Если вы знаете гордого и вчера еще веселого Пушкина, то поймете, как он страдал. А может, тогда он еще и проигрался в карты. Это с ним бывало. И боялся он сказать об этом Наташе: детей кормить нечем, а он…
И тут к нему зашел Плетнев и попросил помочь бедному студенту из Сибири, у которого хороший почерк.
– Пускай приходит, – сказал Пушкин. – Я дам ему кое-что перебелить.
В те времена пишущих машинок еще не водилось, писали гусиным пером, а, как вы знаете, у всех великих людей и докторов почерки трудные, наборщику в типографии не разобрать.
Пришел к Пушкину студент. Круглолицый, губастенький, в маленьких очках. Робкий.
Пушкину он понравился.
Оказалось, что Ершов пишет стихи и готов показать их Пушкину. Стихи оказались никуда негодными. Но за первые встречи Пушкин составил себе мнение о студенте: он был не очень умен, стремился к славе, любил деньги и ради того, чтобы поправить свое положение, был готов на все.
Они о многом говорили в те дни, и Ершов вспоминал: «Пушкин сказал: „Вам и нельзя не любить Сибири. Во-первых, это ваша родина, во-вторых, это страна умных людей"».
Ершов не понял, о чем говорил Пушкин. «Мне показалось, что он смеется. Потом уж понял, что он о декабристах напоминает».
Конечно же, близкие друзья Пушкина, особенно Кюхельбекер и Пущин, томились в Сибири, потому что были «умными людьми».
И вот неожиданно Пушкин объявляет всем знакомым, что студент Ершов написал замечательную сказку, которая ему понравилась.
И он, Пушкин, отдал ее первую часть своему приятелю Сенковскому в журнал «Библиотека для чтения». И сам договорился с ним, что тот заплатит студенту очень уж высокий для дебюта гонорар – шестьсот рублей.
Как, когда написал эту сказку Ершов? И никому не показал? Никому не сказал о том, что создает самую лучшую сказочную поэму в России? С ней могли бы соперничать только пушкинские сказки, но ведь Пушкин сказок больше не пишет.
Дальше все происходит с подозрительной быстротой и подозрительно гладко. Сенковский не только ставит первую часть сказки в ближайший номер журнала, но и начинает готовить отдельное полное издание. Причем здесь уж ни о каком гонораре Ершову речь не идет. А тот не возражает. Уже в апреле 1834 года сказка «Конек-Горбунок» печатается в «Библиотеке», цензура пропускает ее совершенно свободно. Да и ничего особенного в первой половине сказки не содержится. Имя автора ничего никому не говорит… Вот если бы это Пушкин написал, сказка наверняка застряла бы у царя, и все враги поэта принялись бы искать и нашли бы в ней опасные намеки.
Еще не вышел номер журнала со сказкой, как профессор Плетнев, тот самый, который познакомил Пушкина с Ершовым, объявляет на лекции в университете, что один из студентов написал чудесную сказку, и вместо лекции читает ее вслух, а в конце награждается громом студенческих аплодисментов. Вопрос только один: когда будет окончание? Бросаются к Ершову, но Петя ничего вразумительного ответить не может и только отмалчивается.
Летом выходит отдельным изданием вся сказка. Ее читают все и всюду, студента зовут в лучшие салоны Петербурга, чтобы высказать восхищение, а тем временем по столице расходится мнение, что сказка вовсе не так безобидна, как казалось после первой публикации. В ней появились и царь-самодур, который плохо кончит, и негодяй-придворный, и кит, который десять лет назад проглотил тридцать кораблей, и не будет ему прощения, пока он не даст узникам свободу.
В стране, где жили и писали намеками и запрещали намеки, такая сказка казалась и была крамольной, а студент Ершов, хоть и был невелик умом, должен был это понимать.
Любопытно, что, посещая салоны и принимая хвалу и поздравления, Петя не подписал ни одной книги. Нет его автографов! Нет черновиков сказки. По словам Ершова, существовал перебеленный им же экземпляр с правкой Пушкина. Но в припадке хандры Ершов сжег эту рукопись. Как сжег и свой петербургский дневник. Откуда такая целенаправленная хандра?
А главный вопрос в том, почему в самом начале славы, когда уже готовились новые издания книги, должные сделать Ершова уже и богатым, Плетнев по просьбе Пушкина (а может, и по собственной инициативе) находит ему место учителя в тобольской гимназии – верный небольшой заработок и надежное место. И никаких гонораров Ершов больше не получит.
Кому же Сенковский заплатил за книгу?
А тем временем слава сказки выросла до высот невиданных и потому опасных. Сказку прочли во дворце. Кому-то она понравилась, а кого-то испугала.
– Кто автор? – спросил государь.
– Какой-то тобольский студент…
– Забыть о нем! И книжку запретить!
И той же осенью книга была запрещена, потому что оказалась не сказкой, а оскорблением власти. И знаете, что было написано в соответствующем указе: «Книга не соответствует современным понятиям и образованности». Тут только руками можно развести. Какие еще понятия? Почему современные?
Если свести воедино все намеки, свидетельства современников, обрывки документов и прочие косвенные улики, то можно прийти к мнению (как и сделал пушкинист Александр Лацис), что сказка написана Пушкиным.
Почему же он тогда не подписал ее своим именем?
Ответ прост. Пушкин понимал, что в таком случае она ни за что не увидит свет. И он был больше чем прав: несмотря на хитрость с разделением книги на две части и появлением в виде автора студента Пети Ершова, «Конек-Горбунок» продержался недолго. Пока во дворце не опомнились.
Вскоре сказка стала редкостью. Мало кто мог похвастаться, что читал «Конька» целиком.
У Пушкина же была еще одна надежда, которая также не сбылась. Он рассчитывал с ее помощью заработать денег, о которых не будет знать переживавшая от их недостатка Ж6НЙ Наташа. Надо же платить карточные долги!
Впрочем, Пушкин не очень расстраивался. Он был уверен, что все образуется, запреты будут сняты, уж он дождется. Ведь Пушкин был молодым, ему только исполнилось тридцать пять лет, вся жизнь была впереди. Если пока нельзя и заикнуться о том, что это он опубликовал сказку под псевдонимом Ершов, потому что власти просто взбесятся, да и друзья, посвященные в эту авантюру, пострадают, то через несколько лет он сделает все как надо.
Но ничего не сбылось.
Пушкин погиб через два с небольшим года. Ершов в своем Тобольске спился, но прожил еще двадцать с лишним лет. Когда с приходом к власти Александра II реакция в России на время отступила, а «кит выпустил на волю тридцать кораблей» и декабристы стали возвращаться домой, то одной из первых запрещенных книг, вновь увидевших свет, стал «Конек-Горбунок». И тут случилось нечто странное и печальное.
Опустившийся, безграмотный Ершов принялся переделывать «Конька» (возможно, с помощью Плетнева), чтобы сделать его банальным и безвредным, видно, сам не понимая, что делает. В издание 1856 года Ершов внес исправления в треть текста, и все они портили сказку! Словно Ершов прочел сказку, сам удивился тому, что выходило под его именем, и решил, с одной стороны, сделать ее безвредной и нестрашной для начальства, а с другой – отомстить Пушкину и доказать, что и он умеет сказки писать! Ничего из этого не вышло. Сказка нынче печатается по пушкинскому тексту.
Я уверенно пишу «по пушкинскому тексту», потому что исследования Лациса и других пушкинистов, считающих, что Ершов отношения к сказке не имел, что Пушкин и его друзья честно рассчитались с бедным студентом – шестьсот рублей, место учителя в гимназии и слава среди губернских барышень, чего еще желать? – эти исследования мне кажутся совершенно убедительными.
Ну не мог наш «гений одной ночи» создать лучшую российскую сказочную поэму! Во всей стране был лишь один человек, который это мог сделать. Пушкин.
И если бы они не были знакомы, если бы жили в разное время, в разных городах… Но за полгода до публикации сказки не ведомый никому студент приходит к Пушкину наниматься в переписчики, а летом следующего года он уже знаменитый автор.
Нет, скажете вы, такие случаи известны! Вернемся к тому же Грибоедову…
Грибоедов писал сатиру. И сатиру он писал как представитель российской элиты, как образованнейший человек своего времени, крупный дипломат. Мы знаем, как рождалось «Горе от ума». Других кандидатов в авторы нам не найти. И даже если нам очень захочется, Пушкина автором «Горя от ума» не сделать. Это разного стиля поэты. Грибоедов во многом привязан к веку просвещения – XVIII веку. Пушкин уже шагает по следующему. Грибоедов, смеясь, расстается с прошлым веком. Пушкин старается заглянуть в следующий.
Ну ладно, скажете вы. Давайте найдем еще кого-нибудь. Например, Шолохов в двадцать с небольшим лет написал «Тихий Дон» и замолчал до конца жизни. Во-первых, отвечу я, Шолохов писал «Тихий Дон» несколько лет, а после него взялся за «Поднятую целину». Эта книга слабее «Тихого Дона», но, без сомнения, написана тем же человеком.
