время в случае необходимости, нажимая особую кнопку, когда он выходил на улицу, затем пять минут спустя и когда поворачивал за угол. Анализ временных меток и местоположений офицеров был сопоставлен с радиопереговорами НН КГБ, чтобы определить, когда за «кроликом» была слежка и какая частота при этом использовалась. Через некоторое время была составлена картина интенсивности и типа слежки, с которой сталкивались американцы, а также представление о том, как КГБ координировал свои усилия. Так появилась модель определения стандартной оперативной процедуры КГБ, и был проведен детальный анализ типов поведения американцев, которые привлекают к себе внимание КГБ.
Перехват показал, что в радиопереговорах КГБ было совсем немного комбинаций терминов и чисел. Например, произносимое в эфир число «двадцать один» означало, что «объект в моем поле зрения», в то время как другие кодовые выражения обозначали определенных людей или их действия. Короткие радиопереговоры и даже отдельные слова могли указывать на слежку, в то время как продолжительная тишина в эфире являлась надежным признаком ее отсутствия.
ЦРУ обнаружило, что служба НН может следовать за объектом, разбившись на несколько бригад. Одна бригада вела наблюдение открыто и даже демонстративно, в то время как вторая действовала противоположным образом. Иногда сотрудники службы НН использовали переодевание, чтобы избежать расшифровки. Иногда меняли цвет и модели автомобилей. Наблюдение могло быть организовано со стационарных мест, расположенных в жилых домах и офисах. Существовали «теплые комнаты», обогреваемые в зимние месяцы, где свободные от слежки сотрудники НН могли переодеться и где находилась резервная группа офицеров.
Это означало, что НН могло появиться или исчезнуть практически в любое время. Главным моментом для проведения оперативного мероприятия ЦРУ было уверенное определение того, кто и когда был свободен от слежки хотя бы на короткий период. Теперь для того, чтобы использовать результаты радиоперехвата, OTS необходимо было сконструировать закамуфлированное скрытое устройство радиоконтроля. Обдумав со всех сторон эту задачу, инженеры отдела связи OTS спроектировали радиоприемник SRR-100, который позволял его владельцу прослушивать радиоперехваты службы НН КГБ.
Первые модели SRR-100 могли контролировать только одну частоту. Затем появился двухканальный кварцевый приемник, а вслед за этим OTS сконструировала многоканальное устройство радиоперехвата, чтобы держать под контролем все известные частоты радиосвязи КГБ{169}.
Второй задачей было конструирование сканера, который был бы удобным в использовании и который можно было бы носить скрыто. Сканирующий радиоприемник должен был быть достаточно маленьким, чтобы, будучи размещенным под одеждой агента, не привлекать внимания на улице ни зимой, ни летом. В то время транзисторы уже позволяли сделать карманный радиоприемник, однако оставался открытым вопрос, как оперативный сотрудник мог конспиративно прослушивать радиопередачи.
Сегодня, спустя 30 лет после появления сканера SRR-100, привычно видеть на улицах городов людей с большими или маленькими наушниками, подключенными к устройствам типа iPod и к сотовым телефонам. Однако в Москве 1973 г. маленький наушник в ухе или наушники, используемые американцем, конечно же, привлекли бы внимание и вызвали подозрение. Какой-либо намек на провод, тянущийся от уха до кармана рубашки иностранца, независимо от того, как хитро он был замаскирован, был бы замечен на улицах Москвы, и о нем тут же бы узнали в КГБ.
В результате эта проблема была решена за счет использования техниками OTS уже существующей технологии, известной как «индукционная петля». Основанная на электрическом явлении взаимоиндукции, известном уже с середины XIX века, «индукционная петля» излучает электромагнитное поле, которое может восприниматься расположенным рядом с ней проводом. Электромагнитная индукция подобна камертону, который заставляет вибрировать другой камертон.
Инженеры сконструировали металлическую петлю-антенну, которая размещалась вокруг шеи под одеждой и соединялась с радиоприемником, висевшим на плечевом ремне под мышкой. Женщины такое устройство могли класть в специальный кошелек с лямкой, внутри которой также была спрятана индукционная петля. Петля выполняла двойную функцию – с одной стороны, служила антенной для приемника перехвата радиоканалов НН, а с другой стороны, работала как передающая антенна крохотного приемника-наушника, напоминающего слуховой аппарат и размещавшегося в ухе. Такое устройство было изготовлено известной швейцарской компанией – производителем слуховых аппаратов Phonak.
Хотя наушник и был маленьким, но все же мог привлечь к себе внимание. «Наушник имел очевидную проблему. Вы не могли носить кусочек пластмассы в ухе так, чтобы не привлечь внимания», – рассказывал один сотрудник OTS, участвовавший в этом проекте. Для маскировки наушника было использовано «голливудское решение». На основе фотографий ушей оперативных сотрудников изготавливались силиконовые уши, соответствующие наушнику-приемнику Phonak. Затем наушник был окрашен таким образом, чтобы сливаться с ушным каналом. Каждый оперативный сотрудник получал четыре наушника, два для правого уха и два для левого. Оперативники сами вставляли в ушной канал этот приемник, а затем специальную заглушку-камуфляж, чтобы скрыть наушник в ухе.
В дополнение к маскировке наушника заглушка-камуфляж ушного канала выполняла и другую важную функцию. Точная форма заглушки не только, как пробка, удерживала наушник в ухе без помощи пластыря, но и заглушала уличные шумы, позволяя четко понимать команды по радиосвязи на русском языке.
