— А у Инны как дела после операции? — спросил я.
— Нормально, — пожала она плечами.
— Жалуется, швы тянут, — ответил Пётр. — А так, ничего, вроде, ходит, делами занимается. Но нагибаться резко нельзя, напрягаться нельзя. Ещё полгода много чего будет нельзя.
— Ничего, всё будет хорошо, — сочувственно дотронулась до его плеча Инна Викторовна. — Зато у вас малыш такой хороший есть.
— Это да, — сразу заулыбался Пётр. — Он уже меня узнаёт. — с гордостью проговорил он.
Не удержался и тоже улыбнулся, сын — это, конечно, здорово.
— Вот теперь я тоже в Москву захотел, — вдруг озвучил Марат мысли, которые, похоже, крутились у него в голове всё время, пока мы с Жариковыми общались. Галия аж взвизгнула от радости. — Ты мне поможешь устроиться?
— Конечно, чем смогу — помогу, — пообещал я.
— С такими корочками ты много чего теперь можешь, — уважительно проговорил он.
— С какими? — тут же заинтересовался Пётр. Пришлось сходить к пиджаку в прихожей и показать ему удостоверение.
Пётр, также, как и Марат долго его рассматривал.
— Почему-то я не удивлён, — вернул он мне их, наконец, но расспрашивать ни о чём не стал, видимо, подумал, что ещё успеет, нам же с ним из Шереметьево ещё вдвоём возвращаться.
Жариковы посидели у нас ещё с час, и мы начали собираться. Галия с Маратом, чувствуется, ещё долго спать не лягут. Он как признался, что в Москву хочет, у жены глаза загорелись, она уже, небось, представляет, что брат где-то рядом живёт. Чувствую, будет теперь, идя по улице, с новым смыслом на окна домов смотреть — прикидывать, где ее брата можно поселить.
Инна Викторовна попрощалась со всеми и мы отправились в аэропорт. Довёз я их быстро, припарковался поближе, уже знал, что тут и где.
Инна Викторовна несколько раз пыталась отправить нас домой, но Пётр отказывался. Видно было, что им тоже не хочется расставаться. Я держался поодаль, не лез, пусть сын с матерью пообщаются на свои темы.
Проводили её. На обратном пути, к моему удивлению, Пётр не спросил меня о работе в Верховном Совете. Всю дорогу сидел задумчивый. Может, расставание с матерью переживал. Конечно, Караганда это тебе не Святославль, тут на выходные не приедешь.
Приехали поздно. Марат с Галиёй уже спали. Заглянул в большую комнату. Марат спал на раскладушке, уступил Петру неразложенный диван, на котором предыдущую ночь спал.
Утром в половину восьмого уже все были на ногах. Марат собирался на соревнования, у них там сегодня полуфиналы и финалы. Из его команды двое в полуфинал, оказывается, вышли.
А нам с Петром предстояло сейчас ехать в Мытищи за Инной с ребёнком, потом в деревню, потом сразу назад. Завтра у нас с ним рабочий день.
Проводили Марата, оба, и он, и Галия, были подозрительно спокойны и радостны при расставании. Что-то вчера уже, похоже, придумали, черти, для скорейшего переселения Марата в Москву. Ну, посмотрим…
Жена заявила, что раз брат больше не вернётся сегодня, то она не хочет сидеть дома одна и поедет с нами.
Приехали в общагу, а у Инны уже сумки у порога стоят и сама готовая. Малого уже покормили. И тут у меня одна мысль появилась…
— А как же вы его от кормилицы увозите? — заволновался я.
— Наши там с соседкой договорились, — ответила Инна, обрадовавшись нам. — У неё ребёнок грудной.
Уж не с дочкой ли Михайловской они договорились? — поразился я и подумал, как бы нам это боком не вышло. Конфликт же у нас был, поначалу, конкретный. Но вслух ничего говорить не стал. Завел речь о другом:
— Банку детского питания, что мы вам давали, взяла с собой?
— Зачем? — удивлённо взглянула на меня сестра.
— Всё за тем же, — настойчиво ответил я. — На всякий пожарный. Вдруг, новая кормилица заболеет, таблетки надо будет пить. Да мало ли что.
— Козьего молока в деревне полно, — пожала плечами сестра, но банку со смесью достала и в одну из сумок запихала. Уже прогресс, как-то повлиял на нее.
Мы с Петром стали перетаскивать сумки в машину, а Инна подняла малого и собралась спускаться с ним по лестнице.
— Тебе, разве, можно уже? — остановился я в дверях.
— А куда деваться? — махнула она рукой.
— Слушай, давай его сюда, — велел я, поставив сумки. — Одно дело по комнате перенести, другое дело до машины тащить. Сумки потом принесем. Иди, иди!
Усадил их в машине сзади рядом с Галиёй. Та сразу попросила малыша на руки. Ну, пусть играется. А мы с Петром несколько раз ещё сходили за сумками, заперли их малосемейку и поехали в деревню.
Нас там уже ждали. Как только заметили, что мы подъехали, целая толпа из дома высыпала. Аришка довольно уверенно повторяла «блатик Саса» и тянула к мелкому руки. Пока я помогал Галие выбраться из машины, мама приняла младенца из рук Инны и сразу наклонилась к Аришке, чтобы познакомить её с братишкой. Малая же, первым делом, потрогала ему глазки, мама даже сделать ничего не успела. Тот разорался возмущённо и все принялись наперебой объяснять малышке, что Саша это не кукла, он живой и ему больно. Когда до неё дошло, что она сделал брату больно, она разревелась ещё громче Саньки. Инна разнервничалась и вылезла сама, не дождавшись помощи. Пока я обходил машину, она уже сама вылезла, держась за живот. Ну, дети ревут, оба, какая мать усидит.
Инна бросилась к Аришке, мама успокаивала Саньку. Вот у них тут весело теперь будет.
Поздоровались, наконец, со всеми, бабушка меня обняла, прослезилась.
— Какой же ты у нас молодец, — проговорила она. — На все пятёрки экзамены сдал. Галия, детка, иди я тебя обниму, пышечка ты наша.
У бабушки, даже, лексикон изменился, — удовлетворённо отметил я.
Мама с Инной хлопотали с детьми, бабушки накрывали на стол. Вскоре вся наша большая семья сидела вокруг стола.
— Эх, был бы здесь папа, — проговорил вдруг Родька.
За столом повисла тишина. Никто не нашёлся сразу, что ответить пацану.
Глава 13
Подмосковная деревня Коростово.
Когда мы все собрались за столом, радуясь друг другу, воспринимая успехи и радость отдельных членов семьи как общие, как свои собственные, воцарилась неповторимая атмосфера семейного единения, когда один за всех и все за одного. Понятно, что пацан, почувствовав это, захотел поделиться этим ощущением с самым близким человеком.
Нахлынули воспоминания о давно минувших днях. Мои родители из первой жизни часто собирались с родственниками и друзьями. К нам постоянно приходили, мы часто ходили в гости. Вместе радовались успехам друг друга, вместе решали проблемы. Стоило кому-то попасть в беду, сразу мобилизовывался весь круг его общения. Этакая система коллективной безопасности.
Сколько не старался потом, не мог вспомнить момент, когда меня стал тяготить «этот колхоз», как я по молодости выражался. Тогда такой образ жизни казался мне анахронизмом, мы стали единоличниками и, лично я, неплохо себя чувствовал до поры до времени.
Но прошло время и всё чаще я стал скучать по тому ощущению защищённости, которое бывает, когда тебя окружает большой коллектив неравнодушных к тебе людей.
— Кстати, о папе! — поспешил я разрядить обстановку и обратился к Родьке. — Он же билеты на поезд для тебя принёс на море и обратно. Меньше двух недель до поездки осталось! Все, кстати, собрались? — посмотрел я на бабушку с Трофимом.
Все переключились на разговоры про отпуск и море, атмосфера за столом опять стала непринуждённой. Постепенно мы все занялись своими делами. Встали из-за стола и пошли на экскурсию. Ахмад с Трофимом и Егорычем похвастались своими достижениями в строительстве перед нами с Петром. Теперь у бабушек был полноценный санузел с туалетом, ванной и раковиной. На кухне тоже появилась мойка. Никифоровна с нескрываемым удовольствием продемонстрировала мне два крана с холодной и горячей водой.
— Ну, программа минимум выполнена. Теперь можно подумать и о строительстве бани на следующий год. Да? — оглядел я всех.
