В порыве странного наития, Максим вытянул руку к неподвижно лежащему телу Ивана и скастовал "восстановление тела", простое, но энергоемкое заклинанание. Магия пошла сильным и ровным потоком, напитывая маной почти умершего наставника. Максим любил наглядность. Копья, пронзавшие Ивана, треснули и вышли их него дроблеными обрубками. Само тело задрожало слегка выгибаясь. Максим не ослаблял напора, буквально вколачивая в него ману, добиваясь полного излечения, даже когда понял, что "дядька" уже не умрет. Страшная дыра на лице затянулась на глазах, Иван задышал, руки машинально зашарили по песку, глаза открылись. Последним аккордом Максим погрузил его в сон.
— Чтобы не мешал и не пришлось объяснять, — пояснил он магу, — это ведь ваш друг, потрудитесь взять на себя хоть это. Я же немного отдохну с вашего позволения, как будет все готово — позовете. Максим повернулся и пошел в свою "камеру". Ему казалось очень важным увидеть сейчас эльфийку и посмотреть ей в глаза.
— Ну и дурак! — крикнул ему в спину Самуил. — Круглый дурак. И так не имел шанса, а теперь…. Но спасибо, это развязывает мне руки. Впрочем, может ты еще имеешь что сказать, мой болтливый бывший ученик? — Самуил, надо отдать ему должное, чувствовал себя так, словно гора свалилась с плеч, ну, или часть горы. Даже дышать стало легче. "Иван жив. Хвала Матери. Половина дела сделана. Но как же так я ошибся?"
— Я твою маму в рот е…..л. Только это.
Глава 11
Максим и сам понимал, что поддается под воздействием эльфийки, но не то что не мог, не хотел тому противодействовать. Как и положено качественному подкаблучнику, таковым он себя не считал. Что с того, что она взяла в свои руки все его средства? Не ему же заниматься бытовыми мелочами, не правда ли? Баба должна знать свое место, и очень хорошо, что она его знает и не лезет в мужские дела. Какие именно у него есть "мужские дела", если не считать таковыми тренировки, Максим и сам бы не сказал, но что подруга в них не лезет — был вполне уверен. Тем более она слуга официальная, что часто и охотно подтверждала словом и делом, радуя самолюбие. А траты на шмотки — так то такое. Женское. Разве не стоят эти тряпки ее сияющих манящих глаз?
Когда он вошел в комнату, освещяемую новыми канделябрами (бронза!) с недешевыми свечами, и увидел свою "верную служанку", сидящую поджав ноги на кровати, когда в который уже раз почувствовал как тонет в ее глазах, смотрящих робко и тревожно, словно с затаенной надеждой, раздражение мгновенно улетучилось.
Эльфийка с кошачей грацией соскользнула на пол (паркет!), одним длинным плавным движением оказываясь рядом с Максимом, и, упав на колени, поцеловала его руку.
— Мой господин, Кровавый Гарри, я все подслушала. Вы самый благородный человек на свете, и я благодарю свою судьбу служить вам, — мелодично пропел ее голос.
Максим засмеялся. Эльфийка упорно звала его "Кровавым Гарри", с непременным придыханием. Сокращение имени в ее исполнении звучало как "Кровавый", что немного смущало, и не будь она столь мила, столь наглядно самоотверженна, то могло и раздражать. Потакание милым слабостям служило дополнительной подпоркой под официальным его положением "главы и хозяина", ничего нового.
— Мне надо отдохнуть, милая, — Максим ласково потрепал ее по голове, — мне надо поспать хотя бы полчаса.
— Я все поняла — улыбнулась Сафра, — вы уснете и будете спать очень глубоко, мой господин. Я вам спою.
Господин довольно кивнул и улегся на кровати не раздеваясь. Эльфийка легко запрыгнула рядом и обвила руками его голову. Пение в ее исполнении нельзя было назвать пением в привычном Максиму смысле. Скорее это было похоже на ласковое воркование неведомыми словами ему над ухом. Но действовало безотказно — не прошло и одной минуты, как парень погрузился действительно в глубокий сон.
Эльфийка продолжала напевать, легонько перебирая пальцами волосы господина.
Ровно через полчаса, она дунула Максиму в лицо и тот открыл глаза.
— Мой господин, время.
— А? Что? Уже звали? Проспали? — Максиму казалось, что он спал часов десять.
— Нет, господин. Вы просили разбудить вас через полчаса и вот это время вышло.
Максим подумал как у нее получается делать простейшие вещи с таким удивительным очарованием. Эльфийка едва заметно нахмурилась, легкая тень тревоги пробежала по ее лицу, и, изобразив некую пантомиму внутренней борьбы, обратилась к нему с немым вопросом в глазах.
— Что? — Решил уточнить Максим.
— Я не знаю как сказать вам, господин, о своей дерзости.
— Дерзости?
— Когда вы спали, вы выглядели так прекрасно, господин мой Кровавый Гарри, что я сама не заметила как вплела несколько своих лент в ваши прекрасные волосы. Простите меня.
— Лент? — Удивился Максим, разглядывая изображающую раскаяние девушку. — А это… Не слишком по-женски?
— Что вы, господин! — Она всплеснула руками. — Ленты в волосах признак мужественности! Только самые лучшие из мужчин имеют право носить их.
Максим поднялся и подошел к зеркалу. Ступая но теплому полу, он опять подумал какая молодец эта девушка. Собственный вид не принес никаких неприятных сюрпризов, чего он опасался. В отражении на него смотрел высокий, худой, но уверенный в себе парень с волосами до плеч. Лент оказалось больше десятка, но вплетены они были столь мастерски, что и правда в его виде не было ничего "девчачьего".
— Пускай. — Максим пожал плечами. — Я не против.
— Благодарю вас, мой господин Кровавый Гарри, — служанка вновь оказалась рядом и прильнула к руке. — Кстати, а вы уже продумали свой план на поединок?
— Нет, а нужно?
— Еще бы! Ведь ваш противник маг, и маг опытный. Драться с таким не имея плана — обрекать себя на поражение, что погубит и вас и меня, как вашу верную слугу!
— Ну а что бы ты предложила? — Максим привык, что просто так она не говорит ничего, наверняка уже что-то продумала, и потому спросил прямо.
— Если господин мой позволит своей недостойной слуге…. То я бы обратила внимание на не лучшую выносливость противника. Его посох — могучий артефакт. Он бережет ману, концентрирует удары, облегчает атаки. Но он
