Настольная лампа освещала часть пола, у двери сгустился полумрак. Из соседней квартиры еле доносилась музыка.
Наконец Михаил повернул голову и улыбка тронула его губы. Чуб у Кости торчал метелочкой, руки он скрестил на пруди.
Только теперь Михаил заметил, что в комнате стало как-то необыкновенно чисто и даже уютно. Вещи на столе были аккуратно прибраны. На окне появилась тюлевая занавеска. Он приподнялся на локте и спросил:
— Это ты покупал тюль?
Костя не пошевелился, ответил вопросом:
— Разве плохо? Уют.
— Неплохо, — Михаил сел. — Вот уж не думал, что у тебя проявятся способности к домоводству. Или кто тебе посоветовал?
Костя молчал и не шевелился. Губы его вздрагивали: он сдерживал улыбку.
Михаил осмотрел чистый пол, блестящую этажерку и нахмурился. «Не соседка ли тут командует? — предположил он. — Еще не хватало!» Но тут же решил, что соседка на это не способна, она давно живет рядом и, кроме чая, ничего не предлагала. Он видел: она и у себя-то в комнате редко убирает.
Так и не догадавшись, кто посоветовал Косте купить тюлевую занавеску, Михаил потушил свет.
ДЕЛЕГАЦИЯ
В отделение явилась делегация: пятеро молодых рабочих и один пожилой. Среди парней были и те двое, которые играли с Поярковым в карты. Пришли они прямо с ночной смены, не выспавшиеся, в запыленных костюмах, в которых ходили на завод. Они не обратились к дежурному, прошли в. приемную начальника отделения и потребовали от женщины, сидящей за пишущей машинкой, чтобы она доложила о них.
— А по какому вопросу? — спросила женщина.
— Это мы скажем начальнику, — сухо отрезал пожилой рабочий.
— Идите сначала к дежурному, — посоветовала женщина и отвернулась было к машинке, но пожилой рабочий шагнул к двери кабинета и предупредил:
— Не доложите, сами зайдем. Не велика беда.
Женщина пожала плечами, но пошла в кабинет начальника.
Майор делегацию принял. Оказавшийся около приемной Михаил вошел в кабинет вместе с рабочими. Он догадался: люди пришли не зря.
Майор хмуро посмотрел на вошедших и вежливо пригласил садиться. Сели все, кроме высокого и нескладного парня, с приятным краснощеким лицом. Он отрекомендовался комсоргом цеха и, видимо, по армейской привычке, опустив руки по швам, спросил:
— Разрешите, товарищ майор, задать вопрос?
— Пожалуйста, — майор качнул головой.
— Нашего комсомольца Володю Пояркова вы арестовали?
— А в чем дело?!
— Мы хотим знать, где наш товарищ, — не обратив внимания на грозный тон начальника отделения, заявил комсорг. Проявляя уважение к майору, он в то же время не терял собственного достоинства. Михаил смотрел на парня с нескрываемым восхищением.
Майор вскинул брови и сказал более спокойно:
— Пожалуйста: задержан по уголовному делу.
— По какому?
— Не ваше дело. Когда надо будет, я вас вызову. Комсорг оказался не только не трусливым, ко и несговорчивым и продолжал невозмутимо настаивать:
— Почему не наше дело? Володя наш товарищ, и мы о нем должны заботиться. Тем более, он не имеет родных. Мы его знаем давно и можем объяснить…
— Мне сейчас объяснения не нужны. — Майор прихлопнул ладонью по столу. — Если у вас есть сведения о ненормальном поведении Пояркова, то прошу изложить.
— Поведение Володи, наоборот, очень хорошее.
— Тогда нам разговаривать не о чем. Мы как-нибудь сами разберемся, — майор встал и взял телефонную трубку. Но тут поднялся пожилой рабочий и назвал свою фамилию.
Михаил слышал фамилию Додонова, но никак не мог вспомнить, откуда она ему известна. Только через минуту пришла на память Вера Додонова. Костя как-то говорил, что отец ее работает формовщиком.
— Вы, товарищ начальник, не горячитесь, — сказал Додонов густым баском, перекладывая кепку из одной руки в другую. — Я Володю знаю вот с этих пор, — повел он раскрытой ладонью. — Можно сказать, его учителем был, да и отцом малость. И никогда даже шалостей за ним не замечал, такой серьезный был. Рос парнишка на глазах у всех рабочих цеха, старался. Хотя и без родительского глаза, а стал настоящим рабочим, не в пример некоторым. А тут-арест. Небось и у вас душа бы разболелась, случись такое с вашим сыном.
Майор при упоминании сына поморщился. Немало ему пришлось понервничать из-за Виктор!. Но он ничего не сказал.
— Вот вы и учтите наше беспокойство. Может, люди наговорили, всякое бывает, — продолжал Додонов.
— Хорошо, хорошо. Учтем, — поспешно пообещал майор.
— Вот вы и скажите, за что забрали Володю. Вместе-то мы скорее разберемся.
Спокойный и уверенный тон Додонова действовал успокаивающе.
И майор, сделав над собой усилие, сказал сдержанно:
— Не могу, пока это тайна.
— Не велика тайна — воров да хулиганов ловить. Да мы и не разгласим вашу тайну, могу поручиться за ребят моих честным словом коммуниста.
— Не могу, — уже более резко повторил майор.
— Ну, что ж, придется заставить открыть великую тайну, — угрожающе-спокойно подытожил Додонов, надел кепку и махнул рукой:- Пошли ребята.
Михаил вышел из кабинета начальника отделения вместе с рабочими, проводил их к выходу и попросил разрешения записать их фамилии на всякий случай. Додонов усмехнулся:
— Пиши, пиши. Ваш начальник уж больно что-то спесив. Не мешало бы ему немного спесь-то сбить. Как думаешь, лейтенант?
Михаил ничего не ответил.
А через час в кабинете начальника отделения раздался телефонный звонок. Майор взял трубку и, услышав голос секретаря райкома партии, сел прямее.
— Терентий Федорович? Миронов говорит. Ты можешь сейчас приехать ко мне? Можешь? Вот и хорошо. Жду.
В кабинете секретаря райкома майор увидел рабочих, что приходили к нему в качества делегации. «Нажаловались!»- мелькнула у него мысль, но он не подал виду, что удивлен или раздосадован, уверенно прошел к столу, поздоровался за руку с секретарем и беспечно отрапортовал:
— Прибыл на носках, товарищ Миронов.
— Вот и хорошо, разберемся, не откладывая в долгий ящик, — Миронов с улыбкой посмотрел на Додонова и пригладил ладонью седые волосы. На вид секретарю было меньше сорока лет и седина его не старила. — А то вот товарищ Додонов ужасно не любит проволочек, особенно на конференциях бьет за это смертным боем, — добавил он.
Майор глянул на рабочего и только сейчас вспомнил, как однажды на конференции этот Додонов критиковал работу отделения, и мысленно подосадовал на себя за оплошность. «Память ослабевать стала!» — с ужасом подумал он.
— Скажи уж нам, Терентий Федорович, за что ты посадил их товарища, Пояркова.
— Так ведь, товарищ Миронов, дело не закончено… — замялся майор.
— Тайна?
— Как сказать…
— Говори, говори. Тут все люди свои.
Майор посмотрел на секретаря, потом на рабочих и решился.
— Арест Пояркова связан с убийством на кладбище…
— Ох, Терентий Федорович! — вдруг громко засмеялся Миронов. — Какая же это тайна, если о ней весь город знает! — и, оборвав смех, добавил:- Вы бы лучше с народом поговорили.
— Вот именно, — подхватил Додонов. — Старуху с кладбища, которая старика извела, не арестовывают, невинного человека держат. Правда, Анфиску они забрали, да и то случайно, товарищ Миронов, и, видно, допросить как следует не могут. А ведь старуха и Анфиска водку хлебали кружками. На какие шиши они зелье покупали?
И чем больше говорил Додонов, тем неуютнее чувствовал себя майор. «Откуда ему известно, что старуха сбежала? Откуда он знает, что Лебедева задержана? Черт возьми!»- недоумевал майор, растерянно глядя на рабочих.
А Миронов поглядывал с прищуром и, как казалось майору, с нескрываемой издевкой.
НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
Подполковник Урманов вызвал в управление Михаила почти тотчас, как ушла из отделения делегация рабочих. Михаил отправился по вызову с неохотой. Сидеть на совещании безмолвным статистом, смотреть, как работают другие или выполнять мелкие поручения подполковника было нетрудно, такая работа не требовала ни большого напряжения сил, ни размышлений. Но это именно и претило деятельной натуре лейтенанта. По временам, когда наплывали подобные мысли, Михаил имел мужество поругивать себя: «Зазнался! Высоко прыгнуть захотел», — однако от этого не становилось легче.
Он шел по улице вялой походкой, не особенно беспокоясь, что опоздает — все равно от него на совещании толку будет мало, а задание получить он всегда успеет.
В управлении подполковника не оказалось, его срочно вызвали в министерство, и Михаилу было предложено придти часа через полтора. Возвращаться в отделение не было смысла. Поговорив кое с кем из знакомых, Михаил сделал круг по двору, покурил, окончательно расстроился и пошел на улицу. Не успел он пройти и полквартала, как увидел Марину Игнатьевну, Встреча с этой женщиной обрадовала, — что-то необычное кроется в ее судьбе, думалось ему, да и вообще она ему казалась симпатичной. Женщина уже спешила ему навстречу.
