От больших двустворчатых дверей послышался выкрик герольда:
— Милорд Гай де Жерве, граф Редфордский!
И в зал неторопливо вошел Гай в сопровождении оруженосца и пажа, величественный в своем черно-золотом наряде с гербом де Жерве, с золотым поясом на стройных бедрах и золотыми шпорами на высоких ботфортах. Взоры присутствующих невольно обратились на него, слуги расступались, торопливо освобождая ему дорогу. Улыбаясь и кланяясь знакомым, он взошел на помост и преклонил колено перед герцогом, принося извинения за невольное опоздание. Герцог лишь улыбнулся своему любимцу и пригласил его занять место за столом.
Гай немедленно направился к свободному стулу возле Магдален.
— Поскольку я представлял вашего мужа на помолвке, с моей стороны не будет, вероятно, большим проступком занять его место, миледи? — спросил он, склоняясь перед Магдален в поклоне.
Но эти слова были произнесены не столько для нее, сколько для окружающих. Усевшись, Гай вновь ощутил теплоту, исходящую от ее тела, аромат ее кожи, а во взгляде серых, как осеннее небо, глаз он прочел призыв и обещание. Он ощутил трепет, как в бою при виде острозаточенного меча.
Но Гаю было не привыкать к опасности.
— Надеюсь, вы пришли в себя после той передряги, — тихо сказал он, поворачиваясь, чтобы вымыть руки в чаше, которую держал его паж.
— Я-то совсем не пострадала, — так же тихо ответила она. — Я боялась за вас, особенно когда вас так долго не было за столом, вы не ранены?
Он жестом приказал пажу наполнить его кубок.
— Нет, мадам, я не ранен. Просто я счел своим долгом оставаться рядом с несчастным Диком, пока лекарь вправлял ему кость. Парню пришлось пережить неприятные минуты, — эти слова Гай произнес уже довольно громко.
— А что случилось, лорд де Жерве? — тут же спросила леди Мод, и все находившиеся поблизости вытянули шеи, с интересом глядя на Гая де Жерве.
— На нас напали разбойники, — посмеиваясь, объяснил Гай, перекладывая большущий кусок мяса с блюда, которое держал его оруженосец, себе на тарелку. — Судя по всему, они собирались похитить леди Магдален, чтобы потом потребовать за нее выкуп.
Далее последовал краткий, но весьма выразительный рассказ — в молодости Гай изучил кое-какие азы риторики.
Магдален молчала, тем более что никто ни о чем не спрашивал. Она думала. И чем дольше, тем больше ею овладевала уверенность, что за этим, казалось бы, незначительным эпизодом скрывается что-то очень страшное. Ее взгляд снова пробежал по залу. Она велела оруженосцу Эдмунда известить ее сразу же, как только господин вернется, но тупой квадратной физиономии Карла нигде не было видно.
— Досадно, что у вас сегодня плохой аппетит, — усмехнулся Гай, заметив, как Магдален жестом приказала убрать корзинку с вареным изюмом и деревянное блюдо с миндальным печеньем. Он давно заметил, что она сластена и часто подразнивал Магдален за пристрастие к сладким кремам из мускатного ореха и марципану.
— Просто я не понимаю, где может быть Эдмунд, — с обычной прямотой объявила она причину своей озабоченности. — У меня предчувствие, что с ним что-то произошло. Надо бы выслать людей на его поиски!
— Ерунда, — отмахнулся Гай, обсасывая миндалину, сваренную в меду. Упомянув об Эдмунде, Магдален вернула его на землю. Волнующее ощущение от близости с ней тут же улетучилось — она переживала за мужа и никаких других отношений с ним, Гаем, кроме прежних, быть не может. Ему показалось — Эдмунду просто надо развеять дурное настроение, вот он и отправился куда глаза глядят.
«В какой-нибудь развратный дом в Лондоне! — подумал про себя Гай. — Обычное прибежище для молодого человека, который не в ладах с собой и со всем светом». Когда-то и он хаживал туда, пока Гвендолин не вошла в его сердце и не вытеснила оттуда всех других женщин.
Гай искоса поглядел на леди Мод. Из намеков герцогини ему было ясно, что это сокровище само упадет ему в руки, стоит только моргнуть глазом. Что ж, леди была хороших кровей — фламандских пополам с саксонскими, в первом браке произвела на свет здорового ребенка, так что Гай вполне мог бы рассчитывать на появление наследников. У нее имелось солидное приданое, к которому герцогиня готова была добавить ежегодную ренту в пятьсот фунтов. Но туповатое выражение этих зеленых глаз, расплывчатая форма бедер, складки жира, начинающие уже колыхаться на талии и на руках — все это создавало отталкивающее впечатление у Гая. Во всяком случае, никакого сравнения с его юной соседкой справа леди Мод не выдерживала.
— Я не верю, что дело здесь в дурном настроении, — заявила Магдален, и губки ее упрямо сжались. Она резко отодвинула кресло, заметив, что герцог с супругой поднялись из-за стола, чтобы удалиться в свои покои. Пройдя мимо почтительно вставших гостей, Магдален приблизилась к отцу и поспешно, но настойчиво заговорила:
— Милорд… Ваша светлость, разрешите мне поговорить с вами?
Герцог остановился и переглянулся с де Жерве, тоже подошедшему вслед за ней. Все, кто присутствовал в зале, навострили уши.
— Что случилось, Магдален? — спросил Ланкастер. Он редко называл дочь по имени, хотя сам даровал его ей.
— Речь идет о моем муже, — серые глаза Изольды, колдовски засияли. — Я убеждена, что с ним что-то стряслось.
Взгляд Джона Гонтского был даже не хмур, а свиреп.
— Ваш муж на три дня отлучен от моего дома — вот все несчастья, которые с ним за этот день приключились!
Она отрицательно покачала головой.
— Мне известно о вашей опале, милорд. Но сердце мне подсказывает, что дело тут в чем-то другом. — Она в отчаянии заломила руки, и свет свечей отразился в перстнях с рубинами и изумрудами, нанизанных на бледных пальцах. В эти мгновения она не думала о том, что рядом толпились жадные до скандалов зрители.
В зале воцарилась тишина, слуги перестали бегать и все взоры устремились на отца и дочь, между которыми разыгралась какая-то сцена.
— Пройдите со мной, — сказал он кратко. — Гай, ты не составишь нам компанию?
Он сошел с помоста под руку с герцогиней и медленно направился к выходу, мимо стоявших гостей. Только теперь до Магдален дошло, виновницей какого переполоха она стала. Щеки ее залились румянцем. Ей хотелось взглянуть на Гая, чтобы удостовериться в тяжести своей вины, но, не посмев этого сделать, она потупила взор и пошла вслед за Ланкастером.
На дворе герцог пожелал жене спокойной ночи и, оставив ее с фрейлинами, свернул к лестнице, ведущей к его собственной опочивальне. Гай и Магдален молча следовали за ним.
— Итак, — обратился герцог к дочери, когда они вошли в его покои и тяжелая дверь закрылась за ними. — Теперь у нас достаточно времени, и никто не помешает нам поговорить откровенно. Вы хотели сказать мне что-то важное, миледи?
