сиротам или что-то еще — я имею в виду, что я прилагаю все усилия, чтобы покупать этичные вещи, но вы бы слышали ее на… на….
Мэдлин изо всех сил пыталась открыть бутылку. Страйк положил свой мобильный обратно в карман и протянул руку.
— Спасибо — я оторвала ноготь, открывая последнюю бутылку. Да, она говорила о кровавых бриллиантах, а я…
Неся только что открытую бутылку вина и свое пиво, он последовал за Мэдлин в открытую зону, откуда исчез Генри, и она снова опустилась на диван, рассказывая при этом о незаконной добыче золота в Латинской Америке и о различных усилиях, которые она и ее коллеги-ювелиры предприняли для того, чтобы их сырье не добывалось в условиях эксплуатации или криминала. Страйк наполнил ее бокал и тоже сел; у него сложилось впечатление, что Мэдлин все еще оправдывается перед невидимым собеседником. В животе у него заурчало. Он надеялся если не на домашнюю еду, то хотя бы на то, что Мэдлин предложит еду на вынос.
— Мама, — позвал Генри с верхней ступеньки лестницы, — я иду к папе.
— Когда ты…?
Но Генри уже бежал вниз. Они услышали, как хлопнула дверь.
— Он был груб с тобой? — спросила Мэдлин, нахмурившись. — У него плохое настроение, потому что его ноутбук сломался. Поэтому он пользуется моим компьютером.
— Нет, вообще-то, он был очень любезен, — сказал Страйк.
— Правда? Это меняет дело. Вообще-то, ты хорошо с ним ладишь. Джим его полностью испортил.
Страйк уже много слышал о том, как ее бывший муж, актер, который бросил Мэдлин ради своей главной героини, предал доверие Генри, но он сохранил заинтересованное выражение лица, выслушав еще несколько примеров. Его желудок снова заурчал. Когда Мэдлин сделала паузу, чтобы выпить половину бокала вина, он сказал, надеясь подтолкнуть ее мысли к еде
— Простите, что не смог поужинать…
— О, нет проблем, я не могу жаловаться на то, что у тебя проблемы с работой, у меня и у самой их хватает. В любом случае…
Она придвинулась ближе к нему на диване и снова обвила руками его шею.
... теперь ты можешь загладить свою вину.
Час спустя Страйк лежал обнаженный в темноте белоснежной спальни Мэдлин, в одном смысле удовлетворенный, но не настолько, чтобы забыть о голоде. Он полагал, что нельзя оставаться такой стройной, как Мэдлин, если питаться часто, но голодная диета была не в его стиле, хотя он и мог бы немного сбросить вес. Голова Мэдлин лежала на его плече, ее волосы щекотали ему лицо. Одна рука лежала на его волосатой груди.
— Боже, это было г-хорошо, — зевнула она. — Прости, я так устала… Мне нужно было встать в пять, чтобы позвонить в Л… в Лос-Анджелес…
Он поцеловал ее в макушку, затем сказал:
— Ты не возражаешь, если я приготовлю себе что-нибудь поесть?
— Нет, дорогой, угощайся, — пробормотала она. Убрав голову с его плеча, она перекатилась на другую сторону кровати, и когда он натягивал брюки и рубашку в темноте, опасаясь встречи с Генри, ему показалось, что он услышал тихий храп.
На верхнем этаже дома царила тишина. Страйк босиком прошел на кухню, его протез тупо стучал по половицам при каждом шаге. В холодильнике, как он и опасался, оказалось мало того, что он хотел съесть. Он без энтузиазма порылся среди горшочков с салатом из киноа, обезжиренного йогурта и пачек авокадо, с тоской думая о яичнице с беконом или большом пакете чипсов. Наконец он откопал немного сыра пекорино, сделал себе сэндвич и открыл еще одну бутылку Heineken.
Часы на плите показывали, что уже десять часов. По ощущениям было намного позже. Он подошел к окну и выглянул на дождливую улицу: в свете фонарей булыжники внизу блестели. Через некоторое время Страйк нашел тарелку, отнес свой сэндвич и пиво в темную гостиную и сел за компьютер.
Он знал пароль, потому что Мэдлин дала его ему, когда он был здесь в последний раз, когда разрядилась батарея его телефона, а он хотел узнать подробности о рейсе, которым Фингерс должен был вернуться в Лондон. Он включил компьютер, ввел пароль spessartite19, почти час читал новости и занимался электронной почтой, а в одиннадцать открыл канал Уолли Кардью на YouTube как раз вовремя, чтобы присоединиться к его прямой трансляции.
Игровые постеры на заднем плане изменились, как и Уолли с Эм-Джеем. Кардью теперь носил свои белокурые волосы, подстриженные по бокам и немного длиннее на макушке. Лицо Эм-Джея стало тоньше, чем в 2012 году, а прическа — аккуратнее. Оба мужчины выглядели мрачными и, в случае с Эм-Джеем, немного встревоженными.
— Привет, бвахи, — сказал Уолли. — Добро пожаловать на очередной эпизод “Шоу Уолли Шоу ЭмДжей”, и прежде чем мы начнем, я.. мы…
Он взглянул на Эм-Джея, который кивнул.
— Сначала мы хотим сказать, что вчера произошло нечто ужасное, но мы узнали об этом только сегодня…
Люди звонили нам последние пять часов, — вклинился Эм-Джей, — и спрашивали: “Вы знали, вы знали?.
— Да, — сказал Уолли, кивая, — и вот ответ: нет, мы не знали, мы вообще ничего не знали, пока не увидели это в новостях. В любом случае — да — мы говорим о том, что случилось с Джошем Блэем и Эди Ледвелл, если вы не знали, и это — это пиздец, мужик, и мы знаем не больше, чем вы, но это серьезный пиздец. Я хочу выразить свои соболезнования их семьям, и я, знаете, я очень надеюсь на Джоша, и мы… не знаю, ты молишься, ЭмДжей?.
— Да, чувак, — сказал ЭмДжей тихо. — Я молюсь.
— Я, — сказал Уолли, раскинув руки, — я не знаю, во что я верю, но мы думаем о семьях и надеемся, что Джош выживет, понимаешь?
— Да, надеемся, — сказал ЭмДжей, кивая. Серьезно. Мы надеемся.
Уолли вздохнул, хлопнул себя по бедрам и сказал,
— Так, у нас для вас сегодня особое шоу — и не забудьте, бвахи, в этом месяце мы жертвуем двадцать пять процентов от всех купленных товаров в больницу Грейт Ормонд Стрит, потому что, как некоторые из вас знают, у ЭмДжей…
— Мой маленький кузен, да, его там лечат от лейкемии, — сказал ЭмДжей.
— Итак, — сказал Уолли, — давайте запустим старый комментариум…
В правом верхнем углу экрана появилась лента комментариев зрителей, текст неоново-желтого цвета прокручивался вверх
