— А чего так? Он мужик богатый, ты за ним как сыр в масле кататься будешь.
— Да, и всю жизнь бедным родственником себя чувствовать?
— Ну, Скатцев же не вечный. Да и забудется все…
— Не хочу.
— А зря. Сам ты в люди не выбьешься, а Скатцев бы тебе помог.
— В люди я выбьюсь, когда в Дубовке дом поставлю.
— Немного тебе для счастья надо, — усмехнулся Захарский.
— А это плохо?
— А что хорошего в деревне жить? Тебе нравится коровам хвосты крутить?
— У нас не деревня, у нас поселок. А корову я себе заведу, — ничуть не стесняясь своих намерений, ответил Степан.
— И телку, — засмеялся Захарский.
— И телку. И козу.
— А если серьезно, я бы на твоем месте не терялся. Пацан ты продуманный, надежный, была бы у меня служба безопасности, я бы тебя начальником поставил. А Скатцев реально может тебя поднять.
— Не нужно мне это.
— Так, может, ты Ленке нужен? Она же тебя не просто так выписала.
— Ага, выписала, — невесело усмехнулся Степан. — Наложным платежом. С доставкой на дом. Не хочу я. Да и не в моем она вкусе.
— А какой у тебя вкус? Возьмешь в руки — маешь вещь?
— Типа того.
— Тогда чем тебя моя Ритка не устроила? — как о чем-то незначительном спросил Захарский.
Степан оторопело глянул на него.
— Она же к тебе приходила, да?
— Нет, не приходила.
— Правильно, своих сдавать нельзя. Но я все знаю, так что не надо. И то, что ты Ритку отшил, знаю.
— А она знает про Варю.
— И я знаю, что она знает. Да, Степа, так мы и живем. Многие так и живут. Нет в жизни счастья, есть только видимость. За этой видимостью и носимся, как угорелые, а жизнь идет… Не нужна тебе Ленка, — в раздумье проговорил Захарский. — Она еще та штучка. И рогов тебе наставит, и мозг весь выест. Правильная у тебя задумка — заработать денег, поставить дом, завести козу… Козу заведи, двуногую, где-нибудь на выселках, ездить к ней будешь. А жениться не надо. Жениться — это все равно что заживо себя похоронить. Вроде бы живой, а уже и не жизнь. А рога тебе Ленка наставит, — уже более осмысленно повторил свою мысль Рома.
— Почему вы так думаете?
— А чего тут думать? И Крым, и Рым прошла… А ты не знал?
— Ну, все могло быть.
Степан и сам понимал, что Лена хлебнула лиха за свою короткую жизнь. Нехорошая компания у нее была, там ведь не только наркотики были, там блуд и разврат наверняка процветали. Подсев на иглу, она не могла остаться девочкой. Но ему вовсе не хотелось знать, каким грехам предавалась Лена.
— И могло быть, и еще может быть, — кивнул Захарский. — Не пойму, чего Скатцев хочет? Принца на белом коне? Так были уже принцы с белым порошком… Если Лена сама тебя хотела, он же должен был понимать, чем это могло закончиться. Понимал, понимал, а не понял… Дурак! Но это его проблемы, да?
— Его, — кивнул Степан.
— Вот и хорошо. Переключайся на меня, — перестал улыбаться Захарский.
— Уже переключился.
— Полностью переключайся. Все, нет больше Скатцева.
— Нет.
— И по сторонам смотри. Проблема у меня тут наметилась.
— Проблема?
— Да магазин я новый открыл, а там рядом точка. Приходили, просили убраться.
— Серьезные люди?
— Да так, шелуха. Но ведь и Феликс — шелуха, но проблемы создал. И эти создать могут. Так что смотри в оба…
О конкурентах Захарский говорил всерьез, но вряд ли он их боялся. Похоже, затевая этот разговор, он хотел настроить Степана на рабочий лад. Так ведь он и не собирался бить баклуши…
Конкуренция — вещь серьезная. В этом Степан убедился, когда лобовое стекло треснуло под ударом булыжника. И окно камень разбил, и по капоту, отскочив, стукнул — прокатился по нему, сдирая краску.
Но Степан не зевал, поэтому и заметил, откуда прилетел камень. И парня увидел, который поспешил спрятаться за угол четырехэтажного дома.
Степан выскочил из машины и, не позабыв закрыть ее, бросился во двор дома. Он думал, что придется бежать за диверсантом, но тот, как оказалось, подкарауливал его. А с ним еще двое, и оба с битами. Внешними габаритами ребята не отличались, но настроены были очень решительно. И атаковали они Степана, не дав ему опомниться.
Задумка у этих ребят была неплохой. Двор тихий, почти безлюдный — они могли забить его здесь до смерти, никто бы их не остановил. А потом переключились бы на Захарского, который вот-вот должен появиться.
Только вот не на того ребята нарвались. Степана застали врасплох, но это не помешало ему поставить блок. Правда, предплечье он поставил под биту, а не под руку, которая ее держала. А это больно… Но как бы то ни было, удар он погасил и тут же нанес ответный. Ушел в сторону и снова ударил. Нагнулся, пропуская над головой биту, перешел в контратаку…
Он уложил всех троих, причем двоих пришлось приводить в чувство. И еще профилактическую беседу взялся провести. Он уже заканчивал воспитательную работу, когда появился Захарский. Роман тоже добавил несколько резких слов, подкрепив их парой тумаков. На этом все и закончилось.
Только у Степана так разболелась рука, что Захарскому самому пришлось сесть за руль. И в травмпункт он его свозил. Перелома или просто трещины в кости не обнаружилось, но боль не утихала. Впрочем, Степан умел терпеть.
Уже в половине восьмого вечера они подъезжали к Риговке. Степан представлял, как растопит баньку, как распарится в ней, а затем, пропустив пару баночек пива, отправится спать. Завтра утром он встанет свежим, как огурчик. Он почти точно знал, что рука болеть не будет.
Но только они приехали, как появился Кеша.
— Проблемы у нас, — с ходу сказал он. — Ленка сбежала.
— А мы здесь при чем? — удивленно посмотрел на него Захарский.
— Ну, я у Степы спросить хотел. Может, он что-то знает?
— Не знаю я ничего, — озадаченно покачал головой Степан.
— Не видели мы вашу Лену. Не видели и не сбивали, — усмехнулся Роман.
— Может, она в машине у вас?
Захарский офонарело смотрел, как Кеша открывает дверь в машину, осматривает салон.
— Эй, а ты ничего не попутал?
— Мне бы дом осмотреть…
— Ну, ты, в натуре!
— Вы ничего не подумайте, нам просто убедиться надо, что ее у вас нет, — и Кеша с чувством облегчения посмотрел на подходящего к нему Костю.
— Лопату тебе дать или свою принесешь? — с сарказмом спросил Захарский.
— Лопату?
— Ну, лужайку мне перекопать, может, мы там Лену зарыли…
— А вы ее зарыли? — Кеша догадывался, что хозяин дома шутит, но сомнения оставались.
— Ты меня убил! — прыснул Роман. — Все, сдаюсь!
Он позволил телохранителям Скатцева осмотреть дом и баню, после чего спросил с издевкой:
— Ну что, нашли?
Кеша и Костя обескураженно молчали.
— Когда она сбежала? — поинтересовался Степан.
— Да днем…
— Как?
— Да черт его знает!
— Во дворе видеокамеры, — напомнил Степан.
— Да не видели мы ничего, — вздохнул Кеша.
— А в записи посмотреть?
— Так некогда, с ног сбиваемся, Степа, может, посмотришь?
— Рука у Степы болит. Он, в отличие от некоторых, свой долг исполняет четко, — Захарский был только рад ущипнуть незадачливого телохранителя.
— А что с рукой? — спросил более сообразительный Костя.
— Конкуренты наехали, а что? Может, ты думаешь, что это Лена его ударила?
— Я думаю?
— А разве нет?
— Ну, всякое ведь бывает…
— Слышишь, Степа, под подозрением ты. — Захарский шутливо улыбался, но в глазах у него — реальная озадаченность. Не нравилась ему эта ситуация.
— И как мне доказать, что я ничего не знаю?
— Я могу засвидетельствовать. Но ведь не поверят. Да, Кеша, не поверишь?
— Э-э… А вы откуда можете знать?
— А оттуда, что Степа все время при мне был. И не сбегала к нему Лена. Но если вдруг… Степа, ты мог спрятать Лену у сестры?
Глянув на Захарского, Степан догадался, к чему он клонит.
— Ну, в принципе, мог.
— Где ты еще мог ее спрятать?
— Негде больше.
— Ну, что, пацаны, поезжайте к его сестре. И его еще с собой прихватите, чтобы он не предупредил Лену…
— Ну да, можно предупредить, — кивнул Костя.
— Я Степу отпускаю, пользуйтесь. Только не злоупотребляйте, я ваше лечение оплачивать не собираюсь, — засмеялся Захарский.
— Да нет, зачем нам воевать? — пожал плечами Костя. — Мы, в принципе, друзья.
— Ну, дружба дружбой, а машины врозь. На своей машине поезжайте. Или не поедете?
— Да нет, поедем.
Костя действительно собрался везти Степана к Варе домой. Оставил с ним Кешу, сходил к Скатцеву и вернулся на машине.
Кешу он оставил дома, а сам вместе со Степаном отправился на Звездный бульвар.
— Ты что, серьезно думаешь, что я прячу Лену? — спросил Степан.
— Игорь Петрович так думает, — сухо отозвался Костя.
