Ворон в ярости вылетел из комнаты, убранство которой скрывал туман, он безмолвно кричал от душевной боли. За ним медленно вышла женщина в легкой накидке, он обернулся к ней, поднимая руки в перчатках, изливая своё горе, но она лишь удостоила его холодным взглядом и закрыла дверь перед его носом. Мимо поникшего ворона проходили люди в пышных мантиях, словно и не замечая его. Образ развеялся будто мираж.
После предательства, в котором Ворон был виноват сам, он совершенно отстранился от магического сообщества и перестал учить поступивших. Он сосредоточился на опытах, крайне ограничив своё общение. Ярость и ревность, а также знание того, что его друзья предали его, осуждая и критикуя за спиной, свели Ворона с ума. Он видел себя посмешищем, но на самом деле слыл страшной сказкой Института, сломанной легендой. Именно тогда Ворон, в смятении своего разума и обуреваемый лишь мыслями о могуществе, которого он так всегда желал, стал изучать запрещенные фолианты.
Лишь у него хватило смелости и знаний читать эти гримуары. И лишь у него хватило злости и ума расшифровать черный том, оставленный королем-демоном.
И он впервые открыл портал в Инферно, а после вошёл в него без страха и сомнений. Его посчитали погибшим, павшим от своего безумия. Однако они ошибались.
Он вернулся через годы, но даже те, кто не забыл о его существовании, не узнал бы его, если бы увидел. Ведь один земной год равен двенадцати годам в Инферно.
Пылающий портал раскрылся. Ворон вышел из него, — скрюченная фигура в рваном балахоне, в капюшоне натянутом на лицо, больше схожий со скелетом, чем с человеком. Медленно, будто старик, он прошаркал к следующей странице и с трудом перевернул её костлявыми длинными пальцами. После того как он оказался на пустом листе, Ворон будто бы воспрял, выпрямился, запахнулся посильнее в потертый плащ и пошел по буквам, одновременно растворяясь в тумане.
Когда он возвратился, мир казался ему незнакомым, чуждым и жутким. Он был поражен тому, чего ранее не замечал. В Инферно он обрел не только силу, за которой охотился, но и мудрость, которой ему так не хватало.
Он наконец понял, как должен изменить Магистрат, чтобы привести его в новый век. Как исполнить предназначение.
Он видел, как бездарность теснит гения наглостью. Как людской род терпит лишения и копается в отходах неграмотности, пока Магистрат игнорирует их существование. Как круг использует власть в своих целях, и ограничивает таланты, которые могли занять их места.
И он прибыл в Магистрат с новым знанием. Он начал набирать учеников, посулив неведомую силу, бессмертие и безграничные способности.
— Идите за мной и вы сможете зажечь ещё одно солнце или испарить луну! — Говорил он. И пошли за ним униженные. (Горделивые)
— Идите за мной и вы будете способны оживлять умерших и жить вечно с теми, кого любите! — Говорил он. И пошли за ним отчаявшиеся. (Тщеславные).
— Идите за мной и вы будете способны изменить мир, и уничтожить врагов ваших. — Говорил он. И пошли за ним оскорбленные. (Злобные).
— Идите за мной, и я покажу вам магию крови. — Сказал он и повел их в неизведанные земли других миров. Три сотни черных колдунов вернулись через некоторое время, с единым помыслом — свергнуть правление Магистрата и установить владычество Доминиона.
И так, в виде противостояния кругу, родился орден Чернокнижников. И началась война.
Из книги появились темные фигуры, друг за другом они шли, выстроившись шеренгой, прикрыв голову шлемом и опустив забрало. Страницы наполнились другими людьми в светлых тогах, замерцали всполохи энергии, раздавались крики и стоны, в суматохе боя было не разглядеть, кто побеждает, а кого уже не спасти. Бумага плавилась от ударов, места битвы менялись, — дерущиеся переносились из деревушки на башни городов, на водную гладь средь пылающих кораблей, на пустынные снежные равнины и в оживленные леса. Бумага пропиталась кровью.
Чего Ворон не знал, это то что один из его ближайших учеников, — Змееяд, не был с ним абсолютно честен. Несмотря на то, что Змееяд проявлял исключительные способности к магии крови, был скуп на эмоции и безжалостен, он оставался верным слугой Магистрата и его засланным шпионом. Змееяд прошел через инферно и отравил проклятием свою кровь, как и все чернокнижники, но сохранил свет в душе, и когда представилась возможность, он нанес удар.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К одинокой фигуре Ворона подкрался убийца, тень в капюшоне и магическим кинжалом под накидкой. Ворон перевоплотился в птицу и на него камнем обрушился гордый ястреб. Они сошлись в схватке, полетели магические перья, за быстрыми движениями было сложно уследить. Когда бой был окончен, Ворон лежал на страницах без движения, он был мертв.
— Я больше не могу! — Простонала Алиса отстранившись.
Её глаза покраснели, а губы наоборот были белее мела, она тяжело дышала и жалобно посмотрела на меня.
— Извини. — Сказал я. — Я не уследил, — ты потратила слишком много сил.
— Нет, ты извини, Ментор. — Ответила она. — Я оказалась слишком слабой.
— Все нормально. — Улыбнулся я. — Чтение — это тяжелый труд.
— Но, я так и не узнала, чем все закончилось! Ворон погиб, а что стало со Змееядом? И как закончилась война?
— История Змееяда здесь завершается. А без своего лидера, чернокнижники оказались разобщены и не организованы, они проигрывали битву за битвой. Ведомые новым лидером они ушли в подполье и начали партизанскую войну против Магистрата. Она была более тихой, но не менее кровавой и растянулась еще на несколько десятков лет.
— Но как они умудрялись прятаться от Магистрата?
— Просто — они скрывались среди людей. Их способности позволяли им оставаться вне поля зрения магов.
Алиса хитро прищурилась и отпила эля. Потом задумчиво потерла подбородок.
— Что-то ты недоговариваешь, Ментор… Тогда что такое Жатва?
Я тяжело вздохнул.
— Жатва — это операция Магистрата по поиску и истреблению оставшихся чернокнижников. Кругу приходилось несладко, враг регулярно осуществлял нападения на филиалы и был неуловим. Но и это ещё не всё, оказалось, что их проклятие чернокнижников передается их потомству. В перспективе они могли наплодить и выучить новое поколение колдунов, и война бы никогда не закончилась, поэтому и применили крайние меры.
— Что вы сделали? — Спросила она, уже понимая, что ответ ей не понравится.
— Магистрат нарушил собственное правило. — Рассказывал я. — Они использовали людей. Всех, до кого могли дотянуться. Они написали книгу, которая имела влияние на любого, кто бы её не прочел. Они распространили её как можно шире. Одновременно с этим Башня Деи использовала своё внушение на веру, — маги-храмовники настроили церковь против любого проявления колдовства и магии. Началась всеобщая охота на колдунов.
— Как называлась книга? — Хрипло спросила она.
— Malleus Maleficarum. “Молот ведьм”. — Признался я.
— Тот самый “Молот ведьм”?! Библия инквизиции?!
— Магистрат повлиял на безумный геноцид, который мы знаем под охотой на ведьм, это правда. Они посадили идею, но не смогли контролировать всходы.
— Да уж! Погибли десятки тысяч!
— Магов и людей, да. Магистрат недооценил жестокость человека. Он заставил людей думать, что они в опасности, заперты в одной клетке со зверем. Остановить это уже было невозможно… Это и была Жатва, позорная часть магической истории.
— А что с чернокнижниками?
— Они оказались между молотом и наковальней. Если кто-то и выжил, то забился так глубоко, что и забыл о своем происхождении. Чернокнижники были уничтожены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Это акт насилия, сравнить который я могу только с фашизмом. — Сказала девушка.
— Твоя реакция понятна, и я не защищаю решение Магистрата ни в коем случае. Однако спешу напомнить, что история полнится подобными дикими проявлениями жестокости. Вовлекая человечество в войну, круг даже представить не мог, что произойдет. Они были напуганы и передали страх людям, вот и все.
