Дверь эркера со скрипом отворилась.
– Купец Бибервельт! – пропищал вошедший тип в пурпурной мантии, висевшей на худой фигуре, словно на палке. На голове у него была бархатная шапочка в форме перевернутого ночного горшка. – Есть тут купец Бибервельт?
– Есть, – одновременно откликнулись оба низушка.
В следующий момент один из Даинти Бибервельтов плеснул содержимое кружки в лицо ведьмаку, ловко выбил табурет из-под Лютика и промчался под столом к двери, уронив по пути субъекта в смешной шапочке.
– Пожар! Спасайтесь! – завыл он, влетая в общий зал. – Убивают! Горим!
Геральт, отряхиваясь от пивной пены, кинулся за ним, но другой Бибервельт, тоже бежавший к двери, поскользнулся на опилках и свалился ему под ноги. Оба упали у самого порожка. Лютик, выбравшись из-под стола, дико ругался.
– На-а-ападе-е-ение! – заверещал с пола тощий тип, запутавшись в пурпурной мантии. – На-а-ападе-е-ение! Ба-а-андиты!
Геральт переполз через низушка, влетел в зал, увидел, как допплер, раскидывая гостей, выбегает на улицу. Кинулся следом и тут же уперся в упругую, неподатливую стену людей, загородивших дорогу. Одного, умаруханного глиной и воняющего пивом, ему удалось перевернуть, но остальные зажали его железными тисками плеч. Он яростно рванулся, послышался сухой треск рвущихся ниток, лопающейся кожи, и под правой подмышкой сделалось просторно. Ведьмак ругнулся, перестав вырываться.
– Поймали! – крикнули каменщики. – Мы поймали разбойника! Что делать, господин мастер?
– Известь! – взвыл мастер, поднимая голову от столешницы и водя кругом невидящими глазами. – Извести и камней!
– Стра-а-ажа! – рычал пурпурный, на четвереньках выбираясь из эркера. – Нападение на чиновника! Стража! Пойдешь за это на шибеницу, злодей!
– Мы его поймали! – кричали каменщики. – Мы поймали его, господин!
– Не того! – взвыл субъект в мантии. – Хватайте подлеца! Догоните его!
– Кого?
– Бибервельта, низушка! Догнать его, догнать! В яму его!
– Сейчас, сейчас, – сказал Даинти, выглядывая из эркера. – Что такое, господин Шван? Не вытирайте себе рот моим именем. И не поднимайте тревоги без нужды.
Шван замолчал, изумленно глядя на низушка. Из эркера вышел Лютик в шапочке набекрень, осматривая свою лютню. Каменщики, пошептавшись, отпустили наконец Геральта. Ведьмак, хоть и очень злой, ограничился сочным плевком на пол.
– Купец Бибервельт! – пропищал Шван, близоруко щурясь. – Что это значит? Нападение на городского чиновника может вам дорого обойтись… Кто это был? Тот низушек?
– Брат, – быстро сказал Бибервельт. – Троюродный брат…
– Да, да, – тут же поддержал Лютик, почувствовавший себя в своей стихии. – Далекий кузен Бибервельта. Известный как Чок Бибервельт. Черная овца в семье. Еще будучи ребенком, он свалился в колодец. Высохший. К несчастью, бадья упала ему прямо на голову. Вот он и чокнулся малость. Обычно-то он ведет себя тихо, но при виде пурпура впадает в ярость. Чок, одним словом. Но нечего волноваться, он быстро успокаивается, стоит увидеть рыжие волоски на дамском лобке. Потому он и помчался прямо в «Пассифлору». Понимаете, господин Шван…
– Довольно, Лютик, – прошипел ведьмак. – Заткнись, черт побери.
Шван одернул мантию, стряхнул опилки и выпрямился, придав физиономии величественное выражение.
– Да-а, – сказал он. – Следите внимательнее за своими родственниками, купец Бибервельт, потому как сами-то вы, известно, вполне дееспособны. Если б я подал жалобу… Но у меня нет времени. Я здесь по делу. От имени городских властей призываю вас заплатить налог.
– Э?
– Налог, – повторил чиновник и надул губы на манер, который подсмотрел, вероятно, у кого-то более значительного. – Что такое? Вам что, от брата передалось? Занимаешься торговлей – плати налоги. Либо иди в тюрьму.
– Я? – рявкнул Даинти. – Я – торговлей? Да у меня сплошные потери, мать твою! Я…
– Бибервельт, – снова прошипел ведьмак, а Лютик украдкой ударил низушка по волосатой щиколотке. Низушек кашлянул.
– Само собой, – сказал он с трудом, изображая улыбку на пухлой физиономии. – Само собой, господин Шван. Ежели занимаешься выгодной торговлей, надобно платить налоги. Хорошая торговля – большие налоги. И наоборот, как мне кажется.
– Не мне оценивать ваши доходы, купец. – Чиновник соорудил кислую мину, присел за стол, из бездонных складок мантии извлек счеты и свиток пергамента, который развернул на столе, предварительно протерев стол полой накидки. – Мое дело считать и принимать. Да-а-а… Итак, подсчитаем… Это будет… хммм… это будет… Два пишем, один в уме… Та-а-ак… Тысяча шестьсот пятьдесят три кроны и двадцать копперов…
Даинти Бибервельт издал глухой вопль. Каменщики удивленно заворчали, трактирщик упустил блюдо. Лютик вздохнул.
– Ну, до встречи, ребята, – горько сказал низушек. – Если меня кто-нибудь спросит, так я в тюряге.
2– До завтрашнего полудня, – стонал Даинти. – Ну и сукин сын этот Шван, чтоб его скрутило, паршивца, мог бы и подольше подождать. Больше полутора тысяч крон, откуда мне взять до завтра столько наличных? Я погиб, разорен, сгнию в заточении! Нечего сидеть, говорю вам, дьявольщина, надо хватать эту дрянь – допплера! Мы должны его поймать!
Вся троица сидела на мраморной облицовке бездействующего фонтана, расположенного посредине небольшой площади, обрамленной роскошными, но исключительно безвкусными купеческими домами. Вода в бассейне была зеленой и чудовищно грязной, плавающие среди отбросов золотые ельцы натужно работали жабрами и раскрытыми ртами хватали воздух с поверхности. Лютик и низушек жевали оладьи, которые трубадур только что стянул с попавшегося на пути прилавка.
– На твоем месте, – сказал бард, – я бы отказался от погони, а стал искать кого-нибудь, кто одолжит денег. Ну поймаешь ты допплера. И что? Думаешь, Шван примет его в качестве эквивалента?
– Дурак ты, Лютик, хоть и бард. Схватив допплера, я отберу у него мои деньги.
– Какие деньги? То, что было у него в мешочке, пошло на покрытие урона трактирщику и взятку Швану. Больше там ничего не было.
– Лютик, – поморщился низушек, – в поэзии-то ты, возможно, и дока, но в торговых вопросах, уж прости, абсолютный нуль. Ты слышал, какой налог насчитал мне Шван? А за что налоги платят? Ну, за что?
– За все, – отметил поэт. – Я так вон даже за пение плачу. И плевать им на мои объяснения, мол, пою я по внутренней потребности.
– Дурак, говорю. Налоги в торговле платят в зависимости от прибыли. Прибыли, Лютик! Понял? Этот паршивец допплер подделался под меня и занялся каким-то нечистым делом. И заработал на нем. Заработал! А я – плати налог да еще и покрывай долги этого голодранца, ежели он их наделал. А не заплачу, так – в яму, а там публично поставят, как на скотине какой, тавро и сошлют на рудники! Дьявольщина!
– Хе! – весело отозвался Лютик. – Стало быть, нет у тебя, Даинти, иного выхода, как тайно сматываться из города. Знаешь что? Есть идея. Давай обернем тебя бараньей шкурой. Ты пройдешь через ворота, крича: «Я овечка, овечка, бе-е-е». Никто тебя не узнает.
– Лютик, – угрюмо проговорил низушек. – Заткнись, а то ведь стукну. Геральт?
– Что, Дан?
– Поможешь схватить допплера?
– Послушай, – сказал ведьмак, все еще безуспешно пытавшийся зашить разорванный рукав куртки. – Мы в Новиграде. Тут тридцать тысяч жителей – людей, краснолюдов, полуэльфов, низушков и гномов, да, вероятно, еще столько же приезжих. Как ты собираешься отыскать его в такой тьме народу?
Даинти дожевал оладью, облизнул пальцы.
– А магия, Геральт? Ваши ведьмячьи чары, о которых столько болтают?
– Магически допплера можно обнаружить, только когда он в своем виде, а в своем-то он по улицам не шастает. И даже если б так, все равно магия не поможет, потому что кругом кишмя кишат слабые чародейские сигналы. У каждого второго дома магические замки, а три четверти людей носят амулеты, самые разные – против воров, блох, пищевых отравлений. Не счесть.
Лютик провел пальцами по грифу лютни, звякнул струнами.
– Идет весна, дождем повеяв теплым! – пропел он. – Нет, скверно. Весна грядет и солнце… Нет, черт возьми. Не получается. Ну никак…
– Перестань скрипеть, – проворчал низушек. – Ты действуешь мне на нервы.
Лютик кинул ельцам остатки оладьи и сплюнул в бассейн.
– Глядите, – сказал он. – Золотые рыбки. Говорят, такие исполняют желания.
– Так те красные, – заметил Даинти.
– Ну и что, какая разница. Черт возьми, нас трое, а они выполняют по три желания каждая. Получается, по одному на брата от каждой рыбки. А, Даинти? Не хочешь, чтобы рыбка заплатила за тебя налог?
– Почему же. А вдобавок пусть что-нибудь свалится с неба и треснет допплера по башке. И еще…
