Лагерь «Всадников» был относительно недалеко. Дозор миновал рощу скрученных в нелепые фигуры лысых деревьев, перевалил через невысокий холм и остановился перед забором из заточенных кольев, направленных остриями в сторону потенциального противника. Очень неплохой способ защиты от крупных мутантов и банд, не располагающих ракетными комплексами и тяжелой бронетехникой.
Ворот как таковых у забора не было. Был подвижный сегмент на ременных петлях. Сегмент по мере надобности таскала туда лошадь-полумутант, нелепого вида существо словно начавшее перерождаться в фенакодуса, но на полпути передумавшее. Изуродованная мутацией голова, непропорциональное тело, одна передняя лапа фенакодусова, когтистая и мохнатая, вторая — лошадиная с копытом и очагами гноящихся язв. Задние — вообще нефункциональные с виду, похожие на деревья в лесу, который мы только что миновали, чуть по земле не волочатся.
Управлял несчастным животным человек в сталкерских лохмотьях с признаками неслабого лучевого поражения на лице и руках. Кожу несчастного усеивали красные пятна и гнойные пузыри, из носа текла вязкая жидкость, которую он то и дело утирал рукавом. Однако все это не помешало ему энергично подстегнуть своего полумутанта при нашем приближении. Тварь, нелепо переваливаясь на своих кривых подставках, которые язык не поворачивался назвать ногами, механически выполнила свою функцию, оттащив в сторону утыканный кольями кусок ограды.
Зайдя в ворота, я обернулся. Изуродованный Зоной привратник смотрел нам вслед красными, воспаленными глазами и неприятно щерился, словно специально выставляя напоказ беззубые, кровоточащие десны. Я так и не понял, чему радовалась эта развалина. Сомневаюсь, что удачному возвращению хозяев. Может, тому, что я умру раньше него? Кто знает. Радиация поражает все органы, в том числе и мозг. Интересно, много у них тут в лагере таких слуг?
Оказалось что много.
На первый взгляд обитатели лагеря делились на красавцев, красавиц и законченных уродов. Венцы природы в свободных позах возлежали около костров, беседовали друг с другом, чистили оружие, кормили с рук фенакодусов, которых в огромном лагере было великое множество.
Все остальное делали уроды.
Под всем остальным подразумевалась работа по обслуживанию господ. Грязная и не очень. Но преимущественно все-таки грязная. Потому как фенакодусы имели дурную привычку гадить где не попадя. И любой проходящий мимо урод был обязан метнуться и специальным совком прибрать за тварью её испражнения. Помимо этой священной обязанности уроды готовили еду, чистили «коней», таскали тяжести — да мало ли какой работой может занять слугу маящийся от безделья хозяин.
Потом у меня появилась возможность ознакомиться с жизнью лагеря более детально. Соскочив с «коня», девчонка ловко обыскала меня, отобрала пистолет и КПК, надежно стянула руки и ноги строительным скотчем, после чего, освободив меня от аркана, с неженской силой толкнула на кучу грязного тряпья и спокойно направилась куда-то по своим делам.
Я упал, успев сгруппироваться. И понял, что приземлился на что-то более твердое, чем ворох лохмотьев.
На земле лежали люди, обездвиженные тем же способом, что и я. Правда, их было сложно назвать даже уродами. Это были полуживые, полуразложившиеся существа в конечной стадии лучевой болезни, когда мясо отходит от костей, а кожа от мяса.
— Тебе повезло, что Букефал сорок пятой уже накормлен, — хмыкнул стоящий рядом начальник дозора. — Словно почувствовал, что хозяйка близко, и поел. Значит, быть тебе завтраком.
И поморщился.
— Опять консервы просрочили, — проворчал он. — Не могли неделей раньше разобраться, кому быть слугой, а кому сеном.
И, достав из кармана тюбик с белковым питанием, подал команду, кивнув на ближайший полутруп.
— Взять!
Я даже не успел понять, что произошло. Длинная шея фенакодуса начальника дозора грациозно изогнулась, зависла на мгновение в воздухе — и вдруг зубастая пасть с невообразимой скоростью метнулась к жертве. Миг — и перекушенное тощее тело развалилось в воздухе напополам. Второй — и совершенная машина убийства, быстрыми и точными движениями пасти расчленив верхнюю половину трупа, стала заглатывать окровавленные куски плоти вместе с костями. Начальник дозора одобрительно кивал, синхронно со своим «конем» поглощая синтетический белок из тюбика.
Что ж, по крайней мере все это произойдет быстро и мне не придется медленно растворяться в «киселе» или неделю ждать пока зажравшийся кровосос, подвесив меня за ребро на какую-нибудь арматурину, допьет наконец мою кровь. Судя по сведениям, почерпнутым мной из «Энциклопедии», быстрая смерть в Зоне была не особо частым подарком для тех, кто рискнул бросить ей вызов.
Наконец обожравшаяся тварь сыто рыгнула и выплюнула наполовину обглоданный человеческий череп. Её брюхо раздулось и провисло почти до земли.
— Покушал, родимый? — тепло улыбнулся начальник дозора, бросая на землю пустой тюбик из под питания. — Ну, тогда пошли спать.
Лежа на земле я наблюдал, как отойдя к ближайшему костру Всадник постелил на землю вынутое из переметной сумы одеяло. После чего улегся на него и подал какую-то команду.
Выслушав команду его фенакодус, немного потоптавшись на месте, изогнулся дугой и тоже лег на землю… прямо на хозяина.
Сзади меня на землю шлепнулось что-то мягкое. Я с трудом повернул шею.
Вот уж кого не ожидал увидеть, так не ожидал!
— Первый раз видишь как фенакодусы сворачиваются в домик? Потому Всадникам и не нужны ни дома, ни палатки. Они так же от Выбросов хоронятся. Их уродским лошадям и Выбросы по фигу. А кавалеристам и тепло, и псевдомухи не кусают.
— Каким ветром вас сюда занесло? — спросил я.
— Тем же, что и тебя.
Рядом со мной, замотанные скотчем чуть не до шеи, лежали Метла и Циклоп.
— Откатиться бы надо, — сказал Циклоп. — Эти бедолаги уже не люди, а радиоактивные объекты. Глазом не успеешь моргнуть как свои четыреста рентген схаваешь.
Удивляться появлению «свободовцев» было некогда. Циклоп прав. Надо было отползти от склада полутрупов насколько возможно далеко.
Что мы и сделали. Медленно, осторожно, стараясь не привлекать внимания и помогая друг другу. Непростое скажу вам дело с руками, надежно зафиксированными за спиной.
Наконец наше предприятие завершилось относительной удачей. Пять метров от склада биореакторов не бог весть что, но все-таки на душе спокойнее.
— Теперь радиопротекторами неделю отпиваться придется, — пропыхтел Метла, пытаясь стряхнуть со лба капли пота.
— Точно, — усмехнулся Циклоп.
Его повязка сползла на шею, открыв для обозрения пустую глазницу, перечеркнутую застарелым шрамом, отчего усмешка на лице сталкера превращала это лицо в жуткую маску. — Ровно неделю. После того, как нас сожрут на рассвете фенакодусы. Если сожрут, — улыбнулся он вторично.
— Им что-то может помешать? — поинтересовался я.
— Может, — сказал Циклоп. Между его губ блеснула половинка лезвия и вновь спряталась в глубине рта. — Сразу после твоего ухода Валет решил свалить на Большую землю к своей тёлке. И Кожа с ним. Не очень умное решение накануне Выброса, но гетман не стал отговаривать пацанов. «Свобода» не держит у себя насильно свободных сталкеров. Ну, Чехов и решил, что коли так, остатки развалившегося звена не должны сидеть на пятой точке, а обязаны следовать за своим новым командиром.
— Я вроде как отказался от командования, — напомнил я. — И от членства в «Свободе».
— Отказался, — коротко кивнул Циклоп. Кивнуть с большей амплитудой ему мешал скотч, которым его замотали почти до подбородка. — То твое свободное волеизъявление. А гетман решил по другому. И это тоже его свободное волеизъявление. А еще он сказал, что у тебя личной удачи примерно как у Шрама с Меченым, стало быть, подохнуть у Всадников тебе не судьба. Кстати, а на что ты рассчитывал, когда собрался идти в пасть к фенакодусам?
— На личную удачу и рассчитывал, — ответил я. — Если хочешь заполучить автомат, лучше держаться ближе к тому месту, где их много. У вас получить что-то нереально даже за деньги. Поэтому я решил попробовать по-другому.
— Что ж, логично, — хмыкнул Циклоп. — Чисто по-сталкерски. Али пан, али сожрали.
Но гетман решил, что удача не любит тех, кто сидит на заднице либо своим ходом идет в желудок фенакодусу.
— И он послал вас меня выручать, — предположил я.
— Типа того.
— Не проще было просто от широты души подарить мне автомат и полсотни патронов? Думаю, «Бритва» стоила больше, чем десяток всадниц и сотня «калашей».
— Это свободное решение гетмана. Так что дождемся полной темноты и рванем.
Я понял, что для членов этой группировки вставить священные слова «свобода» и «гетман» в любой разговор есть дело принципа и решил больше не связываться с выяснением причин того, с какой это радости Чехов послал на убой двух своих бойцов. Сильно я сомневался что даже освободившись от скотча нам удастся незамеченными выбраться из лагеря. Но спорить по этому поводу было глупо — похоже, Циклоп знал о новой группировке намного больше меня. Поэтому я предпочел сменить тему.
